Том 1. Стихотворения 1838-1855 - Николай Некрасов

Журналист

Ужели, мой журнал внимательно следя,И в нем открыли вы уловки самохвальства?

Подписчик

О, как же, батюшка, и даже до нахальства!..

Журналист

(вскакивая)

Но где ж? Помилуйте! еще подобных словЯ сроду не слыхал…

Подписчик

Уж будто?

Слуга

(докладывает)

Хрипунов!

Журналист

А! нужный человек!

Подписчик

(вставая)

Так значит, до свиданья?Оно и хорошо, а то, разгорячась,До грубости свои довел я замечаньяИ засиделся сам, — прощайте! третий час!Простите, что мои сужденья были жестки(А может, скажете, что даже просто плоски).Но льстить не мастер я и спину гнуть в кольцо…Не думайте, что мы трудов не ценим ваших:Нет, дельный журналист — полезное лицо!В вас благодетелей мы часто видим наших,Мы благодарны вам за честные труды,Которых видимы полезные плоды, —Вы развиваете охоту к просвещенью,Вы примиряете нас с собственною ленью,И вам всегда открыт охотно наш карман —Нас опыт научил, что без статей журнальныхОсенних вечеров, дождливых и печальных,Нам некуда девать! Невежества туманРассеялся давно; смягчило время нравы;Разгульные пиры и грубые забавыВремен невежества сменило чередойСтремленье к знанию, искусствам благородным,И редкий дворянин — конечно, молодой —Теперь не предпочтет собакам превосходнымЖурнал ваш… Для чего ж грошовый интересНад правдою берет в вас часто перевес?К чему хвастливый тон, осенние раздоры,Зацепки, выходки, улики, желчь и споры?К чему самих себя так глупо унижать?Поверьте, публика поймет и без навета,Что хорошо у вас, что дурно у соседа,Да, право, и труда большого нет понять!Поверьте, всё пойдет и тихо и прекрасно,Когда вы станете трудиться, господа,Самостоятельно, разумно и согласно —И процветете все на многие года!..Прощайте! надоел я вам своим болтаньем;Но если речь мою почтили вы вниманьем,Готов я забрести, пожалуй, и опять…

Журналист

Весьма обяжете… Прощайте! буду ждать!

«Мы с тобой бестолковые люди…»*

Мы с тобой бестолковые люди:Что минута, то вспышка готова!Облегченье взволнованной груди,Неразумное, резкое слово.

Говори же, когда ты сердита,Всё, что душу волнует и мучит!Будем, друг мой, сердиться открыто:Легче мир — и скорее наскучит.

Если проза в любви неизбежна,Так возьмем и с нее долю счастья:После ссоры так полно, так нежноВозвращенье любви и участья…

Новый год*

Что новый год, то новых дум,Желаний и надеждИсполнен легковерный умИ Мудрых и невежд.Лишь тот, кто под землей сокрыт,Надежды в сердце не таит!..

Давно ли ликовал народИ радовался мир,Когда рождался прошлый годПри звуках чаш и лир?И чье суровое челоЛучом надежды не цвело?

Но меньше ль видел он могил,Вражды и нищеты?В нем каждый день убийцей былКакой-нибудь мечты;Не пощадил он никогоИ не дал людям ничего!

При звуках тех же чаш и лир,Обычной чередойБесстрастный гость вступает в мирБесстрастною стопой —И в тех лишь нет надежды вновь,В ком навсегда застыла кровь!

И благо!.. С чашами в рукахДа будет встречен гость,Да разлетится горе в прах,Да умирится злость —И в обновленные сердцаДа снидет радость без конца!

Нас давит времени рука,Нас изнуряет труд,Всесилен случай, жизнь хрупка,Живем мы для минут,И то, что с жизни взято раз,Не в силах рок отнять у нас!

Пускай кипит веселый рокМечтаний молодых —Им предадимся всей душой…А время скосит их? —Что нужды! Снова в свой чередВ нас воскресит их новый год…

1852

«Блажен незлобивый поэт…»*

Блажен незлобивый поэт,В ком мало желчи, много чувства:Ему так искренен приветДрузей спокойного искусства;

Ему сочувствие в толпе,Как ропот волн, ласкает ухо;Он чужд сомнения в себе —Сей пытки творческого духа;

Любя беспечность и покой,Гнушаясь дерзкою сатирой,Он прочно властвует толпойС своей миролюбивой лирой.

Дивясь великому уму,Его не гонят, не злословят,И современники емуПри жизни памятник готовят…

Но нет пощады у судьбыТому, чей благородный генийСтал обличителем толпы,Ее страстей и заблуждений.

Питая ненавистью грудь,Уста вооружив сатирой,Проходит он тернистый путьС своей карающею лирой.

Его преследуют хулы:Он ловит звуки одобреньяНе в сладком ропоте хвалы,А в диких криках озлобленья.

И веря и не веря вновьМечте высокого призванья,Он проповедует любовьВраждебным словом отрицанья, —

И каждый звук его речейПлодит ему врагов суровых,И умных и пустых людей,Равно клеймить его готовых.

Со всех сторон его клянутИ, только труп его увидя,Как много сделал он, поймут,И как любил он — ненавидя!

Муза*

Нет, Музы ласково поющей и прекраснойНе помню над собой я песни сладкогласной!В небесной красоте, неслышимо, как дух,Слетая с высоты, младенческий мой слухОна гармонии волшебной не учила,В пеленках у меня свирели не забыла,Среди забав моих и отроческих думМечтой неясною не волновала умИ не явилась вдруг восторженному взоруПодругой любящей в блаженную ту пору,Когда томительно волнуют нашу кровьНеразделимые и Муза и Любовь…

Но рано надо мной отяготели узыДругой, неласковой и нелюбимой Музы,Печальной спутницы печальных бедняков,Рожденных для труда, страданья и оков, —Той Музы, плачущей, скорбящей и болящей,Всечасно жаждущей, униженно просящей,Которой золото — единственный кумир…

В усладу нового пришельца в божий мир,В убогой хижине, пред дымною лучиной,Согбенная трудом, убитая кручиной,Она певала мне — и полон был тоскойИ вечной жалобой напев ее простой.Случалось, не стерпев томительного горя,Вдруг плакала она, моим рыданьям вторя,Или тревожила младенческий мой сонРазгульной песнею… Но тот же скорбный стонЕще пронзительней звучал в разгуле шумном.Всё слышалося в нем в смешении безумном:Расчеты мелочной и грязной суеты,И юношеских лет прекрасные мечты,Погибшая любовь, подавленные слезы,Проклятья, жалобы, бессильные угрозы.В порыве радости, с неправдою людскойБезумная клялась начать упорный бой.Предавшись дикому и мрачному веселью,Играла бешено моею колыбелью,Кричала: «Мщение!» — и буйным языкомВ сообщники звала господень гром!

В душе озлобленной, но любящей и нежнойНепрочен был порыв жестокости мятежной.Слабея медленно, томительный недугСмирялся, утихал… и выкупалось вдругВсё буйство дикое страстей и скорби лютойОдной божественно-прекрасною минутой,Когда страдалица, поникнув головой,«Прощай врагам своим!» шептала надо мной…

Так вечно плачущей и непонятной девыЛелеяли мой слух суровые напевы,Покуда наконец обычной чередойЯ с нею не вступил в ожесточенный бой.Но с детства прочного и кровного союзаСо мною разорвать не торопилась Муза:Чрез бездны темные Насилия и Зла,Труда и Голода она меня вела —Почувствовать свои страданья научилаИ свету возвестить о них благословила…

«Ах, были счастливые годы!..»*