Русская трагедия - Петр Алешкин

Из Ялты Анохин обзвонил все малые предприятия и магазины, которые распространяли абонементы, чтобы они не перечисляли деньги в "Беседу", притормозили немного. Все они, особенно малые предприятия, работали лично с ним, с Анохиным. Он им давал деньги на развитие, а Дугин для них ничего не значил.

В первый же день в Москве они встретились втроем на даче у Кости. И сразу же, не спрашивая, как идут дела, Анохин объявил с радостным уверенным лицом, хотя внутри его все трепетало:

- Все, ребята, блудный сын возвращается! Все силы и время теперь буду отдавать "Глаголу" и "Беседе". Возвращаюсь в председатели кооператива "Глагол", давайте избирать, голосовать. Галя, как вы понимаете, передала свой голос мне, так что у нас голоса равные.

- А зачем тебе "Глагол"? - спросил удивленно Костя. - "Беседу" поднимать надо, она проваливается.

- Не, ребята, сначала мне надо вернуться в "Глагол".

Костя искренне не понимал, что ключ от обеих фирм в руках председателя правления "Глагола". Он сопротивлялся, категорически не хотел принимать какого-либо решения по кооперативу. Дугин молчал. Изредка бросал реплики в поддержку Кости. Анохин не мог открыто защищаться, высказать все, что думает, поэтому лавировал, требовал избрать его председателем правления кооператива без всяких объяснений. Ведь это он создавал его... Два часа бился, потом пошел на последнее средство, на последний вариант, заявил, поднимаясь:

- Хорошо. В таком случае мы с Галей выходим из "Глагола". Пришлем независимую комиссию, они посчитают имущество, и мы заберем свои части. И в "Беседу" я возвращаться не буду, позову всех сотрудников оттуда, кто пойдет со мной, откроем новое акционерное общество и будем действовать.

- Погоди, чего ты разошелся! - испугался Костя.- Если тебе так надо, давай голосовать. Я за то, чтобы ты был председателем Правления "Глагола"!

- А ты? - с усмешкой глянул на Дугина Анохин.

- Я воздержался,- спрятал тот глаза и застенчиво улыбнулся, но в улыбке его мелькнула яростная ненависть.

И снова началась суета, снова закрутилась издательская машина. Книги в "Беседе" выходили одна за другой. Почти все крупнейшие писатели сотрудничали с издательством.

Чтобы уходить от непомерных налогов, Анохин открывал новые малые предприятия, которые по закону два года были освобождены от налогов, и через них пускал все денежные потоки. Директором одного из таких предприятий он поставил Костю Куприянова. И вскоре узнал, что он вместе с главным бухгалтером перевел в эту фирму и присвоил сто двадцать тысяч долларов за полгода. Ошарашенный таким открытием Анохин позвал Андрея, заперся с ним в кабинете и показал документы. Долго молчали они, убитые, не зная, что предпринять. Если бы Костя не был родным братом Андрея и давним другом Дмитрия, то сразу бы передали документы в прокуратуру. А тут как быть? Анохин понимал, что суровое решение Андрею принимать сложнее, потому предложил выгнать Костю с его фирмой из здания, и пусть он работает как хочет...

Думая о прошлом, Дмитрий временами возвращался в действительность, прислушивался, не заснула ли Светлана, и снова уходил в себя. Светлана вдруг тихонько подняла голову, взглянула на него снизу вверх.

- Спи, спи! - прошептал он и прикоснулся пальцем к теплому кончику ее носа.

- А ты не спишь? Тебя все время гнетет что-то? Я вижу...

- Тихо, тихо! - притворно приказал он.- Спи! - И добавил, вздохнув: - Все у меня хорошо...

- Ну да, чуть отвернешься, так сразу глаза тускнеют, меркнут...

- Какая наблюдательная! Востроглазое мое лекарство! Все разговорчики в сторону, накажу! Завтра рано подниму! - нарочито строго приказал и зашептал нежно на ухо: - Прижмись ко мне крепче и ближе! Не жил я - блуждал средь живых... О, сон мой! Я новое вижу в бреду поцелуев твоих!

5

Проснулись они почти одновременно. Дмитрий с радостью увидел, что потянулась она с прежней улыбкой. Он слышал, что в душевой комнате она напевала. Вышла оттуда свежая, с ямочками на милых розовых щеках, с блестящими глазами. Значит, вечерние огорчения забыты, а может, и были они пустячными. Какие-нибудь мелочи, неловко брошенное слово подруги испортили ей настроение.

Позавтракали и покинули мотель навсегда. Было уже жарко, по небу

плыли белые, серебристые с солнечной стороны облака. Сразу за Лос-Анджелесом шоссе запетляло меж невысоких гор, сплошь, до самой вершины, покрытых елями. У подножий и в небольших ущельях стояли дома, простые по-американски: четыре стены да плоская крыша, похожие на наши непритязательные коммерческие павильоны, и длинные одноэтажные здания, напоминающие ангары, но, судя по вывескам, в них были магазины, мастерские и ателье.

Вскоре шоссе выбежало на ровное пространство, и с обеих сторон поплыли виноградники, апельсиновые, мандариновые, лимонные сады. Деревья и кусты с очень густыми листьями стояли ровными, ухоженными рядами на темно-коричневой, хорошо обработанной земле.

Обедали в придорожном ресторанчике. Анохин заказал еду, расстелил на столе большую карту Америки и стал рассказывать Светлане о маршруте путешествия, водить по карте пальцем.

- Сегодня нам нужно добраться до Скалистых гор. Заночуем где-то здесь,ткнул он пальцем в карту, в каком-нибудь мотельчике. Утром в парк Секвойя, погуляем там, потом в Королевский каньон. Полюбуемся водопадами - и в парк Ёземите. Попетляем по нему - и мы на другой стороне Скалистых гор. Заночуем в Лон Пайне. Потом нас ждет Долина Смерти. Проедем через долину, и прощай, Калифорния, здравствуй, Невада,- мы в сказке, в Лас-Вегасе. Гуляем, играем, ночуем, и утречком дальше - в Большой каньон. После Лас-Вегаса все будет ново и для меня. Там я никогда не был, ничего не видел. От Большого каньона начинаем петлять по всем другим каньонам и каньончикам штатов Аризона и Юта. Ночевать, надеюсь, найдем где. Дня два потратим на эти экзотические места. Потом вниз, в Колорадо Спрингс, в Сад камней, в Денвер, столицу штата Колорадо. Оттуда через штаты Небраска,

Айова, Иллинойс в Чикаго. Там мы поработаем дня три...

- А что мы будем делать? - Светлана слушала его, следила за его пальцем, скользящим по карте, с большим интересом.

- Ты разве не слышала, что Чикаго - столица мафий? Там у нас слет, съезд мафиозных структур, выставка-ярмарка достижений мафиозной деятельности за год.

- Фу! - фыркнула девушка.- Ни минуты не может без иронии! И говорит таким серьезным тоном... Мафиози нашелся! Кто ты такой, я с первого дня знаю! Еще в Москве, в ЦДЛ, догадалась, что ты за компьютерщик, иначе я, может быть, и не решилась бы поехать с тобой!

- И кто же я такой?

- На книжке "Бурьян" стоит имя автора - Дмитрий Анохин. Предисловие к каталогу издательства "Беседа" подписано директором Дмитрием Анохиным. В паспорте у тебя, кстати, значится это же имя. Я еще в Шереметьеве это увидела... Теперь колись, что мы будем делать в Чикаго.

- Книжная ярмарка там... Между прочим, я вчера пожалел, что поставил условие: ни слова о прошлом. Я ведь не знал, что у нас так получится. Так что я снимаю это условие.

- Рабыня не имеет права на возражения.

- Вот и ладушки... Так, мы остановились,- опустил он голову к карте,- в Чикаго. Оттуда мы мчимся через штаты Индианаполис, Огайо, Пенсильвания, Нью-Йорк мимо Великих озер (искупаемся в них непременно) к Ниагарскому водопаду. И последний пункт - Нью-Йорк. Возражения есть?

Ночевали они в горах, в мотеле, который стоял у скалы на берегу ручья.

Всю ночь за окном пел им ручей свою грустную и ласковую песню, рассказывал, как хороша жизнь вдвоем вдали от людей, там, где никто не принесет им горя, никто ничем не обеспокоит. Пел о любви, о радостной жизни, о солнечных днях и вечной молодости.

Утром Анохин проснулся от взгляда девушки. Она опиралась на локоть, лежа на боку рядом с ним, и глядела на него сияющими глазами. Солнце било в окно, в плотно закрытые розовые шторы, пробивалось сквозь них, окрашивало все в приятный розовый свет. В комнате было тепло. Лежали они на розовой простыне. Одеяло валялось на полу рядом с кроватью. Лицо, волосы, кожа девушки светились розоватым светом.

Деревья в парке Секвойя поразили Светлану своей мощностью и красотой. Она не представляла их такими, хотя Дмитрий говорил ей, что это самые большие деревья

в мире, долгожители. Живут свыше трех тысяч лет. Самый древний и толстый дуб перед ними, как молодой щеночек перед старым псом. Они долго гуляли по протоптанным дорожкам парка. В лесу было прохладно, безветренно. Приятно было бродить по мягкому толстому слою колючек, тысячелетиями копившихся под деревьями. Нагулялись и поехали в Королевский каньон. Долго поднимались вверх, пока не выехали на перевал, за которым открылись голые каменные вершины гор и глубокое ущелье.

Спустились вниз по извилистой дороге, петлявшей между скал, над обрывами, глубокими, отвесными пропастями. Кружили долго, пока не оказались на берегу шумной, бурной, пенистой реки возле водопада.