Пивотерапия - Михаил Бабкин

Двое шедших навстречу врачей посторонились. Один, седой, мельком взглянул в лицо помешанного, резко остановился и схватил санитара за руку:

– Неужели… Костя?

– Да, – угрюмо кивнул санитар. Седой отшатнулся к стене; каталка исчезла за двухстворчатой дверью, приглушившей отчаянный крик спеленутого.

– Как же так? – седой врач вынул носовой платок из кармана халата, обтер лицо. – Как же так?.. – и недоуменно посмотрел на коллегу. Ответом ему было молчание…

А ВОТ САМА ИСТОРИЯ.

Сергею Петровичу исполнилось тридцать, когда в автокатастрофе погибли его жена и шестилетний сын. С тех пор Сергей и запил…

Сегодня было воскресенье и идти на работу, к счастью, не требовалось – не смена! Можно и пивка с утра пойти выпить, тем более, что очень хотелось после вчерашнего… Работал нынче Сергей охранником при коммерческом магазине, «сутки – трое», как говорится; деньги не ахти какие, но ему одному хватало. На водку, сигареты и хлеб – вполне.

Сергей еще не дошел до той точки, когда за бесценок начинают продавать вещи, накопленные годами. Хотя платья жены, игрушки сына – все это вызывало в нем тупую боль, но расстаться с ними он не мог. Не хотел. А боль Сергей глушил водкой.

Очередь у пивного ларька маялась в нетерпении: пивщик, крепкий грузин Эдик, принимал «Жигулевское» из автоцистерны. Сергей занял очередь, рассеянно закурил. Емкости в ларьке заполнялись медленно, поочередно отстреливаясь шипящим шлангом пивовоза. Петрович поглядел на небо, не по-летнему серое, осеннее, под ноги – грязь, окурки, плевки. Потом от скуки стал разглядывать прохожих: воскресные прохожие тоже были какими-то серыми и грязными.

Алкаша Сергей заметил сразу. Тот выделялся в толпе как водоворот на поверхности реки: вокруг него была мертвая зона, пустое пространство – люди сторонились водочного зомби еще за несколько метров от него. Если прохожие выглядели так себе, то алкаш вообще был окурочно-заплеванным. И шел по синусоиде, небольшой, но явной. Кривая поднесла его прямо к Сергею.

– Мжик, – сказал окурочный и задумался. Петрович отвернулся.

– Мжик, – алкаш дыхнул спиртом, – угости пвом. Будь чле… чловеком.

– Пошел ты! – Сергей оттолкнул его. Тот шагнул назад, вперед, и налетел на Петровича.

– Угсти, – бубнил алкаш. Сергей хотел дать ему плюху, но тут пошло пиво. Банки застучали по прилавку, Петрович махнул рукой на просителя и плотнее впрессовался в очередь.

Сергей сунул бидон в окошко, отсчитал деньги. Бидон вынырнул на прилавок, за ним пол-литровая банка с пивом, народная кружка.

– Я не просил! – возмутился Сергей, но его уже оттолкнули от пивной амбразуры.

– Мжик, – засипел алкаш. Сергей посмотрел на него и сунул ему в руки банку с пивом. Сам он из банок не пил, брезговал:

– Пей, рвань, не выливать же.

Окурочный спрятал лицо в банке, закрыл глаза от счастья – руки у него ходили ходуном, пиво струйкой текло по подбородку и рубахе.

– Тьфу, – сплюнул Сергей, спрятал бидон в сумку и повернулся уходить.

– Эй! – алкаш обтер пену с морды, – спсибо. Ты, вижу, грамтный. Дшевный. На вот, взми. Су… свенир, – мусорный сунул руку в засаленный карман, вынул из него черную плоскую коробочку и ткнул ее в ладонь удивленному Петровичу. Потом окурочный резко набрал скорость и уже по косинусоиде врезался в толпу, где исчез вместе с банкой-кружкой.

– Во дает, – только и сказал Сергей и хотел было рассмотреть подарок. Но тут из очереди зычно крикнули: – «А банка где?». Петрович сделал вид, что он здесь ни при чем, кинул сувенир в сумку и быстро пошел домой.

Первым делом он достал на кухне принесенное пиво и с удовольствием выпил прямо из бидона за раз сколько смог. Облегченно вздохнул и уже после вынул из сумки коробочку.

Сергей повертел ее так и сяк. Плоская коробочка из черного пластика без надписей, с одной стороны щель. Петрович заглянул внутрь – там виднелось ребро печатной платы с язычками медных контактов.

– Где-то я такое уже видел, – сказал он сам себе и положил коробку на стол, в пивную лужицу. Снова выпил холодного «Жигулевского», икнул. Потом Петрович, уже не торопясь, наполнил большую глиняную кружку и пошел в комнату, к телевизору, в кресло. На экране мельтешили футбольные тени, нагоняя тоску, – Сергей не любил футбол. И хоккей не любил почему-то… Глаза у Петровича начали слипаться, он потянулся, зевнул, и внезапно вспомнил.

Когда-то он купил Митьке игровую приставку к телевизору и там была в комплекте точно такая же коробочка, только оранжевая. Картриджем, кажется, называлась. Вставляешь такой коробец в игровую приставку и играешь сколько хочешь. Точно, картридж!

Сергей невесело усмехнулся, вспоминая, как ругалась Татьяна, когда они с сыном засиживались у телевизора допоздна, гоняя цветастых чудиков по хитрому лабиринту. Петрович поставил кружку на письменный столик и пошел в кладовку: все Митькины игрушки он давным-давно упаковал в ящик и спрятал с глаз подальше, чтобы не бередить себе душу.

Сергей вытер приставку от пыли, подключил ее к телевизору. Принес подаренный картридж с кухни, стряхнул с него пиво и воткнул коробочку в разъемную щель на компьютере. Картридж плотно встал на место.

– Ну-ка, ну-ка, – Сергей с интересом нажал кнопку включения.

Экран залило красным костровым пламенем. Из его глубины выплыла радиоактивно-зеленая пятиконечная звезда, заключенная в красный круг, и повисла в центре; на концах лучей фиолетово мерцали странные значки, похожие на иероглифы. На фоне мрачной электронной музыки из динамика заскрипел синтетический голос:

– Вам дается ровно одна минута на принятие решения – играть или не играть. По истечении срока игра начнется и будет сыграна, так или иначе!

Звезда стала переливаться всеми цветами радуги; в углу экрана, под левым звездным лучом, возник цифровой таймер и начал отсчет секунд.

– Не, в такую мы с Митькой не играли, – решил Сергей и пошел в туалет. Потом завернул на кухню, взял бидон и вернулся в комнату. Минута, видимо, уже истекла, потому что цифры исчезли.

Звезда тоже пропала, вместе с красными всполохами. Экран чернел космической пустотой, на фоне которой висели два рельефных оранжевых глаза с кровавыми прожилками, под ними плавал большой серый рот. Зрачки – узкие и вертикальные – то расширялись, то сужались. Было тихо, в динамиках даже не слышался обычный электрический гул.

– Странная игра, – поежился Петрович, – не детская, – и налил в кружку пива.

– Сергей Петрович, – гнусаво сказал рот, – вот теперь вам пить нельзя. Скоро начнется Игра.

– Что?! – Сергей пролил пиво, – что?! – он вскочил на ноги.

– Сидеть! – глаза вспыхнули, Петровича грубо швырнуло назад в кресло.

– Чур меня! – Сергей хватанул картридж, пытаясь выдернуть его из приставки. Руку отшвырнуло электрическим разрядом, в комнате запахло грозой.

– Что со мной? Что случилось? – Петрович попытался встать и не смог, он словно прирос к креслу.

– Молчать, – сказал рот. Глаза на экране повернулись влево, вправо, осматривая квартиру.

– Дьявольщина, – прошептал Сергей. Если бы он мог, то перекрестился. Но руки приклеились к коленям.

– Может быть, – равнодушно согласился голос. Губы на экране искривились в усмешке:

– Один. Хорошо.

– Отпусти… те меня, – взмолился Петрович. Его уже начало трясти от испуга, сердце подпрыгивало до ключицы, накатила удушающая тошнота.

– Поздно, – губы разомкнулись, показав острые клыки, – вас ведь предупреждали, давая минуту на размышление. Вы не воспользовались. Теперь Игра будет сыграна. Так или иначе.

– Какая еще игра? – тоскливо спросил Сергей.

– Какая вам разница, – равнодушно сказал рот. – Я выберу, какая.

– Господи, что за напасть, я брежу! – Петрович истерично захохотал, – я сумасшедший! Эй, психи, вот вам компаньон! Подвиньтесь!

– Я сказал – молчать! – рявкнуло с экрана. Где-то в чернильной глубине, за телеглазами, проплыла ярко-голубая галактическая спираль, растаяла.

– Вот оно, вот, – не унимался Сергей, – когда Танька с Митькой случайно погибли, я же душу был готов кому угодно отдать, чтобы только их вернуть. Дьяволу, черту, кому угодно!.. А теперь сбылось! Ха-ха! На дом доставили. Вот повезло!

– Отчасти вы правы, – гнусавый голос опустился до шелеста, – но только отчасти. Я не дьявол и не черт… А случайностей в жизни – вашей, примитивной жизни – не бывает! Все предопределено, все. Кроме Игры. Но если хотите – считайте, что вам сегодня действительно повезло. Или не повезло. Смотря как Игра выйдет.

– Он еще издевается, – окрысился Петрович, – тоже мне, подарочек судьбы.

– Давайте без экзальтации, – раздраженно пробубнили с экрана. – Я здесь, и это непреложный факт. Назад не переиграть. А уж кто я, или что я – не ваше дело. Так надо.

– Да что это за игра такая! – застонал Сергей. Ему было дурно.

– Хм, – губы подернула рябь телевизионной помехи, – самая основная Игра. Вселенская. Которая всегда существовала и будет существовать. Добро и Зло – что могущественнее?