Любовь плейбоя - Ли Майклс

Неужели Марк уехал? Возможно, ему необходимо встретиться с домашними или с кем-то по работе. «Не будь такой глупой!» – велела она себе. Представить можно что угодно, но вот понять, как Марк стал таким, трудно. Тем более – вообразить с ним женщину, его жену, не говоря уже о детях… Сколько же у него детей, – может быть, и не один ребенок, а двое, трое… Он ведь не говорил ничего конкретного.

Пришлось, наверно, расстаться с ними на какое-то время, чтобы обеспечить их будущее – получить наследство.

Сюзанна и не заметила, как под такие мысли оказалась на втором этаже и толкнула первую попавшуюся дверь, бессознательно ожидая увидеть большой холл… Нет, она ошиблась, скорее всего, это спальня: большая кровать, два кожаных кресла у камина; огромный стол у окна залит утренним светом; да там кто-то есть…

Все, что она видела – очертания головы Марка, махровый халат, какая-то неестественная поза, а над головой, в стекле, – дырка… Торопливо сделала несколько шагов вперед, пытаясь получше рассмотреть: что за дырка, вообще в чем дело… В голове проносились самые ужасные мысли и подозрения. Неожиданно для самой себя вскрикнула от испуга – Марк пошевелился…

– Доброе утро, Сюзанна! – раздался его спокойный, приветливый голос.

Через мгновение он отложил в сторону бумаги и встал из-за стола. Сердце Сюзанны учащенно билось, она не верила своим глазам… Слава Богу, с ним все в порядке!

– А я подумала… – после пережитого шока не так-то легко совладать с голосом, – что ты…

Темное пятно, которое она приняла за дырку, отливало теперь красным, словно капелька крови, отражая цвет халата. Не удивительно, что она испугалась; все ясно: в середине окна вставлено кобальтовое стекло размером примерно с медальон; когда в нем отражалась бумага, пятнышко казалось темным, а сейчас походило на фальшивый рубин.

– А ты сюда вошла, наверно, с надеждой, что я заколот канцелярским ножиком? Какая у тебя, однако, фантазия. Если это навеяно чтением перед сном – не сменить ли тебе жанр литературы?

Счастье для него, что на столе у Цируса нет канцелярского ножика, а то как бы соблазн не оказался слишком велик… Интересно, из каких источников он почерпнул сведения о ее чтении перед сном? Сам, похоже, напитался подобной литературой – о таинственных убийствах и все такое прочее.

– И ты специально сидел здесь и ждал, какой эффект произведет на меня эта глупая сцена, – резюмировала она холодно. – Ведь слышал же, как я поднимаюсь по лестнице.

– Ну, во-первых, не слышал, во-вторых, занимался разборкой бумаг. Все утро прокопался, а в результате – одни счета из прачечной.

По мере того как успокаивалось сердцебиение, Сюзанна все больше раздражалась.

– О, конечно, вот почему ты не открыл дверь! А ведь я дважды звонила. Ну а потом, когда увидела тебя в таком положении…

– Взволновалась, да? – Глаза его насмешливо заискрились.

– Только потому, что имела для того все основания. Откуда мне было знать, почему ты не открываешь дверь!

– Я никого не ждал, – Марк беспечно пожал плечами, – и знал, что у тебя есть ключи.

– Ладно, оставим это.

Ее сердитый взгляд скользнул с его лица вниз. В халате с треугольным вырезом плечи кажутся еще шире, чем под рубашкой; ровный бронзовый загар, явно приобретенный под гавайским солнцем; длинные, мускулистые ноги, узкие бедра и ни капли жира.

Марк сделал легкое движение – халат распахнулся; Сюзанна поспешила перевести взгляд на лицо, отчаянно краснея. А увидев смешинки в его глазах, стала совершенно пунцовой. Прежний Марк не стал бы так демонстрировать свое тело. И вообще, нечего размышлять ни о прежнем Марке, ни о новом, у нее на это нет времени.

– Тебе не нравится этот вид одежды?

Марк изо всех сил сдерживал улыбку, но ему это не очень-то удавалось – его просто забавляло ее смущение; халат снова распахнулся.

– Ты, вероятно, думала, что я никогда не ношу халата. Тебе еще повезло – я зачитался бумагами Цируса. Могу представить, что с тобой было бы, если бы на твой звонок я кинулся одеваться, а ты в это время вошла в комнату и застала…

– Тебя в твоем естественном виде. – Сюзанна постаралась вложить в эти слова как можно больше сарказма. – А может, не так уж плохо, чтобы кто-то из нас смутился. Ладно, ты одевайся, а я хочу осмотреться.

– Тебе нужно обойти кругом и подняться выше. – Марк даже не пошевелился.

Когда Сюзанна поняла, что он хотел сказать, у нее невольно вырвался вопрос.

– Но как ты догадался?

– Твой босс наверняка поручил тебе узнать все о моей коллекции. И я подумал – может быть, это самое лучшее, что было у Цируса.

Так, жаль, что под рукой нет тяжелого предмета.

– Не стал бы это бросать, – заметил Марк спокойно.

Она опустила глаза – руки ее непроизвольно с силой сжимали пресс-папье… Как оно оказалось в ее руках? Он прав, пресс-папье не та штука, которой стоит швыряться, к тому же оно ей не принадлежит. Она аккуратно положила его обратно на стол, вполне овладев своими чувствами. Марк явно специально хотел вывести ее из себя, и ему это почти удалось.

– Пирс не мой босс, он мой клиент.

– Ну да, конечно. – Марк засунул руки в карманы – полы халата разошлись еще больше.

В доме невероятно тихо, кажется, она слышит его дыхание.

– Неужели у Цируса не было прислуги?

– Несколько человек, я их уволил. Осталась одна приходящая уборщица.

– Твои нервы не выдержали их присутствия?

– Просто они меня стесняли, – улыбнулся Марк.

– Почему-то я не удивляюсь. Если это те, кто обслуживал вечеринку после похорон, так им всем не больше семнадцати. Увидели бы нового хозяина вот в этом халате – сразу бросились бы завоевывать его сердце и руку.

– Ну уж, так бы и бросились…

– Ладно, я буду внизу. – Сюзанна повернулась и вышла.

Если ей чуточку повезет, несколько часов удастся поработать нормально, не опасаясь, что Марк помешает.

Марк дал ей это время: она успела сделать опись трех комнат, время от времени прислушиваясь к его передвижениям по дому. Звук его шагов абсолютно не раздражал, наоборот, вносил успокоение, – незамеченным он не подойдет. Сюзанна взглянула на него, как только он показался из-за угла, – и у нее перехватило дыхание. Она поскорее схватила папку со своими записями, чтобы смотреть куда угодно, только не на него…

В еще более потертых джинсах, чем в пятницу, с влажными волосами, в плотно облегающей футболке, босой, он выглядит таким юным, живо напоминая того Марка, который целовал ее и от чьих поцелуев у нее кружилась голова, обожал ее и в конце концов оставил. «Вот этого-то последнего ты и не забывай!» – приказала она себе, уставившись на полотно над камином, но не разбирая – портрет это или пейзаж.