Барышня с дипломом - Анатолий Галкин

Она себя обнаружила, и телогрейка подошла поближе, дыхнув перегаром.

– Вот ты где. Давай лапу, и пойдем на нары. Тебя как звать-то? Я – Катерина.

– Как Катерина? Так вы женщина?

– Понятно! Ты меня за мужика приняла и уже настроилась, что я тебя сейчас трахать буду. Вот умора! Правда, голос я себе крепко подсадила. Пропила и прокурила… Так как тебя зовут?

– Ольга.

– Пойдем на нары, Ольга. Там и поговорим. А насчет секса не бойся. Я не по этой части. Я мужиков люблю… И они меня когда-то любили. Сейчас с этим сложнее стало.

Свет в камере включили в семь утра. Катя проспалась, полностью протрезвела и уже не казалась такой страшной. Более того – Ольга с грязным поцарапанным лицом и в рваной кофте могла выглядеть еще хуже.

Катерина имела фамилию Маслова и вчера вечером она пересказала Ольге историю про свою полную тезку. Про ту, о которой написал граф Толстой… Жила девушка Катя в горничных, соблазнил ее барин и уехал. Выгнали ее из барского дома, и пошла она по рукам. Потом ее сослали в Сибирь, а барин одумался и стал переживать… Оленька знала, конечно, этот сюжет, Но здесь в кутузке на нарах и в пересказе женщины с грубым голосом эта история звучала так трогательно, так душещипательно…

Утром никто не собирался их допрашивать. И никто не собирался их кормить. Они сидели рядышком и разговаривали.

– Я почему пью, Ольга? А потому, что веры никому нет. Мой первый клялся в любви. Я поверила и отдалась, а он сразу меня и бросил. Второй – то же самое. И третий, и пятый.

– А четвертый?

– Все они, Оленька, одинаковые! Все и везде. И в любви, и в политике. Ты думаешь, я Андрюху Гуркова не знаю? Так мы с ним в одном классе учились. Он всегда бандитом был, а сейчас кандидат… Боюсь я его.

– Почему это?

– Я ему крепко однажды врезала. Давно это было. Приставал он ко мне, но как-то зло без нежности. Попросил бы ласково, я бы и так дала. Нет – подкараулил меня в лесу и завалил на травку. Ну я так ему коленкой между ног врезала, что он ужом по этой полянке ползал… Боюсь, что я ему все там отбила. Станет мэром – наверняка мне припомнит.

– А почему Гурков против Комбината так ополчился?

– Сама не понимаю. И люди все, как белены объелись. Своей выгоды не видят. На Комбинате люди работать будут. Мужики деньги будут зарабатывать. А то сейчас пьют хуже нас. Всех бы их удавила, бездельников… А я, Ольга, решила с водкой совсем завязать. Может, и женюсь еще, ребенка рожу. Мне всего-то тридцать семь… Ты как, подруга, думаешь – я правильно решила?

Родители Славы Зуйкова на неделю уехали в санаторий, и Сильвер решил впервые переспать с Вандой. Не в переносном смысле – это-то они совершали регулярно. А в прямом – провести с ней семь ночей и поспать вместе, рядышком.

Ванда даже обрадовалась такому варианту. Пусть на неделю, но это очень полезно пожить в формате гражданского брака. Уж она-то знала, что жених и муж – две разные вещи.

Для разовых встреч она для него наряжалась и обливала себя духами. А пусть теперь посмотрит на невесту в бигудях и в халате… Она знала, что слегка храпит по ночам. Вот пусть послушает! Если не разлюбит, то есть перспектива…

На третью ночь Ванда почувствовала к нему материнскую нежность. Двадцать два года, но он совсем еще ребенок. Она не сказала ему о своих бывших мужьях, а он даже не попытался узнать о ее прошлом… Час назад в любовном порыве она говорила ему разные ласковые слова и машинально произнесла: «Единственный мой». А этот дурачок решил, что он у нее первый мужчина.

Глупышка… Еще недавно он совсем не понимал, как делаются дети. Ей пришлось его учить, но делать это тонко и деликатно. Пусть думает, что сам до всего дошел и сам научил ее.

И спит как маленький ребенок. При каждом выдохе чмокает, выпячивает губы и смешно гримасничает… Его вполне можно полюбить. Как ребенка, которого у Ванды, возможно, никогда и не будет.

Надо только сменить квартиру. Иначе кто-нибудь из соседок непременно ляпнет Славику, что он у нее не первый, не второй, не третий и не четвертый. А по большому счету и не пятый, а так – тридцатый или сороковой. Всех не упомнишь!

Всех подруг – вон! А Ольгу предупредить, чтоб не трепалась на этот счет. Впрочем, Крутова никогда не предаст!

Ванда аккуратненько встала с кровати и прошла в холл. Там в зеркале она могла осмотреть себя в полный рост… Хороша! Но уже не первой свежести. И животик чуть нависает. И пятнышки какие-то на коже, и морщинки не там, где надо… Надо остановиться наконец! Пусть пятый муж будет последним. Надо забыть все, что было раньше и считать Славика первым и единственным… Ванда вдруг почувствовала, что у нее это может получиться. От этого стало приятно и радостно. Захотелось разбудить своего родного Сильвера и выплеснуть на него свою любовь… Но нет! Пусть мальчик отсыпается. Он устал. Нельзя его перегружать.

Ванда вздрогнула от неожиданного звонка. Она никак не ждала гостей в час ночи.

Она забежала в комнату и схватила халат – неудобно подходить к двери совершенно голой… Славик проснулся, прошептал: «Кто это там?» и сразу заснул, повернувшись на другой бок.

Через глазок было видно, что на площадке двое солидных мужчин. Солидных, в смысле роста и габаритов. И одеты прилично – оба в кожаных куртках.

– Кто там?

– Откройте. Милиция.

– А почему так поздно?

– Срочное дело. Мы не задержим вас надолго. Три вопроса и мы уйдем.

– А документы у вас есть?

Ванда видела, что главный, тот, который вел разговор, полез во внутренний карман и достал удостоверение. Прочесть, конечно, было невозможно, но Ванда видела, что это корочка с фотографией и каким-то текстом. Конечно, это и есть милицейский документ. Не будет же кто-то так нагло врать. Тем более в час ночи… Ванда открыла дверь.

Они вошли, вытерли ноги и старший без предупреждения схватил Ванду за грудки и швырнул в дальний угол холла… Она грохнулась на пол, красиво раскинув руки. Полы халата разлетелись, отчего поза ее стала совершенно неприличной.

Гости немного полюбовались своей работой и старший начал допрос:

– Ты поняла, стерва, что мы шутить не собираемся?

– Поняла.

– Кот у тебя?

– Какой кот?

– Рыжий! Который у Носова жил.

– Ах, Чубик? Да, он у меня… На кухне спит.

– А документы где?

– Какие документы?

– Те, что с котом пришли. Где они?

– Не скажу!

Бандит в черной куртке начал играть плечами и сжимать кулаки. Это была прямая и явная угроза применить силу. Потом он подошел к лежащей Ванде и ботинком наступил на ее голый живот. Крепко, но пока не сильно.

– Где документы, стерва? Или ты жить не хочешь?

Ванда поняла, что ничего не скажет этому гаду. Она знала свой польский характер. Она все могла отдать мужчине, но если бы он подошел с лаской, с добрым словом, с цветами…А насильник ничего от нее не получит. Улучить бы момент и коленкой этого гада. Коленкой промеж ног!

Каблук начал давить на Ванду, но вдруг распахнулась дверь спальни, и на пороге появился добродушный Славик. Весь в простыне, как патриций в тоге.

– Ой, Вандочка, а у нас гости? Я слышал, они документы ищут. Наверное, те, что тебе Ольга вместе с котом принесла? Почему ты не скажешь, что все бумаги забрал Лев Львович… Это адвокат, их бывший преподаватель с юрфака, забрал и сказал, что будет изучать их у себя дома. Раз документов нет, то пойдемте все на кухню. Вставай, Вандочка. Вставай и поставь чайник… Или по рюмочке? Я сам не пью, но у Ванды есть замечательная настойка из черноплодки.

Есть хотелось очень, Но опытная Катюша Маслова сообщила, что в здешнем отделении задержанных кормят раз в день и только сухим пайком.

Ровно в полдень в двери открылось маленькое окошко, известное как кормушка, и кто-то протянул в камеру буханку черного хлеба, а потом пакет с кефиром, ломоть соленого сала и два огурца. Это на весь день! На сутки.

Оленька вдруг вспомнила о ресторане при гостинице. О том, который пропах щами… Вот бы супчику сейчас. Пусть даже этого, из квашеной капусты, но со сметаной и с зеленым луком…

Они не успели начать обед. Замки в двери залязгали, она распахнулась, и кто-то из коридора вяло произнес: «Крутова! С вещами на выход».

Вещей у нее здесь не было. Они были в гостинице, в машине и в сумочке, которая убежала вместе с грабителем.

Ольга вышла в коридор, хотела осмотреться, но ее остановил грозный окрик: «Лицом к стене! Руки за спину!»

Она подчинилась… Краем глаза она видела, как охранник на два запора закрыл камеру с несчастной Катериной Масловой. Затем он зачем-то расстегнул кобуру с пистолетом и скомандовал: «Направо. Вперед. Не оборачиваться».

Оленька повернулась направо, пошла вперед и не стала оборачиваться.

Были еще команды, которые она выполняла, петляя по узким коридорам.

Наконец света стало больше, стены чище, а на дверях вместо засовов и кормушек появились таблички с должностями и званиями.