Батюшка. Святой выстрел - Михаил Серегин

– У нас звонок, – сказала Анастасия, скосив глаза в сторону. – Слушаем вас, вы в эфире.

– Здравствуйте, – послышался искаженный телефоном мужской голос. – Меня зовут Андрей Васильевич, я из Якутска.

– Здравствуйте, Андрей Васильевич. Говорите.

– Скажите, отец Василий, на православном кресте иногда встречается в нижней части изображение полумесяца. Правда ли, что это старинный символ, олицетворяющий победу православного народа над татаро-монгольским нашествием Чингисхана? Спасибо.

– Нет, неправда, – покачал головой священник. – И очень прискорбно слышать такие вопросы от современного человека, который учился в школе. Во-первых, татаро-монголы были язычниками, а не мусульманами. А во-вторых, Чингисхана мы не побеждали; да он, собственно, и не нападал на Древнюю Русь. Был набег небольшой части войска Чингисхана, в то время как сам он находился в Средней Азии, с чисто разведывательными целями. Кстати, он начался и закончился битвой на реке Калке. Битву эту разрозненные русские князья проиграли, после чего татаро-монголы ушли. А татаро-монгольское нашествие началось спустя полтора десятка лет или около того и возглавлял его хан Бату, внук Чингисхана.

Что же касается полумесяца. Прежде всего нужно иметь в виду, что этот символ на православном кресте не имеет никакого отношения ни к мусульманской религии вообще, ни к какой-либо победе над мусульманами в частности. Это всего лишь украшение, и называется оно цата. Кресты с изображением цаты украшали еще древние храмы, оно часто использовалось при оформлении икон. Одна накладка из золота, иногда с драгоценными камнями, помещалась на иконе на то место, где над головой святого изображался нимб, а вторая такая же накладка, только направленная в другую сторону, – под изображением. Они как бы уравновешивают друг друга. Так что все предположения о татаро-монголах идут от нашей безграмотности.

– Еще вопрос. Слушаем вас, представьтесь, пожалуйста.

– Здравствуйте, Анастасия, у меня вопрос к отцу Василию.

– Да, пожалуйста, только представьтесь.

– Меня зовут Владимир. Я футболист, профессионально занимаюсь спортом. Почти все у нас в команде носят нательные крестики, крестятся перед выходом на поле, а тренер перед каждой серьезной игрой ставит в церкви свечку. Недавно я услышал, что церковь негативно относится к спорту. Правда ли это?

– Вот какой резонанс, – улыбнулась Настя. – На чьей же стороне будет Бог, если перед каждой игрой обе команды молились о ниспослании помощи? Как вы прокомментируете этот вопрос, отец Василий?

– Практически никак, – усмехнулся священник. – Тут у нас опять натяжка получается, от общей неграмотности и инфантильности населения. Нужно или верить, или не морочить голову окружающим и друг другу. Нельзя судить о Боге с точки зрения человеческих поступков, человеческого мышления. О Боге совсем нельзя судить, в него нужно верить, ему нужно молиться, его нужно любить, а все остальное приложится. Сказано же, что воздастся тебе по вере твоей. Горячо верующему, желающему блага для ближнего и благодать божья придет.

Что касается спорта как такового, то скажу, что спорт – это большой вред для здоровья. Физкультура, да, полезна, она помогает сохранять здоровье. Скажу больше, современный спорт – это бизнес, стяжательство, способ зарабатывания денег. Там кипят такие страсти, творятся такие подлости, что спрашивать священнослужителя об отношении к спорту просто неприлично. Это всего лишь зрелище, на котором те, кто хитрее или богаче, зарабатывают деньги.

– Нельзя не согласиться, – поддержала гостя Бестужева. – Сколько раз мы слышали о страшных травмах и гибели спортсменов во время состязаний, сколько скандалов вокруг различных запрещенных стимуляторов, которыми увлекаются спортсмены, сколько бессовестных махинаций вокруг судейства! Можно еще очень долго обсуждать эту тему…

Добрейший отец Константин. Его пухлые руки ни секунды не оставались в покое. Он то поправлял массивный крест на груди, то приглаживал реденькие волосы на макушке, то перебирал письменные принадлежности на своем столе. Отец Василий смотрел на старого священника с сожалением. Зачем же себя винить? Ведь эта поездка, в которую отправили отца Федора, была его святым долгом. Более того, он сам настойчиво просился проехаться с миссией по якутской глубинке.

Наконец отец Константин поднял на священника свои больные старческие глаза.

– Мы даже не знаем, что и предположить. Не говоря уже о том, что еще можно предпринять. У милиции, видите ли, свои правила. Они принимают заявления о пропаже человека только от ближайших родственников и только через трое суток. Мы уже и так подняли на ноги всех, до кого смогли дозвониться, и просили помочь в розысках. И геологов, и местные администрации, всех, кто участвовал в организации поездки. Не знаю, не знаю!

– Но где-то же он пропал! – покусывая от волнения губы, сказал отец Василий. – Надо проследить по цепочке, по маршруту его поездки, где уже был, а куда так и не попал, надо как-то определить точку, в которой он, скорее всего, потерялся.

– Ох, пробовали мы, – сокрушенно покачал головой отец Константин. – Все пробовали. В Николаевском он был, геологи вездеходом его отправили в Онотаву, оттуда оленеводы забросили в Рыбачий, потом спустились лодкой, до Унутука, затем вертолетом в Верхнюю Соснянку. Туда он добрался, а потом как-то странно исчез. Вертолет за ним прилетел, чтобы отправить в аэропорт Верхоянска, а его нет. И никто ничего не знает. Непостижимо! В наше время – и такое!

– Тайга, – напомнил отец Василий. – Я хорошо знаю, что это такое. Если его нет в поселке, значит, нужно искать в тайге. Была же какая-то причина, которая заставила его туда отправиться. Может, с кем из охотников пошел, да никому не сказали? А потом в тайге что-то случилось. Нужно опрашивать население, прочесывать окрестности, поднимать все же каким-то образом милицию, МЧС.

– Стараемся мы, очень стараемся. Сам владыка Зосима взял этот вопрос на контроль. Сегодня он должен был переговорить с руководством республиканского МВД и МЧС.

– Господи всемилостивейший, – взмолился отец Василий, – так время же уходит! Как же у нас долго принимаются решения. Речь идет о жизни человека, а все упирается в инструкции и положения. Прости меня, Господи, что поддался гневу, но истинно не о себе помышлял, а о ближнем своем!

– Я вас понимаю, – грустно покачал головой отец Константин. – Для чего и призвал сюда. Может, советом каким поможете. Вы ведь вместе улетали, разговоры какие-то были, планы. Да и сами вы признаете, что тайгу знаете, людей тамошних, обычаи, нравы. Почитай, несколько лет сами там живете.

– Что тут посоветуешь? – потер лоб отец Василий. – Так вот, с наскока, и не придумаешь. У милиции и спасателей хоть опыт в таких делах есть…

Завибрировавший в кармане телефон прервал разговор. Извинившись, отец Василий достал мобильник и посмотрел на номер звонившего – Бестужева. Он не столько удивился, сколько насторожился – они же расстались меньше двух часов назад. Что же может произойти за такое короткое время?

– Да, Анастасия, я вас слушаю.

– Извините, отец Василий, я тут все думаю об отце Федоре и вспомнила один его звонок, за день до вашего возвращения. Я подумала, что это как-то может помочь в поисках.

– Ну-ка, ну-ка, что за звонок?

– Отец Федор позвонил неожиданно и был какой-то возбужденный.

– Так что же он вам сказал? – Священник выразительно посмотрел на отца Константина, намекая взглядом на важность информации.

– Отец Федор предложил включить в передачу небольшую второстепенную тему, связанную с работой священников с солдатами в воинских частях.

– Что так вдруг? Свежая мысль, или что-то натолкнуло?

– Думаю, натолкнуло, – ответила Бестужева. – Не помню разговор дословно, но смысл был таков, что у него есть очень важная тема для горячего обсуждения.

– Что же вас так насторожило, Анастасия? Человек во время поездки размышлял о предстоящей передаче, вот и вспомнил еще об одной теме.

– Не думаю, что все было именно так. Я давно и хорошо знаю отца Федора. Он человек рассудительный, привыкший все делать планомерно и качественно. Такие импульсы ему несвойственны, понимаете? И не забудьте, он выразился именно так – «горячее обсуждение». Я полагаю, что он столкнулся с чем-то таким, что его глубоко встревожило.

– Вы так думаете? – задумчиво переспросил отец Василий.

– Предполагаю. Скажите, в ваших кругах подобный вопрос стоит на повестке дня или он пришел в голову только одному священнику?

– Работа священников в воинских частях? Вопрос не только стоит, а уже многое делается. Открываются часовни, появилось много священников, служащих в конкретных частях и гарнизонах, военных училищах, кадетских корпусах, суворовских и нахимовских училищах…