Ночной директор. I том. История, рассказанная в тиши музея - Всеволод Липатов

К сожалению, эта дата снова забыта.

IV глава

Сибирские землепроходцы

Человек продолжал разглядывать экспонаты, рассказывающие о первых сибирских землепроходцах, благодаря которым Сибирь была освоена и заселена русичами менее чем за один век, к большому удивлению всей просвещённой Европы, которая пыталась найти ещё что-то новенькое на планете, и вдруг, в один прекрасный день, европейцы неожиданно увидели, как далеко на Восток и Север стали простираться границы государства Российского. Можно только догадываться, какой силы был удар по их самолюбию, а ведь они привыкли считать себя самыми лучшими корабелами и мореплавателями, удачливыми первооткрывателями новых земель. Ночной Директор усмехнулся.

– То-то они и сейчас скромно умалчивают, что, например, на Аляске уже жили славяне. В водах Ледовитого океана уже ходили кочи новгородцев и поморов, а вот прославленные испанцы и англичане так и не смогли освоить эти неспокойные воды. Впрочем, это неважно, каждая нация хвалит только себя, и это правильно. Но вот что мне интересно, как и кем осваивались сибирские земли? Кто были эти люди? Как себя вели? Ведь сейчас появился какой-то глупый стереотип, порождённый чьим-то воображением.

Лампы из витрины мягко освещали его задумчивое лицо, и постоянные жители музея не решались прерывать его размышления, здраво рассудив, что лучше подождать и послушать, чем окончатся его раздумья.

И действительно, весьма любопытно, откуда взялся такой интересный штамп, который кочует из фильма в фильм, из книги в книгу, что все они были наделены какими-то добродетелями? Ну, если среди них попадался один или два подлеца, то их лихо и без долгих проволочек сурово наказывают, так сказать, для крутизны сюжета. А ведь на самом деле, конечно же, жизнь оказывалась гораздо проще, но интереснее и страшнее.

А ведь сейчас, говоря о сибирских первопроходцах, сразу возникает навязанный кем-то образ эдаких бородатых, здоровых мужиков, которые плывут себе не торопясь по реке на своих кочах, или пробираются сквозь тайгу на своих двоих. Конечно, народ там подбирался крепкий. И могли они в этой жизни всё сделать, и дом срубить, и коч построить, и поле засеять, и от врагов оборониться. Да и по-другому выжить в то неспокойное средневековое время было просто невозможно.

Так какими, на самом деле, они были эти русские первопроходцы, какие совершали поступки? И что их толкало на это? Вот что интересно на самом деле.

Ночной смотритель недовольно покачал головой и прошёлся вдоль витрин, потом хрустнул пальцами, и остановился около экспозиции, чтобы ещё раз рассмотреть чёрно-белые репродукции, на которых были изображены казаки. Легонько прикоснувшись рукой к прохладному стеклу, надёжно охранявшему от любопытных посетителей экспонаты, он тихо сказал:

– Нет, всё не то. О походе Ермака сказано и написано немало. О его некоторых сподвижниках тоже. Пускай эта информация и отдаёт легендами, но хоть что-то о них есть. Они уже стали легендарными героями, так что с них, так сказать, и взятки гладки, а вот весьма интересно узнать, какие характеры были у всех людей той поры. Ведь всё равно нравы были гораздо грубей, чем сейчас. И вообще, кто сюда шёл, что гнало их за многие сотни и тысячи вёрст от дома, в дикую загадочную Сибирь?

Ночной Директор тихо, чтоб не спугнуть устоявшуюся тишину в зале, продолжал рассуждать:

– Как жаль, что это не те рисунки, которые могут достоверно поведать и передать образ русского человека семнадцатого века. Так что придётся вновь обращаться к документам.

Заселение Сибири, по большому счёту, ничем не отличалось от аналогичных процессов протекающих и на других окраинах Русского государства. Как отмечают исследователи, люди сюда попадали двумя способами: или по своей воле, или служивые, которых посылало правительство.

Ну, если с первыми всё более-менее ясно – обычно это были купцы, промышленные люди, авантюристы или просто беглецы, одним словом, из дома они уезжали по собственной воле. А вот государевым людям приходилось гораздо сложнее, ведь их желания никто не спрашивал. И приходилось им бросать семьи, весь налаженный быт и отправляться за тридевять земель. Воеводы и головы, назначенные на службу в Сибирь, сами или через правительственных агентов набирали себе войско, отчасти из служилого класса, а также из разных вольных «охочих людей». Их иногда сопровождали посадские люди и крестьяне, даже бывали ссыльные.25

Для освоения Сибири нужно было всё больше и больше народа. В кремлёвских палатах понимали, что усилиями одиночек, такой громадный край не освоить. Потому караваны становились всё больше и отправлялись всё чаще. И как это нередко бывало в истории России, все грандиозные замыслы правительства, гражданам приходилось осуществлять в добровольно-принудительном порядке.

Обычно подобный набор совершался так, сначала «прибирался» сотник, а он, в свою очередь, набирал в свою сотню десятников, а десятники уже рядовых казаков или стрельцов. Десятники с рядовыми служилыми давали «запись» такого содержания:

«Се аз десятник N, да его десятка (NN) … поручились промеж себя всем десятком… у сотника в том быти нам на государеве службе в городе (N) на житье в стрельцах (или казаках конных или пеших) и государева служба служити, а не воровати, корчмы и блядни не держати, и зернью не играти, и не красти, и не бежати».26

Если же кто из них сбежит по пути в Сибирь, то остальные наказывались. Нередко правительство переводило из Руси просто по государеву указу, в таком случае они никаких бумаг не подписывали, но по прибытии на место должны были присягнуть в том, что «пришли своими головами полное число»27 и никто из родственников или «наймитов» их не заменил.

В царских палатах им выдавали проездные документы, из казны выделяли деньги «на подъём», то есть для обустройства на новом месте. Например, десятник получал два рубля двадцать пять копеек, рядовые женатые по два рубля, а холостые по полтора рубля. А вот дальше государство самоустранялось, все дорожные расходы ложились на плечи воевод и крестьян, через земли которых проходил этот караван. Они должны были снабжать царёвых людей подводами, лошадьми, продуктами. Естественно никакой компенсации никто не получал. Для многих жителей эти обозы с несчастными были сравнимы с татарскими набегами, память о которых была ещё свежа в народной памяти. Поэтому главной заботой всех обитателей местности, через которую проезжали будущие сибиряки, было как можно быстрее спровадить их дальше. А вот переселенцы же напротив, никуда не торопились. Действительно, куда им было спешить, Сибирь от них никуда не сбежит.

Подготовка к встрече беспокойного каравана начиналась за несколько недель до приезда обоза. Крестьяне готовили телеги, продукты, собирали деньги. Даже если переселенцы позволяли себе немного пограбить, то привыкший ко всему крестьянин считал, что ещё легко отделался, жив остался и ладно. Потому что в большинстве случаев служивые люди этим не ограничивались.

Дошедшие до наших времён грамоты описывают беззакония, творившиеся во время проезда таких караванов:

«В 1593 году сын боярский с атаманом и казаками, едучи в Сибирь, воровали. В вотчине боярина Бориса Годунова крестьян били и грабили, жен крестьянских срамотили, убили из пищали крестьянина, а у многих крестьян коров, свиней побили и платье пограбили. И другие боярские дети с атаманом и казаками, отпущенными из Москвы, по дороге многих людей били и грабили и ямщикам за подводы прогонов не давали».28

И подобные безобразия творились на землях Годунова, который был очень близок к царской семье, занимал видные государственные посты, а впоследствии сам стал царём. Так что уж говорить о других поместьях, городах и сёлах. Ведь часто переселенцы шли по Руси, как по вражеской территории, разоряя на своём пути целые уезды.

Вот один из наиболее ярких примеров переселения из России в Сибирь.

В 1635 году из Холмогор в Тюмень было переведено пятьсот стрельцов. Документы свидетельствуют, что весь их путь сопровождался страшным разбоем. Наверное, местные жители считали их хуже захватчиков, ведь сопротивляться против государевых людей было себе дороже. И им оставалось лишь одно – жаловаться царю.

Читая челобитные испуганных жителей, даже и не верится, что такое может быть, ведь все были гражданами одной страны, соотечественниками, одной веры, но документы вещь упрямая и безжалостная:

«Мы, государь, собрав все подводы сполна – всего 950 подвод, ждали их с конями более недели. А как они прибыли, то начали старосту Ваську, посадских целовальников и волостных крестьян и земского дьячка во дворе бить и увечить на смерть, и вымучили у нас денег 220 рублей».29