Чаша Бланшара - Джанет Глисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваши обязанности, миссис Мидоус, не недоумевать, вы должны делать то, что велят вам миссис Тули и я. Ваша служанка исчезла, но это не основание, чтобы забыть все приличия, если, разумеется, вы не желаете последовать за ней.
Агнесс выпрямилась и закрыла свою книгу рецептов.
— Я не понимаю, что вы этим хотите сказать, сэр, — заявила она, не сводя с него взгляда.
Мистер Мэттью полуприкрыл веки:
— Будет вам, миссис Мидоус, вы же не хуже меня знаете, что эта ваша служанка отличалась далеко не идеальным поведением. Вы уже сами упоминали Филиппа.
Агнесс сглотнула:
— Разве были и другие?
— Мне представляется, что среди ее близких знакомых был и ремесленник Бенжамин Рили. Я также слышал и о другом джентльмене, с которым миссис Тули на прошлой неделе застала ее за разговором. Только вчера я видел ее у дверей в спальню хозяина. Она неоднократно поднималась наверх, где ей совершенно нечего было делать. Мы можем только предполагать, зачем она туда ходила. Несколько раз я ее отчитывал, то же делала и миссис Тули, но я считаю, что вы наблюдали за ней менее пристально, чем следовало бы. Вы дали ей слишком много свободы, так что не стоит удивляться, что она поставила вас в такое неловкое положение.
Агнесс опустила глаза на закрытую книгу рецептов, лежащую перед ней на столе. Отношений с Филиппом было достаточно, чтобы она не могла спорить, что в общем и целом Роуз недоставало скромности. Но то, о чем говорил дворецкий, граничило с порочностью.
— Благодарю вас, 'мистер Мэттью, — сказала она, медленно поднимаясь из-за стола. — Я ничего не знала об этих нарушениях. Если бы я знала, я бы непременно поговорила с ней. Так или иначе, но теперь я понимаю причину вашего недовольства. Мы должны радоваться, что она нас покинула.
Мистер Мэттью, умиротворенный покорностью Агнесс, немедленно раскаялся.
— Причина моего плохого настроения не только в этой беспутной девице, — сказал он. — Ночью случилось нечто, куда более ужасное, чем ее бегство, — и это может повлиять на жизнь всех нас. Я собираюсь рассказать об этом всем слугам сразу за обедом. До этого времени вы не должны никому ничего говорить…
ГЛАВА 11
В том, что она не успевала, Нэнси винила только Роуз Фрэнсис. Если бы эта сука не сбежала, Нэнси бы не проспала и не спешила так сейчас. Это она виновата, во всем всегда виновата Роуз Фрэнсис, а Нэнси приходится отдуваться за ее промахи.
В гостиной, поставив свою корзинку со щетками и тряпками у камина, Нэнси наклонилась и почувствовала, как корсет давит на живот. Она попыталась не обращать внимания на неудобство, поспешно вороша и просеивая золу, чтобы выбрать тлеющие угли, которые могли пригодиться на кухне. Чихнув от попавшей в ноздри пыли, она махнула тряпкой, чтобы разогнать ее, смазала маслом металлические стержни и решетку, а потом натерла их наждачной бумагой до блеска. Затем она приготовила уголь, который можно было разжечь позже. Закончив, Нэнси слишком быстро поднялась на ноги, и голова закружилась, а еще следовало убрать всю комнату. Она быстро потерла спину, прежде чем подмести пол и вытереть пыль с мебели старым шелковым платком Николаса Бланшара.
То же самое она проделала в комнате для завтраков, переднем холле, библиотеке и столовой. Когда пришла Дорис и сообщила, что миссис Мидоус хочет, чтобы она спустилась вниз и помогла на кухне, ноги Нэнси так распухли, что казалось, вот-вот лопнут, как пережаренные колбаски. А еще три комнаты наверху оставались неубранными.
— Не могу, я еще не убрала в спальнях, — вежливо сказала она.
Дорис уперлась руками в свои обширные бедра:
— Разве ты еще не закончила?
— Сама не видишь? — рассердилась Нэнси, которую раздражал жалобный голос Дорис. Она заметила, что фартук у той был уже весь в пятнах. Девчонка оказалась не только тупой, но и неряшливой.
Дорис удивленно смотрела на нее; как свинья, недобро подумала Нэнси, безмозглая, жирная свинья.
— Опаздываешь, верно?
— Опаздываешь, верно? — передразнила Нэнси, усмехаясь и подражая заиканию Дорис с удивительной точностью. — Хорошо тебе говорить. Я не виновата, Роуз должна была меня разбудить.
— Я уже говорила про это миссис Мидоус… Я скажу еще раз, хорошо?
Нэнси в отчаянии взмахнула руками:
— Уматывай отсюда и говори ей все, что захочешь. Какое мне дело?
Подбородок Дорис задрожал, но, так и не придумав ответа, она, шаркая ногами, потащилась в подвал. Нэнси, немного взбодренная перепалкой, сморщила нос и пошла вверх по лестнице. Уборка проходила в раз и навсегда установленном порядке. Сначала покои Теодора, потому что он уходил рано в мастерскую; затем спальня Николаса и последней — спальня Лидии, из-за Пэтси, которая любила там суетиться, развешивая платья хозяйки, которые она была не прочь и примерить, если появлялась такая возможность, после того как миссис Бланшар спускалась к завтраку.
Нэнси позаботилась запомнить, как лежат вещи в каждой комнате, чтобы положить все на те же места. Бланшары в этом отношении были очень придирчивы.
— Если, когда ты войдешь, дверь открыта, оставь ее открытой, когда будешь уходить, если не получишь иного приказания, — всегда повторяла миссис Тули. — Точно так же, если блюдо стоит рядом с тарелкой, не ставь его рядом с подсвечником.
Нэнси была девушкой смышленой и считала, что знает каждый дюйм в спальнях господ лучше, чем свое собственное лицо. Поэтому, войдя в спальню Николаса Бланшара во второй раз за это утро, она заметила кое-что, удивившее и взволновавшее ее.
На комоде всегда стояла шкатулка красного дерева с серебряной пластиной на крышке, где были выгравированы инициалы Николаса, причем настолько заковыристо, что разобрать что-либо было практически невозможно. Изнутри коробка была обшита алым шелком с подкладкой, как в шкатулках для драгоценностей, и именно здесь Николас хранил свою довольно обширную коллекцию булавок. Среди них была одна с золотой головкой в форме собаки, одна с сиреневым аметистом, еще одна в форме миниатюрного меча.
Кроме булавок в коробке хранились два карманных пистолета, стволы которых были украшены резьбой по кости и серебряными накладками. Николас заворачивал каждый в шелковый платок. В той же коробке лежала фляжка с порохом. По его словам, пистолеты были нужны на случай, если вдруг среди ночи в спальню ворвется грабитель. Они всегда были заряжены, и раз в неделю мистер Мэттью уносил их в буфетную комнату и перезаряжал. Однажды, когда Николас уехал, мистер Мэттью продемонстрировал всем слугам, как они работают. Он взял на мушку голубя во дворе и спустил курок. Перья и кровь разлетелись по плитам, все радостно закричали, хотя птица продолжала биться, не желая умирать. Наконец Джон свернул ей шею, а миссис Мидоус потом превратила ее во вкусную начинку для пирога.
Нэнси совершенно незачем было открывать эту шкатулку, а тем более касаться пистолетов. Она хорошо понимала, что это опасно. Ее дело — пыль и грязь, а не пистолеты и драгоценности. За личными вещами Николаса следит мистер Мэттью. Но с искушением было трудно бороться, так что пару раз она осмелилась развернуть пистолеты и подержать их в руках. Ей нравилось представлять, как она в кого-то целится и нажимает на спуск, а потом смотрит, как этот кто-то бьется, как та раненая птица. Иногда она представляла, что берет пистолет, когда Николас зовет ее. Ей виделось, как поднимаются его кустистые брови, когда она наводит на него пистолет.
Но сегодня, вытирая с комода пыль, она подняла крышку и увидела, что одного пистолета нет. Открыв верхний ящик, она покопалась в шелковых платках. Но и там пистолета не было. Продолжив работу, Нэнси не переставала думать, что же могло случиться с этим пистолетом. Возможно, его забрал мистер Мэттью, чтобы почистить, но обычно он делал это по субботам, а сегодня вторник. И вообще, зачем брать один пистолет и оставлять второй? У Нэнси не было ни малейших оснований думать, что пистолет могла взять Роуз, тем не менее она невольно снова вспомнила о ней.
ГЛАВА 12
К миссис Тули обращались так из уважения, а не потому что она была замужем. Худенькая женщина с небольшой грудью, прямой спиной, мучнистым цветом лица и пушистыми волосами серовато-пыльного цвета, она поступила на службу в дом Бланшаров посудомойкой в шестнадцать лет и с той поры, насколько было известно, не выходила замуж и ни разу не заводила романов. Она занимала несколько тесных и мрачных комнат, расположенных по коридору, ведущему в подвал. Ее плохо освещенную маленькую спальню несколько оживляли яркие подушечки, которые она вышивала сама, и полка с симпатичными безделушками. В ее гостиной каминная доска была уставлена статуэтками сов, овец и собак и тарелками, на которых в китайском стиле были нарисованы голубые и белые цветы и фрукты. На одной из стен также висела шеренга ярко раскрашенных тарелок, на других — кое-где виднелись гравюры морских пейзажей при различных погодных условиях, от бурного шторма до полного штиля. За гостиной располагалась огромная кладовка с консервированными деликатесами: зелеными сливами в сиропе, джемом из айвы, каперсами и грибным соусом, — и все три комнаты были пропитаны резким, но завораживающим ароматом уксуса, фруктов и специй.