В Петербург со своими бандитами (Лекарство от хандры, Нас разбудят не ангелы) - Варвара Клюева

Селезнев обошел квартиру, но ничего примечательного не увидел. Кухня и гостиная были прибраны, спальня - она же кабинет и студия - хранила следы торопливых сборов: гардероб открыт, на кушетке валяются халат, вскрытая упаковка с носовыми платками, кожаный ремень. Верхний ящик письменного стола немного выдвинут, в щель видны ручки, карандаши, коробочка с кнопками. К мольберту, стоящему в углу у окна, приколот лист с незаконченным пастельным наброском. На подоконнике - целая россыпь тюбиков, баночек, коробочек с красками, а также уголь, мелки, кисти, закрытая жестянка с керосином, полиэтиленовый пакет с ветошью, вымазанной разноцветными пятнами. У изголовья кушетки на тумбочке с телефоном лежит открытый блокнот, который Варвара держит под рукой на случай, если понадобится что-нибудь записать во время разговора. Но в блокноте по большей части не записи, а рисунки: болтая, она имеет привычку водить карандашом по бумаге.

Вензеля в завитушках, герб России с двуглавой курицей вместо орла, многоступенчатая башня-зиккурат, печальная мадонна с тремя орущими младенцами на руках, цапля, подавившаяся лягушкой: вытаращенные глаза закатились, из раскрытого клюва торчит упитанная лягушачья лапка. Несколько карикатур. Вглядевшись в одну, Селезнев усмехнулся. Там был изображен он сам - почему-то в милицейской фуражке, хотя в форме Варька его ни разу не видела. Перед ним на столе стояла большая банка с огурцами, на которую нарисованный Селезнев взирал, сурово сдвинув брови. На соседней картинке он с видом триумфатора держал огурец в кулаке, а на столе в груде осколков лежали остальные огурцы и большой обломок кирпича. На третьей картинке Селезнева уже не было, зато на столе стояли на четвереньках Марк и - судя по кругленькой фигурке - Прошка. Определить точнее не представлялось возможным, поскольку лицом толстячок зарылся в груду осколков и огурцов.

"Комментарий к моей первой встрече с ее друзьями, - догадался Селезнев. Помнится, тем вечером Прошка все травил анекдоты о милиционерах, а Марк всячески его поощрял".

Помимо рисунков в блокноте нашлось несколько записей делового характера. "Позвонить Д.А. в "Крокус" насчет денег за обложку альманаха"; "Вернуть Тарасюку дискеты до 15 янв."; "Завтра в 18.00 м. Новокузнецкая, в ц. зала Леша"; "Скачать у Бурбона свежую версию TeXа (для Прошки)".

И только последняя запись резко выделялась на этом фоне как по форме, так и по содержанию. Во-первых, от блока исписанных листов ее отделяли несколько страниц, во-вторых, она была исполнена жирно, размашисто и шла наискось через весь разворот блокнота, а в-третьих, носила чисто эмоциональный характер: "А идите вы все в задницу!"

"Так-таки и все? - удивился Селезнев. - Да, похоже, довели ее до ручки. Но кто? Капризные заказчики? Требовательные родственники? Нет, этим несчастным Варьку из равновесия не вывести. Пусть капризничают и требуют до посинения она и ухом не поведет". "Идите вы все..." - прямо крик души. Совсем на Варвару не похоже. Так мог бы самовыразиться человек, загнанный в тупик и уставший от поисков выхода. А Варьку попробуй куда-нибудь загони! И поиски выхода из тупиков - ее любимое развлечение. Она просто не в состоянии жить нормальной размеренной жизнью больше двух недель, и если неутомимые мойры решают подарить ей немного покоя, сама ищет приключения на свою голову.

Может быть, в этом все и дело? Варвара влезла в очередную авантюру, но авантюра вдруг оказалась ей не по зубам? Сумасбродка смылась в Питер от неприятностей, а те настигли ее и там? Но тогда почему ее друзьям ничего не известно? Обычно у Варвары нет от них секретов. А на этот раз, судя по Лешиным словам, они даже не знали о ее намерении уехать.

"Меня же, как ни странно, она об отъезде предупредила, - подумал Селезнев и мысленно выругался: - Идиот! Почему я не расспросил ее подробнее? Возможно, Варвара позвонила, собираясь сообщить что-то важное - ведь никому из друзей ничего не сказала, а меня сочла нужным предупредить. Почему? Разумеется, не потому что относится ко мне трепетнее, чем к остальным, не нужно обольщаться. Не исключено, что ей просто требовалась консультация профессионала. Или помощь... Но тогда выходит, Варька так и не решилась сказать то, ради чего звонила. Даже не намекнула, черт! Могла она оставить какое-нибудь послание здесь?"

Селезнев подошел к телефону и нажал кнопку "Play", чтобы прослушать сообщения, оставленные на автоответчике, а сам занялся поисками.

"Здравствуйте, Варвара! Вас беспокоит Стелла Сергеевна из издательства "Вечное перо". Как там продвигается дело с обложкой "Одиннадцатой заповеди"? Вы обещали эскизы на следующей неделе. Позвоните мне по приезде, пожалуйста".

"Привет, Варька, это Леша. Я нашел твою цитату. Элегия Архилоха, седьмой век до нашей эры. Опять ты смылась без предупреждения?"

"Привет, Варька! Не вовремя ты укатила! Мы с Машенькой собирались позвать вас в среду в гости. Может, на будущей неделе?"

"Варвара, у нас ЧП - накрылся хард-диск. У тебя сохранились копии двух последних программ? Это Феликс Расторгуев, если ты еще не догадалась. Буду ждать твоего звонка".

"Не дождешься! Ничего не скажу, вреднюга ты, и мерзкая притом!"

"Стало быть, удрала? Да еще потихоньку? Так-так... Если у тебя неприятности, могла бы вспомнить о любимой тетке, заехать, пожаловаться на жизнь. Ты же знаешь, для тебя у меня всегда найдется свободный часок и пара чистых носовых платков".

Селезнев, перебирающий бумажки в ящиках стола, улыбнулся. Он узнал голос несравненной Лидии Васильевны - эксцентричной дамы, которой Варвара приходилась внучатой племянницей. Лидии было за семьдесят, но она до сих пор вела столь активный образ жизни, что нынешние юнцы только диву давались. Ни у кого не повернулся бы язык назвать эту сухонькую женщину с озорными глазами и мальчишескими повадками старухой. Селезнев познакомился с ней неделю назад: Варвара по традиции встречала Старый Новый год у тетки и настояла, чтобы он ее сопровождал. Не считая двух поклонников Лидии - полковника в отставке и престарелого профессора, которые очень смешно петушились весь вечер, соперничая из-за дамы сердца, - в гостях была сплошная молодежь. Хозяйка щеголяла в рубище, увешанном немыслимым количеством цепочек, шнурочков и прочих "фенечек". Еда и напитки подавались преимущественно в оловянной посуде, дым висел коромыслом, веселье било ключом. Атмосфера в доме царила поистине феерическая. Селезнев и не помнил, доводилось ли ему когда-нибудь в жизни так веселиться. Лидия ему очень понравилась, да и он ей явно пришелся по сердцу к радости Варвары.

"Может быть, позвонить хипповатой леди? Вдруг ей что-нибудь известно? Неспроста же она упоминает о неприятностях? Нет, Лидию, пожалуй, тревожить не стоит. Все-таки возраст не шуточный. О неприятностях она, скорее всего, сказала наугад, просто потому, что Варвара не предупредила ее об отъезде".

Последнее сообщение на автоответчике принадлежало самому Селезневу.

Закончив со столом, он перешел в гостиную и тоскливо оглядел ряды книжных полок. Если Варвара сунула свое послание в один из этих томов, поиски могли затянуться не на один час. Пораскинув мозгами, Селезнев решил просмотреть только те книги, которые они с Варварой обсуждали. Достоевский, Булгаков, Бродский, Бёлль, Кортасар... Если записка есть и адресована ему, она должна найтись где-то там. Подгоняемый мыслью об уходящем времени, он торопливо брал книги, листал страницы, но ничего не находил.

"Наверное, я ошибся. Варвара не стала бы запихивать сообщение неизвестно куда, даже если бы боялась, что в квартиру могут вломиться чужие. Она бы действовала хитрее: оставила бы записку на виду и воспользовалась каким-нибудь кодом, чтобы для постороннего текст выглядел вполне невинно. Может быть, я уже видел ее послание, но не обратил внимания".

Селезнев снова проглядел блокнот. Будь у него время, он позвонил бы еще раз Леше, расспросил бы о тех, кто был упомянут в деловых заметках, попытался бы с ними связаться. Но время поджимало. "Будем надеяться, она успела сказать что-нибудь важное Сандре, - мысленно подбодрил он себя, засовывая блокнот в карман. - Они провели вместе целый день, прежде чем Варвара пропала".

Покидая квартиру, он, разумеется, нарвался на Софочку, о которой совсем забыл.

- Что-то вы долго, - сказала девица, буравя его подозрительным взглядом.

Селезнев картинно вскинул руку с часами к глазам, громко вскрикнул: "О ужас!" - и скатился с лестницы с такой скоростью, что следующая Софочкина фраза так и не успела его настигнуть, - подъездная дверь хлопнула раньше, чем Варварина соседка сформулировала очередную мысль.

Уже в машине он понял, что должен лететь самолетом. Поезд прибудет в Питер не раньше девяти утра. К тому времени жители дома, возле которого исчезла Варвара, по большей части уйдут на работу и, если кто-то из них накануне что-нибудь заметил, поговорить с ним можно будет только вечером. Восемь-девять часов простоя в таком деле, когда нельзя терять ни минуты, равносильны преступлению.