Несносный тип (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

На этот раз я даже оскалиться не успел. Девушка, заметив меня, с низкого старта рванула к двери, выполнила стелящийся прыжок с разворотом, вмазала худющим бедром в створки, открывая их настежь, а затем скрылась в неизвестном направлении.

— Ох уж эти понаехавшие! — пожаловался я круглоглазому от удивления Зальцеру, — Дикие какие-то.

Следующий визит у меня был сплошь с романтически-сюрпризным флёром. Проскользнув в помещение, я, действуя тихо как мышь, разделся, а затем прошёл к столу, со стуком вываливая на него своё богатство, чем и пугая хозяина жилища едва ли не до визга.

— Ты, ушлёпок мелкий! — заорал Теодор Рейхгарден, желтоглазый гном-оружейник, — Какого хрена ты подкрадываешься?! Что это?!

— Ты меня уговорил, — томным голосом произнес я, тыкая пальцем в выложенные на стол полуавтоматические пистолеты.

— Уговорил?! Да что ты несешь, Ахиол тебя побери!

— Я согласен поносить твои револьверы, пока ты мне не сделаешь настоящее оружие.

И вот тут грянуло так грянуло! Подоплекой происходящего была комбинация нескольких пунктов — Теодор, низенький, сварливый и чересчур эмоциональный для своих полутора сотен лет, был одним из лучших, если не лучшим в мире, мастером изготовления револьверов. Как-то раз я уговорил его сделать мне полуавтоматическое оружие, на что тот с невероятным скрипом поддался, попутно осыпав меня тысячью нелестных эпитетов. С пушками у меня приключилась беда, от чего понадобилась замена. Сейчас гном был как раз этой заменой занят, но до завершения проекта был еще почти месяц, поэтому он мне одолжил две здоровенные, неловкие и грубые «дуры», которые я замаялся носить. И вот, я пришёл его «обрадовать» просьбой о том, чтобы он мне выдал что-нибудь из своей коллекции… но в слегка игривом ключе.

Что сказать? Шалость удалась. Гном ревел так, что дрожали оконные стекла, попутно бросаясь в меня всем, что подворачивалось ему под руку. Я уворачивался с невинным и удивленным видом, что бесило нежить еще сильнее. В ход шли всё более тяжелые вещи, пока, наконец, Теодор не застыл на месте, сжимая в задранных руках небольшой пресс для патронов, едва не оторванный им от верстака.

— А, — изрёк он спустя минуту молчания, — Проверяешь, как я держусь без Купели, да? Мелкий засранец…

— Какой вы вумный, — восхитился я, вылезая из-за стола, чтобы тут же добить, — Как вутка!

Пресс удалось поймать. Пока я думал, куда пристроить железную фигулину весом под десять кило, успокоившийся оружейник примащивался на рабочем кресле. Усевшись, он погрозил пальцем.

— Со мной всё хорошо, — проговорил желтоглазый, — И будет хорошо. Думаю, года три бы продержался. Не о тех думаешь, шериф. Есть…

— Я уже слышал возмущения. Пока тихие, — признался я, начиная собирать уцелевшие «снаряды», которыми кидался гном, — В Хайкорте навалом тех, кто отрабатывает смену в реальности, а потом чешет языками в Эзервилле. Качаются на гамаках, пьют коктейли, рыбачат…

— Нихера, в общем, не делают, — подытожил давным-давно преставившийся от сердечного приступа гном, — Ну да, таким сейчас тошно. Мало нас, тех, кто и здесь чем-то живет. А… ааа… Так вот почему я вижу твою тошнотворную рожу, Криггс. Ты не просто так пришёл отравить мне день. «Пули восстания», да? Они к старым твоим стволам не подходят, нужен самый распространенный у нас калибр. Ну и гадкая же ты скотина…

— Спасибо! — лучезарно улыбнулся я. Теодор Рейхгарден дураком не был, а еще, действительно жил в Незервилле. Он ежедневно трудился, над чем-то работал, даже сейчас я видел, что на одном из столов у него развернуты пергаменты с грубыми схемами тех типов оружия, о которых я ему как-то неумело и вскользь поведал. Зная, что они должны работать, неживой старик восстанавливал недосказанное мной, пользуясь лишь своими знаниями и уверенностью, что конечный вариант… выстрелит.

Он… жил. В отличие от тех, кто десятки лет выполнял днем свои обязанности в городе, а затем ленился и страдал фигней на солнечном острове в Купели Жизни. А жить значит работать над собой, развиваться, пользоваться своим вторым шансом. Да, меня можно назвать двуличным, раз говорю такое живой, чувствующий, предвкушающий бурный секс с гоблиншей… но, что мешает им развиваться там, в Эзервилле? Что мешает хотя бы читать стихи, лежа на белом песочке пляжей иллюзорного мира?

Ничего. Поэтому потеря того океана, пляжей и тихого сонного городка так сильно бьет по желтоглазым Хайкорта. Для них это всё — последнее.

— Вот, — Рейхгарден сноровисто разматывал проволоку, стягивающую тряпицы, укутывающие оружие, — Они далеко не самое лучшее, что я когда-либо делал, но ты не гонишься за свойствами личного оружия, да, Кригсс? Зато эта парочка отличается точностью, а за счет веса снижена отдача. То, что тебе нужно.

Оба револьвера, похожие друг на друга как две капли воды, действительно, не производили никакого впечатления. Обычные. Правда, грубоватые, с утяжеленной ствольной коробкой, неохотно откидывающимися барабанами, тяжелыми рукоятками… Но мне — более чем пойдет. Оба, несмотря на свою почти показушную тяжесть, всё-таки были куда меньше и изящнее, чем врученные ранее гномом «пушки», явно сделанные под орочью лапу. Тоже крупный калибр, совсем не подходящий под мои нынешние мощи, но тут уже деваться некуда, мне нужен именно он. Велика вероятность… беспорядков и возмущений, со стороны обездоленных желтоглазых, а убить таких существ быстро и качественно можно лишь «пулями восстания».

Учитывая, что моё «гениальное» руководство разогнало весь полицейский участок, оставив лишь братьев Трайкеров, двух желтоглазых неживых орков (и то, временно распущенных), то можно сделать простой вывод — либо Ахиол и Основатели идиоты, либо они провоцируют горожан, надеясь выдрать из населения последние ростки свободомыслия. Моими руками.

— Надеюсь, ты не собираешься палить направо и налево по поводу и без? — сварливо осведомился Рейхгарден, скрывая за ворчливостью нотки настоящего беспокойства.

Я сунул в рот сигарету. Прикурил. Затянулся.

— Старик, знаешь, в чем корни беды между простыми людьми и кидами? — вместо ответа спросил его я, — Ты, наверное, помнишь времена, когда таких как я везде привечали. Благодарили за то, что кид приехал в город и теперь начнет убивать тварей. Было такое?

— Самое начало застал, — подумав, признался Теодор, — Мы тогда уже готовились на корабль грузиться. Да, было дело.

— Так вот, из нас, жителей другого мира, именно местные делают воров, убийц, грабителей и злодеев, — мрачно продолжил я, — У меня там была такая поговорка: «Как вы лодку назовёте, так она и поплывет». Я более чем уверен, что большинство кидов в первой жизни не обидели и муху. Но здесь, поставленные перед вопросом собственного выживания и вечного бродяжничества… они стали идти на всё, чтобы закрыть Долг. Как думаешь, что стоит в любом населенном пункте при полицейском участке организовать маленький отдел для кидов? Прочная выносливая одежда, вещмешок с едой, патроны, немного мелочи на расходы, бинты. Чтобы любой бродяга мог зайти и взять то, что ему необходимо. Понимаете, Теодор? Необходимо. Во сколько бы обошелся городу такой набор? 40–50 донов, если на наши деньги? Ладно, талер. По-моему, даже одна спасенная от тварей жизнь стоит больше, чем талер от города, через который проходит Должник. Однако…

— То есть, ты хочешь сказать, что вы просто посланники небес, что ли?! — воинственно задрал неживой гном свою неживую куцую бороду.

— Нет, мастер Рейхгарден. Мы обычные люди, — вздохнул я, — Но повторюсь, мы до этого не убивали. Мы жили мирной и сытой жизнью, а здесь нам сунули в руки оружие и вынудили охотиться на смертельно опасных тварей. Есть еще одна поговорка: «Когда у тебя в руках молоток, всё вокруг становится похожим на гвоздь». Нам нет смысла ценить окружающих. Это не наш мир. Не наша история. Даже призвали нас сюда — не вы. Проще говоря, для Должника очень мало различий между ихорником и обывателем. Первый опасен, а второй бесполезен. Оба могут сдохнуть, чтобы принести киду пользу. Понимаете?