Дом с Балконом. Путь четырех Лун - И. Лири
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Занятая своими делами под горькие мысли и воспоминания, Екатерина не заметила, как Вторая — Галина, бесшумно проскользнула на кухню и тихо устроилась в самом конце стойки. В руках у нее был бокал красного вина.
— Простите нас, пожалуйста… — промямлила она, когда Екатерина заметила ее. Очевидно, это был не первый ее бокал.
— За что? — улыбнулась она нетрезвой женщине и поставила перед ней ту самую вазочку с орешками, которая так и не вписалась в сегодняшнее их вечернее мероприятие.
— Мы вели себя, как дуры… Оторвали вас от дел… чтобы… только чтобы показать, какие мы дуры. Во всяком случае, я-то точно дура. Разболталась там…
— Вы на отдыхе, вам положено дурачиться, — не стала разубеждать ее Екатерина.
Ей сейчас было не до чужих сентиментов и совсем не хотелось остаток ночи слушать излияния уставшей от жизни подвыпившей женщины.
— Я же изви-и-ни-и-илась, — по-пьяному виновато протянула слова Галина, почти ложась на стойку.
Екатерина ничего не ответила, и вокруг них водрузилась тишина. Она уже почти забыла о Галине, и потому испугнно вздрогнула, когда та абсолютно трезвым и твердым голосом вдруг заявила:
— Мы дуры. Мы такие дуры.
Екатерина удивленно посмотрела на женщину. Имея большой опыт «застоечных» откровений, она не стала задавать вопросы, а молча продолжила заниматься своим делом. Так, протрезвевший завтра клиент, хотя бы не будет винить ее за «выпытывание» его пьяных тайн.
Но Галина, водя пальцем по краю вазочки с орешками, все равно продолжила.
— Знаете, в студенчестве, уже на последних курсах, мы были влюблены в одного парня…
Екатерина улыбнулась предсказуемости откровений, но Галина, похоже, расценила эту улыбку иначе. Видимо, как интерес к ее истории. Потому продолжила:
— Какой же он был чудесный! — причмокнула она от удовольствия и закрыла глаза. — Я так его любила… Мы так любили… Мне казалось, что я любила его досмерти. В том смысле, что мне хотелось умереть с этим безумным чувством в сердце. Пока оно там…
Екатерина ничего не ответила, и Галина надолго замолчала. Через минут пять Екатерина решила, что она уснула и начала думать, как будет лучше проводить ее в комнату: разбудить и отвести самой или позвать ее подруг?
— Но и они в него влюбились… — вдруг продолжила Галина. — Мы влюбились одновременно, как только увидели его. Ох и наругались же мы, пытаясь влюбить его в себя! У каждой из нас был свой план, свой козырь. Свое ведьмино зелье! Бедный Сашка…
Галина горько усмехнулась и неосторожным пьяным движением чуть не столкнула бокал со стойки. Екатерина успела поймать его в самый последний момент.
— Это да… У женщин этого добра хватает, — почти равнодушно ответила она женщине, только чтобы что-то ответить и не выглядеть невежливой. Но Галину и это не остановило.
— У Светланы были богатые влиятельные родители из той же сферы, что и наш институт. И она единственный ребенок в семье. Понимаете, что это значит?
— Думаю, это было очень хорошо для ее судьбы.
— Да это не только «хорошо»! Это же просто козырной козырь! Это джек-пот! Кто устоит против такого!?
— Кто же? — без всякого интереса спросила Екатерина, отставляя бокал подальше от Галины.
— Она, конечно! Кто же еще? — громко возмутилась Галина ее непонятливости. — Татьяна! У нее — козырной на козырного! — заговорщицки прошептала она, смешно выпучив глаза. — Я думаю, что она пятисотое перерождение богини Венеры! Не знаю, что мужики в ней видят и находят, но они все реально сходят по ней с ума! Она ничего такого и не делает, а они оборачиваются, ходят и ездят за ней, покупают дорогущие подарки и поездки… И так было еще со старших классов. Но самое непостижимое то, что ведь ни один из них до сих пор так и не прибил ее от ревности!
Екатерина улыбнулась такой жизненной искренности и кивнула в знак солидарного удивления. Она вспомнила ее Чайный Свиток — «Путь чайной Луны». Со всей внутренней уверенностью она догадалась, о чем она говорила. Она не единожды имела случай наблюдать за ними — этакими чайными барышнями на одно знакомство. Она легко могла представить их — уверенных в себе и всегда одиноких женщин — которые одним плавным мягким движением руки и загадочной улыбкой умеют возводить между собой и мужчиной непреодолимую стену — чашку чая. Даря мужчине минуты или часы приятных разговоров и тонких, ласкающих их слух и тщеславие комплементов, они никогда не дарят им себя. Они, как чай, который можно с удовольствием выпить, но невозможно удержать в себе…
— Да… Есть такие женщины. Их мало, и они, как праздник для мужских душ. Они это чувствуют. Поэтому, наверное, и берегут их.
— Как эти… ну эти, которые с веерами и в деревянных сланцах на платформе… Как их там?
— Гейши?
— Точно! Они! Они вроде тоже бальзамом на эти… мужские души работают.
— Думаю, что можно и так сказать.
Галина, не то в конец опьянев, не то погрузившись в какие-то свои мысли, снова закрыла глаза и замолчала. Екатерина вернулась к своим делам и задумалась о том, какого это — втроем любить одного мужчину? Хотя… Они же вдвоем с Ней любят одного! Вряд ли в этом уравнении что-то зависит от количества известных. Но ей все не давал покоя вопрос, какой же козырь был у самой Галины? И она решила спросить. Тем более, той не стоило засыпать на стойке.
— А какой козырь был у тебя?
К удивлению Екатерины, Галина не стала переспрашивать и сразу ответила. Она не спала.
— У меня был главный козырь — я. И мои отличные перспективы самостоятельно устроить нашу жизнь. Без оглядок на лохматые лапы и без вековых долгов.
— Козырь-то отличный, — согласилась Екатерина. — Только вот разве он еще котируется?
Галина усмехнулась и открыла глаза.
— Еще как котируется! Во всяком случае, для него это было важно. Его это устраивало, и мы… Но они тоже это поняли. Поняли, что я побеждаю в этом двухлетнем марафоне. Вот тогда-то они и предложили заключить Договор Союза Трех.
Екатерина догадалась, о чем может быть такой девчачий «договор». Но, все же спросила, понимая, что поворачивает нож в ране:
— И что это был за Союз?
— А то не понятно! Ты не глупая женщина — поняла ведь уже
