Зов - Боб Рэндолл

— Угадай — что?

— Что?

— Я опять без мужика.

— То есть?

— Юрий откопал себе даму-ортопеда с частной практикой и грудями-бомбами.

— Жалко. — Но сострадание Сьюзен уменьшало сознание, что печалилась Тара, оказывается, не из-за ее ухода.

— Да-а, раз уж старая дева…

Сьюзен обняла Тару и затормошила ее.

— При стольких-то любовниках? Ты никак не дева…

— Значит, гульливая старая дева…

— Давай сбежим пораньше да надеремся?

Тара наклонила хорошенькую головку, раздумывая.

— Работы полно…

— Брось до завтра.

Повернувшись к Сьюзен, Тара улыбнулась и согласилась.

— А, ладно! Твоя взяла!

Они перебежали через дорогу в бар «Ворвик», заказали, как обычно, мартини и, уютно устроившись в уголке, приготовились поплакаться, каждая о своем, каждая по-своему.

— Мне ведь он по-настоящему нравился, — говорила Тара, когда принесли выпивку. — Черт побери! Уж такая я была с ним хорошая! Правда, Сьюзен! Не откалывала всегдашних своих дерьмовых штучек… Нормальной, в общем-то, была, ей Богу. Какого им черта надо? — почти выкрикнула она, даже бармен на нее оглянулся.

— Кто знает… Может, того же самого, но побольше.

— Надо же! Дама-ортопед! Это что, женщина для взрослого мужика? — Тара захохотала. — Но хватит обо мне. Как у тебя?

Пожав плечами, Сьюзен сжевала оливку.

— Так погано?

— Не блестяще. — Сьюзен рассказала ей про телефоны — троих оккупантов, поджидавших ее дома.

— А может, Лу вызвал поставить? — заметила Тара, ища хоть какое-то объяснение.

— Нет, Лу не вызывал. — Сьюзен уставилась на водоворотик в бокале. — Ты и сама знаешь!

— Ничего я не знаю! — И вдруг пылко, рискуя снова привлечь внимание бармена. Тара выкрикнула: — Сьюзен! Такого просто не бывает!

— Правда? А ты откуда знаешь?

— Знаю и все.

— Так вот. — Сьюзен тронула поверхность вязкой жидкости пальцем, поболтала, намочила палец. — Раньше я тоже знала.

— А как теперь до тебя добираться? — тоскливо спросила Тара.

— Звони. Телефон у меня всегда под рукой.

Через несколько дней Тара и правда позвонила. Сьюзен сидела с Андреа. Вечера их были наполнены друг другом, телевизор быстро отошел на задний план. Сьюзен начала учить девочку рисовать. Ее переполняла потребность быть рядом с дочкой. Выражать любовь к ней, насыщаться ее обществом и насыщать ее своим на случай, если вдруг она внезапно исчезнет.

Лу вошел через минуту после того, как Сьюзен услышала звонок.

— Это Тара. Поговоришь с ней? — спросил он, заранее зная ответ.

— Нет. — Он вышел, и Андреа подняла глаза от акварели, которую они рисовали вместе.

— Мам, ты злишься на Тару?

— Нет, доченька. Просто больше хочется посидеть с тобой, чем болтать по телефону. — И она погладила волосы дочки.

Андреа дорисовала на лужайке дома собаку. Большую, толстую.

— Ласкунчик Уильям, — сообщила девочка. — Он не умер.

— Нет, дочка. Для нас — нет. — Сьюзен пошла в спальню, Лу как раз клал трубку.

— Просила, чтобы ты зашла к ней завтра вечером. Важное что-то, — сказал он и отвернулся от нее к телевизору.

На следующий вечер, в девятом часу Сьюзен поднялась на крыльцо и вошла в вестибюль дома Тары. Пока она стояла перед запертой дверью, до нее явственно доносился аромат соуса спагетти. Она нажала кнопку Гариного домофона.

— Да-а? — окликнула Тара.

— Это я.

На лестнице соусом пахло вовсю и восхитительно, запах ослабел только, когда она миновала второй этаж, сменившись запахом домашнего хлеба. На минутку Сьюзен позавидовала людям, которые обедают так поздно: на окраине к восьми часам посуда уже вымыта, дети выкупаны, мужья устраиваются перед телевизором и расползается скукотища.

На площадке последнего этажа маячила голова Тары.

— Фу, тяжело без лифта… — посетовала Сьюзен, но не всерьез. Лестница, запахи, свобода — все так чудесно.

— Что же важно? — поинтересовалась она, когда Тара налила ей рюмочку.

— Подушки. Симпатичненькие?

Сьюзен подалась вперед и оглянулась.

— Шик! А важное-то что?

— Миленькая… — Тара протянула ей коктейль. — Уж я старалась, старалась для тебя… За тебя! — Они отпили.

— И все-таки? Скажи же наконец!

— Не погоняй, не то продешевлю. А я через ад прошла, метафорически, разумеется, и разыскала одного человечка из телефонной компании. Подруга подруги еще одной подруги. Поговорила с ней вчера, и сейчас она придет беседовать с тобой.

— Но для чего? — На Сьюзен нахлынуло раздражение.

— Для того! Я звонила в телефонную компанию, прикинулась, будто все происходит со мной, и мне расхохотались в лицо…

— Заранее тебе могла бы сказать.

— Ну да! А вот Гарриэт не посмеялась. Это ее так зовут. Гарриэт Волгрин. Обеспокоилась всерьез.

— Боже, снова завела! — Сьюзен отшвырнула ненавистные подушки. — То самец-экстрасенс, теперь — телефонный оператор…

— Между прочим, она — вице-президент «Ма Белл», так что полегче на поворотах. Черт побери, да, Сьюзен, ты права! И буду начинать и начинать, пока это не закончится. Или тебе охота до конца жизни шарахаться от телефонных звонков? — сердито выговорила Тара.

В 8:30, точно в назначенное время, зажужжал зуммер, и Тара объявила: — Гарриэт поднимается!

— Надеюсь, она не слишком дряхлая, осилит твою лестницу? — заметила Сьюзен.

Как выяснилось — нет. Гарриэт Волгрин была на несколько лет моложе Сьюзен и потрясающе эффектна. Вдобавок к красоте ей был присущ определенный стиль. Даже в небрежном наряде от нее исходил тонкий, но вполне различимый для любой женщины восхитительный аромат денег. Все вместе взятое немедленно настроило бы против нее Сьюзен, не прояви Гарриэт глубокого сочувствия.

— Мне твоя история весь день покоя не дает, — объявила она за скотчем с водой. — Даже заперлась у себя в кабинете и курнула марихуанки. — Сияние улыбки не таило и тени смущенности.

— А не осталось? — поинтересовалась Тара.

— Ментол или настоящую? — Гарриэт полезла в сумочку и вытащила самокрутку. Они подымили, пустив ее по кругу, пока напряженность знакомства не сменилась дружелюбной теплотой.

— Ты мне веришь? — спросила Сьюзен.

— Конечно… Верю, что тебе кто-то звонит. — Вид у Гарриэт стал виноватый.

— Ну хоть так.

— Я проверила твои новые телефоны, — продолжала Гарриэт, показывая намерение помочь. — Заявки на них не поступало, и записи об установке тоже нет.

— Само собой. — Откинувшись на спинку, Сьюзен прикрыла глаза. — И нет записи, что они сами себя починили.

— Дерьмо! — тихонько ругнулась Гарриэт. — Это уже за гранью!

— Ты такая милашечка, что стараешься мне помочь.

— Милашечка? — переспросила Гарриэт и залилась хохотом. — Меня так мамочка моя называла. — И добавила серьезно: — Сьюзен, я хочу поставить на твой телефон «жучок».

— Спасибо… — Сьюзен подумала, что толку от этого никакого. — А если звонок нельзя проследить? Что если они из мест, куда вам не добраться?

— Это невозможно.

— Ну, а вдруг?

— Найдем для тебя «изгоняющего дьявола». — Гарриэт заметила страдальческое выражение на лице Сьюзен. — Милая, ну что ты! Такое ведь немыслимо! Слушай, давай завтра встретимся за ланчем и обсудим детали. В час, в «Мэйсон Франсез» на 56-й. О’кей?

— Спасибо. — Сьюзен тепло попрощалась с Гарриэт.

На следующий день в час Сьюзен вошла в «Мэйсон Франсез», назвала имя Гарриэт старшему официанту, и ее проводили к столику.

— Что будете пить? — Официант держался слишком раболепно, смущая ее. Взяв скотч с содовой, она устроилась ждать Гарриэт.

— Ого, роскошный костюмчик! — воскликнула та, скользнув на банкетку рядом со Сьюзен. — Извини, опоздала. Где раздобыла?

— У «Сакса». — Сьюзен была довольна, что не зря принарядилась. — А ты свой?

— От Ралфа Лоррена, но не надо меня за это ненавидеть. Подарок Ларри, моего мужа. Две недели мы обедали дома, чтобы за него расплатиться. Приветик, Джозеф! — Официант, хотя ему ничего не заказывали, принес ей коктейль, поставив бокал с теплой улыбкой восхищения. — Как Эдварду понравилась игра янки?

— О, мисс Волгрин, он в восторге. Еще раз спасибо.

— Ну… — Гарриэт подняла бокал. — …поздравляю. Твой телефон прослушивается.

— Уже?

— Мы в «Ма Белл» в игрушки не играем.

— Какое небо тебя послало? — воскликнула Сьюзен.

— Бруклинское.

— Ты шутишь!

— Нет, но я долго совершенствовалась, пришлось потрудиться. Послушай, мы должны составить план. Следующий раз, когда он позвонит…

— Он?

— Он, они — неважно. Пожалуйста, не вешай как можно дольше трубку.

— Гарриэт, я не могу. Даже секунда у трубки наводит на меня ужас.