Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - Коллектив авторов

Еще до отъезда Александра I в Варшаву врачи сообщили ему, что из-за ухудшения состояния здоровья императрица нуждается в немедленной смене сырого петербургского климата на более мягкий и благоприятный. Вскоре после возвращения императора в Царское Село возникла необходимость решить этот вопрос. «Но довольно долго не был разрешен вопрос: отправиться императрице за границу, в чужие края, или южную часть России, и в какое именно место?», – писал Д. К. Тарасов. Лечащие врачи предлагали Крым, природа и климат которого схожи со средней Италией. Однако царь медлил в нерешительности{110}. В письме к матери, маркграфине Амалии Баденской, императрица сообщала некоторые подробности. Созвали «секретный комитет» в составе царственных супругов и лечащих врачей, на котором рассматривались разные варианты: «юг Франции, Пиза и Рим», но не «юг Германии», о котором не упоминали. Остановились на юге России: «было предложено три места, и Император выбрал самое отдаленное, Таганрог, портовый городок на Азовском море». С выбором супруга она согласилась, царь при этом намерен был сопровождать её до Таганрога, после чего планировал посетить «Астрахань, а затем возвратиться в Петербург»{111}.

Слух о том, что «государь намеревается ехать внутрь России» дошел и до возвращавшегося из Франции князя П. М. Волконского, который, по его словам, надеялся на время отсутствия в столице монарха погостить в своем подмосковном имении Суханово. Однако Александр I поручил ему сопровождать императрицу на весь период ее пребывания в Таганроге, «куда Государь изволит ехать 1-го сентября наперед для обозрения сего места и устройства жилища для Императрицы, которая отправится туда 3-го сентября». Перспектива отправиться в Таганрог, покинув свое «семейство и расстроенные дела, жить в уединении, почти как в ссылке», не привлекала князя, но он счел «невозможным отказаться от сего предложения» из-за болезненного состояния императрицы{112}.

В день отъезда Александр I, покинув Каменноостровский дворец, заехал не как обычно в Казанский собор, а в Александро-Невскую лавру, чтобы помолиться перед «ракою святого Александра Невского». В общении с митрополитом Серафимом и схимником Алексеем император искал душевного утешения. Впервые за всю историю его долгих странствий цель поездки была вызвана столь печальными обстоятельствами. Он опасался за жизнь больной жены. Об этом свидетельствует тот факт, что царь взял с собой церемониал погребения Екатерины II. Покидая лавру, он просил монахов: «Помолитесь обо мне и о жене моей»{113}.

Выехав из Царского Села по Белорусскому тракту, Александр I на границе с Псковской губернией повернул через Торопец на Тульский тракт. Монарх и его свита, избегая встреч и проводов, передвигались довольно быстро, и на всем пути «нигде не было ни военных смотров, ни парадов, ни маневров». Вслед за царственным супругом 3 сентября 1825 г. с небольшой свитой отправилась в путь и Елизавета Алексеевна. Все внимание императора было обращено к больной супруге: «он писал ей письма и записочки, самые трогательные и задушевные, случайно дошедшие до нас после императрицы и уцелевшие от сожжения. Больная государыня, ехавшая с остановками и ночлегами, была особенно тронута таким отношением к ней мужа и уже на пути чувствовала нравственное облегчение, будучи в восторге, что, наконец, она могла выбраться из Петербурга»{114}.

Когда до Таганрога дошли слухи, что город «избран для восьмимесячного пребывания» царственных особ, и ожидается прибытие из Одессы генерал-губернатора М. С. Воронцова со своим придворным штатом, то его жители «совсем потеряли голову в ожидании столь неожиданного и необычайного события». Вскоре пришло известие от генерал-адъютанта И. И. Дибича, что «Государю угодно остановиться» в том же доме, «где он останавливался в первый раз» в мае 1818 г., и на «исправление» которого «было прислано 25 тысяч рублей»{115}. По распоряжению градоначальника тотчас приступили к проведению ремонтных работ всех казенных и городских строений.

После прибытия монарха со своей свитой в Таганрог 13 сентября в доме-дворце, ставшем царской резиденцией, к приезду императрицы помещения готовились под личным руководством царя. Комнаты были меблированы без всякой роскоши и богатства, но «прилично». Елизавета Алексеевна со свитой, добираясь «малыми перегонами, с частыми отдыхами», прибыла в город 23 сентября. Встретившиеся супруги посетили греческий Александровский монастырь, а затем, после благодарственного молебна, прибыли во дворец. «По приезде императрицы государь окружил её самой нежной заботливостью, предупреждал ее малейшие желания и старался доставлять ей всевозможные развлечения, чтобы пребывание в городе для нее сделать приятным». «Таганрогское уединение возобновило между ними прежние узы, ослабленные на первых порах рассеянной молодостью, а потом заботами государственными. Они вели здесь жизнь тихую, уединенную, свободную от всякого придворного этикета. Елизавета Алексеевна, под влиянием этой нежной любви, стала оживать, здоровье её видимо поправлялось; через несколько дней она окрепла физически и морально»{116}.

Царственные супруги часто гуляли пешком или добирались на коляске до крутого берега, с которого открывался прекрасный вид на Азовское море. Императрица ежедневно посещала сад, который прилегал к дому, и где она любовалась фазанами, привезенными из Кавказа. Под руководством петербургского почт-директора К. Я. Булгакова была учреждена экстра-почта между Таганрогом и Петербургом «через города: Москву, Тулу, Орел, Курск, Харьков и Бахмут»{117}, и Елизавета Алексеевна имела возможность вести переписку с матерью. Однако её огорчали мысли о предстоящей разлуке с супругом, о чем она писала матери 8 октября. «Попросила его недавно сказать мне, когда он рассчитывает вернуться в Петербург, потому что я хотела бы знать, чтобы приготовиться к мысли о его отъезде, как к операции. Он ответил мне: “Как можно позже, я еще посмотрю: но, во всяком случае, не раньше Нового года”. Это привело меня в прекрасное расположение духа на весь день»{118}.

Как видно из письма императрицы, царь не торопился возвратиться в северную столицу. «А между тем, возникли два обстоятельства, которые могли бы принудить государя вернуться в Петербург», – пишет великий князь Николай Михайлович. Речь идет о драме, случившейся «в Грузине, где умертвили любовницу Аракчеева, после чего граф, убитый горем и разъяренный против крестьян, не стал более заниматься государственными делами; а потом получились такие донесения, которые не оставляли больше сомнения в существовании заговора среди офицеров»{119}. Император, часто гостивший у графа А. А. Аракчеева в Грузино, в письмах выражал ему сочувствие, звал в Таганрог и просил вернуться к исполнению своих обязанностей. Наличие заговора офицеров требовало принятия неотлагательных мер.

Вместе с тем 11 октября император совершил поездку в Землю войска Донского, посетив Новочеркасск, Нахичевань, Ростов. 15 октября он уже возвратился в Таганрог, отказавшись, видимо, совершить «более обширное путешествие в Уральск». Об этом в своих воспоминаниях упоминает сотрудник квартирмейстерской части Главного Штаба Н. И. Шениг, который писал о том, что 31 августа 1825 г. ему было поручено доставить предписание саратовскому генерал-губернатору А. Д. Панчулидзеву, чтобы узнать, что представляет собой дорога «от Саратова через Вольск, Овсяной Гай или Мосты до Уральска и есть ли способ выставить по сему тракту нужное число лошадей для проезда Государя Императора». Получив сведения, Шениг доставил их в Таганрог и лично вручил генералу Дибичу до 20 сентября 1825 г.{120}

О намерении Александра I отправиться на юг России, упоминаемом ранее в письме императрицы, сообщал также и московский почт-директор А. Я. Булгаков. Он в письме к брату Константину писал 6 октября 1825 г., что «здесь была эстафета из Астрахани в 5 суток. Государь будет там 10-го числа. Александр Петрович Ермолов ожидает уже там государя. Сказывают, что императрица оттуда изволит ехать в Саратов. Отсюда отправлено множество припасов и в Астрахань, и в Саратов»{121}. В следующем послании от 21 октября речь уже шла о поездке царя в Крым: «это царское путешествие, будет, точно, очень полезно для тамошнего края, который авось-либо государю направится»{122}.

В это время гостивший в Таганроге новороссийский генерал-губернатор М. С. Воронцов пригласил Александра I посетить Крым, «уверяя, что можно еще вернуться обратно до наступления дождей и холода». Графу Воронцову хотелось показать императору край, в котором уже начали строить каменные дороги и «много было сделано в его генерал-губернаторство». Желание императора «отложить столь желанное прежде путешествие в Крым» по настойчивой просьбе Воронцова «переменило Его намерение», и он обещал графу объехать Крым и сдержал свое обещание{123}. Поскольку здоровье Елизаветы Алексеевны шло на поправку, царь поручил генералу Дибичу составить маршрут путешествия, который после представления монарху был по его требованию сокращен. Окончательный вариант поездки был рассчитан на семнадцать дней.