Законы границы - Хавьер Серкас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы провели весь день, как и в прошлый раз — потягивая пиво в «Ла-Фоне» и куря гашиш на мосту через Галлигане. В одну из наших прогулок, на углу улиц Ла-Барка и Беллайре, Сарко цепко ухватил меня за руку повыше локтя. «Слышь, Гафитас, — произнес он, заставив меня остановиться. — Тере сказала, что ты паришься из-за какой-то ерунды». Я проводил взглядом Тере и остальных, удалявшихся по Ла-Барка к «Ла-Фону». Была пятница, и, хотя еще не наступил вечер, компании любители ночной жизни уже стекались в китайский квартал. Сарко продолжил: «Ты действительно подумал, что мы решили грабануть «Виларо»?» Было бессмысленно отрицать это, и я кивнул. «И с чего это взбрело тебе в голову?» — спросил он. Я принялся объяснять. Сарко слушал внимательно, а потом освободил меня от своей хватки и положил руку мне на плечо. «Ладно, ну а если все так? — произнес он. — Ты ведь говорил мне, что тебе нужны бабки? А они так и делаются: ты рассказываешь нам кое-что, мы проворачиваем дельце, и ты получаешь свою долю». Сарко сделал паузу, прежде чем добавить: «Никакого риска. Верное дело. Чего еще тебе надо?» Он замолчал, уставившись на меня, в ожидании ответа. «Ничего», — сказал я. «Тогда почему дрейфишь?» Я не знал, как это ему объяснить. В конце концов я промолвил: «Я не такой, как вы». Сарко ослепил меня своей жесткой, белозубой улыбкой: «Это ты о чем?» Я подумал, прежде чем ответить. «Я имею в виду, что мне не нужна моя доля. То есть я вообще не хочу участвовать ни в каком деле. Не желаю, чтобы из-за меня у старика случилось что-нибудь плохое. Не надо его грабить». На сей раз на лице Сарко появилось недоумение, и его глаза сузились до щелок, в которых едва остались видны голубые проблески. «А в чем дело? — поинтересовался. — Этот старик тебе кто? Дружбан, что ли?» «Более-менее», — кивнул я. «Серьезно?» Сарко несколько секунд обдумывал мой ответ, после чего убрал руку с моего плеча, и лицо его приобрело выражение человека понимающего и вынужденного смириться. «Ладно, — вздохнул он. — Раз он твой дружбан, это все меняет». «Значит, вы не сделаете ничего старику?» — спросил я. «Конечно, нет, — ответил Сарко, сунув руки в карманы. — Дружба — это святое, Гафитас. Разве не так?»
Я кивнул. Мы стояли в тени, но воздух был горячий, и чуть дальше от тротуара, где не спасали стены домов, солнце нещадно палило. Находившийся за спиной Сарко бар «Жирона» был полон посетителей. Люди прибывали в китайский квартал. «В общем, дело отменяется, — объявил Сарко. — Друзья — это друзья. Я скажу Гилье и остальным. Они поймут. А если не поймут, это их проблемы. Здесь я все решаю». «Спасибо», — произнес я. «Не надо мне твоего «спасибо», — ответил Сарко. — Но учти, теперь за тобой должок». Он вытащил правую руку из кармана и, ткнув мне в грудь указательным пальцем с длинным и грязным ногтем, добавил: — Сегодня — я за тебя, завтра — ты за меня». Вскоре мы вернулись в «Ла-Фон». К этой теме больше не возвращались, но когда я собрался уходить из бара, Сарко задержал меня, ухватив за запястье, и снова ткнул в меня своим указательным пальцем. «Помни, Гафитас, с тебя причитается. Сегодня — я за тебя, завтра — ты за меня».
В тот вечер я принял решение никогда больше не возвращаться в «Ла-Фон». С меня было достаточно: своими двумя визитами в китайский квартал я подверг себя огромному риску и едва не навлек катастрофу на сеньора Томаса. А самое главное, мне хватило этого, чтобы убедиться, что Тере не для меня и между нами никогда больше не могло повториться то, что произошло в туалете зала игровых автоматов. Впрочем, насчет этого последнего у меня нет абсолютной уверенности. В общем, после пребывания в тех диких местах у меня осталось ощущение, что по ту сторону реки существует мир, не имеющий ничего общего с тем, какой я знал раньше.
Выходные я провел дома и в игровом зале «Виларо»: читал, смотрел телевизор, играл на автоматах свои бесплатные партии, накопившиеся за те дни, когда я помогал сеньору Томасу, хотя в моей помощи он уже не нуждался. В понедельник продолжалась та же рутина. Я провел полдня в игровом зале, вечером помог сеньору Томасу закрыть заведение и попрощался с ним. По дороге домой, когда я прошел мимо одного из столбов железнодорожной эстакады, кто-то шикнул за моей спиной. Меня словно ударило током. Я обернулся: это был не Батиста, а Тере. Она стояла, прислонившись к столбу эстакады, и курила. «Привет, Гафитас», — произнесла Тере и, сделав два широких шага, оказалась прямо передо мной. Она была в своих обычных кедах и джинсах, но мне показалось, будто ремень сумки, висевшей у нее через плечо, на сей раз как-то особенно сильно выделял ее грудь, обтянутую белой футболкой. «Как дела?» — спросила Тере. «Хорошо». Она погладила пальцем свою родинку возле носа и промолвила: «Не собираешься больше в «Ла-Фон»?» «Собираюсь», — солгал я. Тере вопросительно уставилась на меня, и пришлось объяснить: «Просто в эти выходные я был сильно занят». «В игровом зале?» Я кивнул. Тере затянулась сигаретой. Выдыхая дым, жестом указала куда-то за своей спиной: «А как поживает старик?» Я понял, что она имеет в виду сеньора Томаса, и ответил, что хорошо. «Ну и славно, — произнесла Тере. — Не знала, что вы с ним друзья. Мне Сарко сказал. Она помолчала и добавила: — Он уже знает, что кое-чем обязан тебе?» Тере опять говорила о сеньоре Томасе, но я не реагировал. «Он реально тебе обязан, — убеждала она, — уж поверь мне. Ты не представляешь, как это воспринял Гилье. Он хотел непременно провернуть дело с игровым залом. Хорошо хоть Сарко сумел осадить его. Если бы не он, то старику бы не поздоровилось. Ну и ты, конечно, тоже спас его». В тот момент над нашими головами загрохотал поезд. Шум был такой оглушительный, что нам пришлось несколько секунд простоять молча. Когда стук колес стал удаляться, Тере сделала последнюю затяжку, бросила окурок на землю и, затоптав его, спросила: «Так о чем мы говорили?» «Ты обманула меня», —
