Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Князья выступили в поход «той же зиме» — в феврале уже следующего, 1169 года (на исходе 6676 года от Сотворения мира по принятому в древней Руси мартовскому стилю). Всего коалиция, созданная Андреем, насчитывала одиннадцать князей. И в число этих одиннадцати вошёл и младший брат Андрея юный Всеволод. Это его первое упоминание в летописях после возвращения на Русь. Более того, в Суздальской (Лаврентьевской) летописи — которая в этой своей части представляет собой нечто вроде официальной летописи Андрея Боголюбского — это вообще его первое упоминание. Причём упомянут он оказался здесь не под своим княжеским, а под крестильным именем — Дмитр30. Или, как приведено это имя в других редакциях Суздальской летописи, — Дмитрок (так в Радзивиловской) или Дмитрько (в Московско-Академической)31. И только в Ипатьевской (Киевской) летописи имя князя читается в привычной для нас форме: Всеволод Юрьевич (Гюргевич)32.
Летописцы явно путались с именем князя. А означает это, что князь был не слишком хорошо знаком им и не слишком заметен среди прочих участников похода. Особенно плохо знали его как раз в Суздальской Руси. Что и неудивительно: он и позднее, до самой смерти брата Андрея, не будет здесь появляться.
Имя Дмитрок (Дмитрко) — из того же ряда, что и имя Всеволодова брата Михалка. Крестильные имена в древней Руси XI—XII веков порой использовались и как единственные для князя, как в полном смысле слова княжеские имена. Правда, выступали в этом качестве лишь некоторые, принадлежавшие к ограниченному кругу крестильных имён тех русских князей, которые особо почитались в роду Рюриковичей: прежде всего это христианские имена первых русских святых Бориса и Глеба — Роман и Давид (Давыд), а также имена великих князей Киевских: Владимира Святого и Владимира Мономаха — Василий; Ярослава Мудрого — Георгий; Всеволода Ярославича — Андрей; Изяслава Ярославича — Дмитрий; Святополка Изяславича — Михаил. И — видимо, дабы как-то выделить эти имена как княжеские, принадлежащие живым, действующим князьям — чаще всего их использовали в иной форме, нежели имена святых покровителей этих князей: не Василий, а Василько, не Георгий, а Юрий (Гюрги), не Михаил, а Михалко. И, соответственно, не Дмитрий, а Дмитрок, или Дмитрко. (Эта практика сохранилась и до настоящего времени. Мы и теперь отчётливо различаем светскую форму имени от церковной: Иван, а не Иоанн, Сергей, а не Сергий, и т. д.) Наверное, если бы князь Всеволод Юрьевич лишь случайно промелькнул в истории русского XII века, он мог бы так и остаться в летописи с этим именем. Но у Всеволода княжеское имя имелось. А его участие в походе на Киев, напротив, оказалось лишь кратким эпизодом в его долгой летописной биографии.
Сам Андрей в поход не выступил, поставив во главе войска — в нарушение всех правил и обычаев — своего юного сына Мстислава. Надо полагать, что по недостатку опыта тот едва ли мог по-настоящему руководить полками. Но эту роль владимирский «самовластен» доверил другому — своему испытанному воеводе Борису Жидиславичу (или, как по-другому произносилось его отчество, Жирославичу) — потомственному полководцу, сыну и внуку воевод отца и деда Андрея Боголюбского. Остальным князьям пришлось смириться с таким выбором. А ведь среди участников похода были весьма сильные, энергичные князья; некоторые из них успели к тому времени прославиться военными подвигами. Летописи особо выделяют среди них младшего брата Андрея Глеба Переяславского, а также старшего из князей Ростиславичей Романа, пришедшего со смоленскими и полоцкими полками, его братьев Рюрика и Давыда, княживших, соответственно, во Вручем (Овруче, в Древлянской земле) и Вышгороде (близ Киева), того же Владимира Андреевича Дорогобужского и представителей младшей ветви черниговских Ольговичей — новгород-северского князя Олега и его брата Игоря Святославичей. Юный Всеволод упомянут среди тех князей, которые своих столов не имели, а значит, находились «под рукой» старших родичей; для Всеволода таким родичем был старший брат Глеб Переяславский. Вместе со Всеволодом в поход выступил и его старший племянник Мстислав Ростиславич, сын давно уже умершего князя Ростислава Юрьевича. Как мы помним, старшие внуки Юрия Долгорукого были изгнаны из Суздальской земли вместе с младшими Юрьевичами. Путь в Суздальскую землю для них тоже был закрыт, и надо полагать, что Мстислав, как и его дядя Всеволод (и, вероятно, как его родной брат Ярополк, в походе на Киев участия не принимавший), нашёл пристанище в Переяславле, у князя Глеба Юрьевича.
А вот родной брат Всеволода Михалко оказался в этой войне на стороне противников Андрея Боголюбского. Михалко тоже пребывал в изгнании в Переяславле у брата Глеба. Они вместе участвовали в половецком походе Мстислава Киевского. Вероятно, Михалко чем-то отличился в походе, почему и обратил на себя внимание киевского князя. После похода Мстислав Изяславич приблизил его к себе, так что зимой 1168/69 года Михалко находился в Киеве. Когда войска союзных князей выступили на Киев, Мстислав отослал его к своему сыну Роману в Новгород с ковуями — «Бастеевой чадью», из числа «чёрных клобуков», — может быть, за помощью, а может быть, и просто подальше от места действия — дабы исключить его переход на сторону брата. Однако добраться до Новгорода Михалку не удалось. Где-то за Межимостьем, на пути к Мозырю (городу на реке Припяти, в нынешней Гомельской области Белоруссии), его схватили люди Рюрика и Давыда Ростиславичей; ковуи же Бастея немедленно перешли на их сторону, изменив и Михалку, и своему князю Мстиславу Изяславичу. В последующих событиях Киевской войны имя Михалка упоминаться не будет, а затем он, как и полагается, вновь окажется в распоряжении своего брата Глеба, который будет давать ему самые ответственные поручения. Едва ли можно думать, что Михалко по-доброму относился к Андрею, который изгнал его из Суздальской земли и не дал там волости. Его участие в военных действиях на стороне врагов Боголюбского свидетельствует именно об этом — и, как мы увидим, это будет не единственный случай такого рода. А вот с младшим братом Всеволодом у них никаких размолвок или противоречий не должно было возникнуть: в дальнейшем Всеволод будет действовать заодно с Михалком, во всём подчиняясь ему.
12 марта 1169 года, после трёхдневной осады, Киев был взят и подвергнут неслыханному, жесточайшему разграблению. «И грабиша... весь град... и не бысть помилования никому же ни откуду
