Прививка от бешенства - Валентина Андреева

– Быстро! Три минуты на переодевание. С собой брать только самое необходимое! Моя «Таврия» не «Камаз»! Ир, смотри, что с людьми излишняя нервозность делает? Анка прихватила с собой беременную номерами телефонов записную книжку! На фига она ей в захолустье? Пешком к клиентам побежит? Ничего, пусть до лучших времен поваляется дома. Это тоже ни к чему…

Следом за телефонной книжкой последовало большое махровое полотенце.

– Хватит двух маленьких. Остальное, пожалуй, можно оставить.

Наташкина ревизия кончилась тем, что все вещи уместились в одну спортивную сумку, которая даже застегнулась. Я с пафосом отметила, что у нас троих хороший вкус – сумки-то одинаковые. Только у Анны почти новая.

Женька переодеваться не хотел. До тех пор пока я не убедила его, что это такая игра, похожая на прятки от бандитов. Но и после этого он согласился только повязать на шею косынку.

– Да уж какие тут прятки! – послышался из ванной расстроенный голос Анны. – Представляете, полчаса назад Вениамин звонил, почти трезвый, и очень орал на меня. Хочешь, мол, от меня смотаться, не заплатив? Не выйдет. Я тебе так просто не позволю укатить! Ну, я трубку бросила, а саму так и затрясло. Откуда он мог узнать про отъезд?.. Женя! Скажи маме правду, ты действительно ничего не говорил папе?

Анна высунула голову из ванной, и я вздрогнула: моим глазам явилась разбитная торговка с рынка.

– Ну нет же-е! Уже говорил, что не говорил.

Ребенок явно был обижен. Пока не взглянул на мать.

– Вау-у-у…

– Похожа на шалаву, – задумчиво проронила Наташка и обернулась ко мне. – Я что, тоже так в этом парике выгляжу?

– Нашла время обсуждать! – ушла я от прямого ответа. А пусть помучается, не будет спорить.

Мы не стали пользоваться лифтом. Гуськом спустились с пятого этажа, осторожно обозревая из каждого последующего окна пространство перед подъездом. Путь был свободен. Сюрприз ждал именно на выходе. Анна первой открыла дверь подъезда и испуганно шарахнулась назад:

– Там… Там Вениамин… Возится у моей машины… Наверное, решил, что мы на ней хотим удрать. Кто-то постарался – сообщил. Я по вашему указанию открыто загружала в нее вещи. Правда, стояла она на отшибе, почти впритирку к забору. У нас там какой-то ремонт, кажется, теплотрассы.

– Слушайте, – прошипела Наташка, – сейчас самый подходящий момент, чтобы слинять. Больше никого не видно. По-моему, он возится с задней дверью… Плохо видно. Ну точно! Что-то там открывает. Это он у тебя мобильник спер, а теперь собирается и машину угнать. Так! Женя, дай мне руку и пошли, пока папа занят. Остальные за мной в порядке строгой очередности. Сначала Аня. Ир, ты ее прикрываешь с тыла… В сторону Вениамина не смотреть! Блин! Ирка, ну неужели ты не чувствуешь, что тебе прищемило дверью подол платья!

– В подоле моего платья нет нервных окончаний, – огрызнулась я, предприняв удачную попытку освободиться. Анне даже не пришлось лезть за ключом. Клок моего платья так и остался торчать в двери символом некачественной по прочности ткани. Под платьем были и подвернутые до колен джинсы.

Миновав редких прохожих, в основном пожилых, обращавших внимание только на асфальтовое покрытие под ногами, мы уже почти свернули за угол дома, когда раздался сильный взрыв. Мне показалось, что земля вздрогнула. Я автоматически закрыла глаза, присела и прикрыла голову руками, решив, что двенадцатиэтажная башня непременно рухнет на нее, незащищенную даже париком. Уши заложило, но ненадолго. Следом послышалась дикая какофония сигнализации машин, припаркованных у дома, который, к моему великому облегчению, падать не собирался. На том месте, где стояла машина Анны, пылал огромный факел.

И тут, перекрывая сигнализацию, закричала Анна. Сорвав с головы парик, она беспомощно и неосознанно трясла им перед собой. Женька, вырвавшись из рук оторопевшей от испуга Наташки, кинулся к матери и, обхватив ее руками, тоже закричал. В доме торопливо стали распахиваться окна, оттуда с осторожностью выглядывали головы жильцов. Кто-то с нижнего этажа требовал вызвать милицию. Со стороны проезжей части к дому спешили люди.

– Аннушка, что случилось? – остановилась рядом с нами молодая женщина, не замечая, как из пластикового пакета с оторванной ручкой высыпается на землю кизил. – Что ты с собой сделала? На себя не похожа… Господи, да что там случилось?!

Но Анна была невменяемой, а женщина уже и сама увидела факел и, оставляя за собой кизиловую дорожку, постоянно оглядываясь на нашу спутницу, спешила к мгновенно образовавшейся толпе народа.

– Быстро в машину! – скомандовала я, но кроме меня к «Ставриде» никто не направился. Пришлось развернуться. – Наталья, очнись хоть ты!

Я слегка потрясла подругу за плечи. Она икнула, часто-часто поморгала глазами и отшвырнула меня в сторону – пришла в себя. Вдвоем мы кое-как втащили Анну на заднее сиденье. С Женькой проблем не было – он наглухо был приклеен к матери. Только пожаловался, что ногам мешается что-то трясущееся.

– Не бойся, это собака проявляет чудеса храбрости, она между сиденьями. Ее твоя мама хорошо знает. Если ты поставишь на нее свои ножки, она только рада будет прикрытию.

Женя послушно выполнил мои рекомендации.

Анна уже не кричала, просто стонала, раскачиваясь из стороны в сторону, невольно вовлекая в этот процесс сына. Он плакал навзрыд, но как-то странно – совсем без слез.

– Блин! Даже успокоительного нет, – стуча зубами, посетовала Наташка. – Сейчас бы стакан пустырника… Ир, ты не помнишь, как трогаться с места?

– Трогаться с места удобнее всего сидя на водительском сиденье и за рулем, – осторожно подсказала я. – А до него всего-то полшага, тем более что дверь открыта. Мы с тобой двери вообще не закрывали. У нас же злая собака в машине.

– Я не могу ехать… Я не могу ехать, понимаешь?! – заорала Наташка, вцепившись в дверцу машины.

– Понимаю. Чего ж тут не понять. Значит, придется сесть за руль мне. Лучше уж так свести счеты с жизнью, чем попасть на тюремные нары.

Мой голос звучал на удивление отрешенно и спокойно. Такое впечатление, что сама себя слушала со стороны.

– Я не хочу ни на какие нары. На фига они мне сдались, если мы только спальный гарнитур сменили? Соображаешь, что несешь? Урка! Так в роль вошла, что даже голос охрип!

Зубы у Наташки больше не стучали. Это был хороший признак.

– Единственный человек в нашей компании, который хоть что-то соображает – перед тобой, – с напором сказала я. – Слушай внимательно.

Но сделать это подруге не удалось. Помешал рев пожарной сирены, а следом надсадный вой милицейских машин. Издалека о своем приближении сигналила машина «скорой помощи».

– Быстро за руль! – рявкнула я. – Уезжаем немедленно! Пять минут назад мы человека угробили! Сядем все!

– Ага, – покорно согласилась Наташка, юркнула на водительское место и завела машину. – Уже сели. Надо же! Руки и ноги вроде не мои, а все помнят. Сейчас по пути еще нескольких человек угробим и успокоимся. На какое-то время. Тлетворное влияние маньяка! Дурной пример. Нас оправдают.

Кажется, никто не соображал, куда мы едем. Меньше всех – Наташка. Оправдывалось направление, предсказанное ею заранее, – куда кривая выведет. Вывела она прямо на пост патрульно-постовой службы перед кольцевой автодорогой. Наташка добровольно притормозила и остановилась прямо перед автоинспектором. Тот от неожиданности уронил жезл.

Некоторое время висел в воздухе вопрос, почему стоим и, если стоим, то почему здесь? Не спуская настороженного взгляда с автоинспектора, Наталья очень медленно подняла вверх стекло. «Хотела сдаться добровольно, но передумала», – мелькнула у меня показавшаяся разумной мысль. Должностное лицо как раз успело поднять жезл и, поигрывая им, сделало один из нескольких шагов, отделявших нашу дальнейшую судьбу от него. – «Будет брать машину на абордаж», – не задержалась вторая, но уже показавшаяся бредовой, мысль.

– Хочешь в дурдом – флаг в руки, но без нас! – успела я прошипеть подруге, заискивающе улыбаясь инспектору. Только не уверена, что он увидел мою улыбку и оценил. – Нам с Анной лучше в следственный изолятор.

– Я только хотела узнать у него, куда мы едем… – прошелестела подруга, глядя прямо перед собой.

Удивленный хранитель правил дорожного движения согнутым указательным пальцем постучал в стекло.

– И чего пристал? – по-прежнему глядя строго вперед и намеренно не замечая инспектора, буркнула она. – Прямо как попрошайка на дороге.

Похоже, подруга начала, наконец, соображать и не захотела отрываться от основного коллектива – куда угодно, только не в одиночестве. Довольно быстро она опустила стекло вниз и вопросительно уставилась на инспектора.

– Какие проблемы? – поинтересовался он, окидывая всю нашу испуганную компанию любопытным взглядом. Снизу ему миролюбиво тяфкнула Денька, выбравшаяся из своего укрытия.