Улей. Игра в кошки-мышки - Михаил Баковец

— Обычный жемчуг видел? В ювелирные магазины со своей девушкой ходил хоть раз?

— Ходил, — кивнул я.

— Видел там украшения с жемчугом?

— Видел, — вновь кивнул я. — Получается, эта панацея один в один, как жемчуг из ракушек? Такая же белая, блестящая, круглая?

— Конечно, а каким же ещё может быть жемчуг? Что с тобой? Что смешного я сказала?

— Ничего такого… так, представил, как глотаю серёжку из жемчуга, чтобы спасти свою жизнь. А он очень дорогой? — я едва нашёл в себе силы, чтобы убрать довольную улыбку, когда понял ЧТО весит у меня на шее.

— Очень. Дороже белого жемчуга нет ничего, за одну жемчужину можно купить себе безбедную жизнь в любом, самом лучшем стабе.

— И сколько этой жизни будет?

— Много. В принципе, мы тут бессмертные, болезни нам не грозят, старость не приходит, гибнем от клыков тварей, от пули внешников и муров, от ножа в живот в поножовщине в барах.

— Понятно. Значит, мне нужно найти две жемчужины — одну себе и одну для сладкой вечной жизни. И как правильно нужно принимать это лекарство, если я смогу завалить Того-чьё-имя-нельзя-называть?

— Просто глотаешь. Это споран или горох нельзя так есть, настолько они ядовитые.

— Споран и горох?

— Тот вирус, который подарил нам вечную жизнь без болезней и старости, и который превращает двадцать девять человек из тридцати в тварей, убьёт тебя, если не будешь принимать кое-что. Вот этот нектар сделан из споранов или виноградин, которые растут в голове у тварей.

— Чего?!

Девушка негромко засмеялась и подмигнула:

— А ты что думал? Они едят нас, мы их — вот такая пищевая цепочка. Иначе никак, только мучительная смерть. Не будешь пить нектар, и, сначала у тебя появится слабость, потом боль, которая начнёт расти, пока ни о чём другом думать не можешь, под конец скорчишься и умрёшь в луже мочи и блевотины.

— Кхм… Непривычно слышать такие слова от симпатичной девушки, — признался я.

— Что делать, жизнь такая, что весь прошлый лоск мигом слетает.

— Да уж… слушай, а как готовить этот нектар или его только покупать? Самостоятельно, не сварить?

— Каждый делает сам, в этом ничего сложного нет. Нужно растворить одну виноградину в рюмке с алкоголем, потом залить водой, примерно стакан, после чего профильтровать через ткань от осадка, как раз там весь яд и остаётся. Горох растворяют или в очень крепком алкоголе, но это может занять часы, а можно и в уксусной кислоте, потом, когда закончится реакция, погасить содой и вновь процедить. Алкоголь и уксус встречаются повсеместно, сложность не в этом, а в добыче спорана и гороха. Первые, ещё можно без большого риска получить, а вот за горох можно лишиться головы.

— Я не заметил особой опасности от зомбаков, только мутанты заставили поседеть.

— А виноградин и гороха в простых заражённых и нет совсем. Чтобы созрели эти драгоценные вещички, нужно, чтобы тварь немного изменилась. А горох прорастает в тех, кого ты зовёшь мутантами, — она коснулась своего затылка пальцем, — вот здесь у каждого есть споровой мешок. У меня и у тебя — у тебя временно — это просто крупная родинка. У заражённых она растёт, пока не становится большой шишкой и вот в ней-то и хранятся споры и горох с жемчугом. Кстати, это и самое слабое место у тварей, даже элитника можно прикончить одним ударом или пулей, если угодить в споровой мешок, вот только чем сильнее тварь становится, тем лучше у неё защита, вплоть до костяных пластин, которые даже пулемётная пуля не берёт. Тут только пушка нужна.

— Нектар делают из всего — споранов, горох и жемчуг в дело идут? — уточнил я.

— Нектар, только из споран, горох нужен для улучшения Дара, а жемчуг, для приобретения Дара.

— А…

— Сейчас, сейчас, не торопи меня. Дар — это особая способность у иммунного. Этих способностей — миллион! Кто-то может прикурить сигарету от пальца, кто-то промчаться стометровку за три-четыре секунды, другие могут столкнуть плечом железнодорожный вагон, или скопировать любую вещь, которая умещается у него в ладони, или видеть вдаль безо всякого бинокля, стрелять без промаха или взглядом сбивать с ног врага, или как у моей напарницы возможность отличать заражённого и иммунного. Перечислять долго слишком. Способность появляется где-то, через неделю после появления в Улье. По правде сказать, у семи человек в каждом десятке это ерунда одна, чтобы поднять её на высокий уровень, нужен горох, который совсем не просто добыть.

— Ульем называют этот мир? А как ты сюда попала? Кто вообще закидывает сюда людей и есть ли тут местные жители?

— Да, мы в Улье. Называют его за соты-кластеры, из которых он состоит. Кластер — часть территории соседнего мира, скопированная со всем содержимым и перенесённая сюда.

— Скопированная? — переспросил я.

— Да. Будь всё иначе, ты бы услышал в своём мире о пропавших городах со всеми своими жителями. Кто забрасывает нас, я не знаю, да и никто не знает. Какой-то феномен в рамках Вселенной, который нам не понять, хотя есть чудаки, которые пытаются.

— Те самые учёные? — догадался я.

— Они самые. Кластеры каждый раз перезагружаются со всем своим содержимым и теми же самыми жителями. Исключения очень незначительны.

— То есть, через какое-то время я опять окажусь в том же месте? — не поверил я. — И в тоже время? Для меня все эти приключения будут сном или я всё забуду?

— Не сон и не амнезия. Да, ты опять посетишь Улей, но это будет просто похожий на тебя человек с твоими же привычками и памятью, но не ты.

— А обратно домой никак? Кто-то же должен был попытаться пройти в тот момент, когда меняется кластер? Вдруг там что-то вроде телепорта возникает?

— Этот вопрос задают все новички и ответ всегда один — нет, нельзя. Обратно из Улья, дороги нет. Идиоты, которые надеются при перезагрузке уйти из Улья, становятся идиотами на самом деле, у них мозги отказывают и ходят они, пуская слюни и сопли с вечной улыбкой на лице, пока какой-нибудь заражённый не слопает его.

— Сколько всего кластеров?

— Никто не знает. Тысячи. Миллионы. Кластером может быть и город-миллионник, и небольшой хутор.

— И они постоянно восстанавливаются? — уточнил я. — А как часто? И как понять это, чтобы не стать идиотом?

— Тебе это всё равно не грозит.

— Да хватит уже! — взорвался я. — Хватит напоминать мне о скорой смерти!

Девушка пожала плечами, мол, от этого не уйти, так чего разной ерундой страдать вроде лживого соболезнования.

— Некоторые кластеры могут меняться через несколько часов, другие через месяцы и годы, но стандарт, около месяца. Есть стабильные кластеры, которые никогда не перезагружаются. Их называем стабами и вся жизнь в Улье крутится в них. Чаще всего стабы мелкие, крупные встречаются реже и почти всегда заселены.

— Вроде городов?

— Да, это города и есть. Есть нормальные стабы, где можно гулять с мешком жемчуга на плече и никто даже не покосится с алчностью, а есть и такие, где за твоё оружие или штаны с красивой вышивкой могут нож загнать в спину и всем будет на это наплевать.

— А далеко до ближайшего?

— Километров семьдесят в ту сторону, если по прямой, — брюнетка махнула рукой на запад. — Но прямой дороги нет, придётся обходить несколько кластеров, где тварей полно. Ориентиры имеются, но ты не запомнишь, если только написать, но мне лень черкать, я люблю болтать и только. Плюс, муры шалят повсеместно.

— Это кто такие?

— Бандиты. Отморозки, которые за горсть споранов мать родную убьют. Есть мы — рейдеры, и они — муры.

— Я тут видел несколько машин с людьми, их потом беспилотник расстрелял.

— Далеко это случилось?

Я мысленно прикинул пройденное расстояние и назвал тридцать километров.

— Далеко, это хорошо. Так что с этими людьми не так? Здесь многие катаются в составе колонн. Одинокой машине, если это не танк, сложно уцелеть.

— Они были в наколках на тему Ада и Рая с грешниками. Кто навёл беспилотник, я не видел.

Девушка задумалась на несколько секунд, потом неуверенно произнесла:

— Я точно не знаю, могу только догадываться… скорее всего, ты столкнулся с Отрицателями, это такая секта в Улье. В принципе, безопасная, если не лезть в их дела и не мешать. У них бывает бзик, когда срываются с места и катят в центр Улья, вроде как паломничество совершают. А беспилотник, точно внешников был. Удивительно, что они так далеко забрались, нет здесь поблизости кротовьев нор, до границы с их мирами километров четыреста!

— Что, что?

— Внешниками, мы называем иномирян, которые научились открывать проходы в Улей самостоятельно. Нас они люто ненавидят и при случае, всегда уничтожают. Всегда в дыхательных масках ходят, чтобы не подхватить инфекцию. Достаточно, чтобы кто-то из нас, иммунных оказался в их мире и тому придёт хана. Этот вирус, который нас наделяет Дарами, убьёт почти всё население, останется три или четыре процента в живых.