Следователь и Колдун (СИ) - Александров Александр Федорович

— Хороший вопрос. Преподаватель Академии мог бы подчистить за собой логи и тем самым скрыть убийство. Их, впрочем, можно восстановить, но я уверен, что вы не знаете как… Ладно, я этим займусь. Но я все равно не понимаю, в чем заключается ваша роль во всем этом… Вот, например, этот идиотизм: тащить вас черт-те знает куда на поезде, дабы потом, уже на станции прибытия, телепортировать за две версты.

— М-м-м, да, мне это тоже показалось странным…

— Тут может быть несколько объяснений, — призрак стал загибать пальцы. — Раз: некто должен был почувствовать блиц-переход и сделать определенные выводы — не знаю пока, какие. Два: во время блица вас подвергли некоей дополнительной колдовской процедуре, которая может быть сколь угодно долгой, поскольку блиц позволяет сжимать не только пространство, но и время. Этот вариант отпадает, потому что я никаких изменений в вас после телепортации не почувствовал. Три: блиц-перемещение разрушает ряд наведенных следящих заклятий, в том числе и очень сложных, сбрасывая модули локализации в нуль. Четыре: причина мне неизвестна. Пока неизвестна. Хотя даже это «пока» меня смущает…

— То есть, таинственные убийства совершенные непонятно как вас не смущают?

— Фигаро, да бросьте вы! — Артур скривился, — Вы как будто вчера родились! Я, например, знаю, как минимум, триста способов убрать человека так, что никто ничего не заподозрит. Вообще ничего, и следов не останется. Мы в Квадриптихе… А, впрочем, про это я расскажу как-нибудь в другой раз. Сейчас меня больше волнует тот факт, что я не могу понять принцип работы мозгов этого вашего Пфуя. Он либо дурак, либо умнее меня, либо опытнее. Последний вариант отпадает, следовательно, Пфуй либо идиот либо гений. Не люблю ни тех, ни других, особенно когда гений в этом уравнении — не я. Ладно, давайте обустраиваться. Вам завтра к первой паре, хе-хе-хе! «…младший некромант, мальчик молодой, все хотят поколдовать с тобо-о-ой…» И не делайте такую рожу! Вы теперь студент Академии Других Наук! Ну, опять… О, да здесь у вас личный сортир!..

…Если спуститься по длинной и узкой Литейной улице, где под ногами скрипят деревянные ступеньки древних лестниц, а из темных дверей опиумных притонов на вас без всякого выражения на морщинистых лицах глядят старые китайцы, кажущиеся одинаковыми как брелоки-нэцке вышедшие из-под руки одного резчика, потом срезать через Горчичный переулок (там вам обязательно попробуют продать «синюю пыль» или прессованный гашиш), а потом немного пройтись по Проспекту Науки, то вы окажетесь на удивительно чистой маленькой площади, окруженной со всех сторон разнокалиберными торговыми лавками и ресторациями. И как раз между «Сытой свиньей» и «Королевским Кубком» вы увидите ее — Академию Других Наук.

Это поразительно непримечательное здание: узкий дом в четыре этажа с аккуратным крылечком на которое ведет лестница в десять ступенек, стеклянными дверями-«вертушками» и плоской крышей, на которой, присмотревшись, можно увидеть несколько строгих кирпичных дымоходов. Узкие окна всегда чисто вымыты и плотно занавешены тяжелыми желтыми шторами. Зимой их иногда кто-то меняет на синие, но кто и когда — непонятно.

Лишь подойдя вплотную можно заметить одну странность: белые стены Академии — не кирпич. Это также и не штукатурка; материал не имеет видимых швов и слегка поблескивает на солнце. На ощупь эти стены всегда одинаковы: маслянисто-глянцевые и чуть теплые. И лишь потом вы запоздало понимаете — это тот же самый материал, из которого выстроена Белая Башня.

…Фигаро немного постоял на крыльце, глядя на дверь и пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь стеклянные панели. У него ничего не получилось; никогда и ни у кого не получалось. Сразу за порогом был виден кусочек ковровой дорожки, а дальше все терялось в сером полумраке.

Он вздохнул и шагнул вперед, толкнув дверь-«вертушку», чувствуя себя при этом до жути странно: в последний раз он был здесь давным-давно. Он выходил из этих дверей сжимая в руке свежий, еще пахнущий типографской краской диплом, яркое солнце позднего мая отражалось в лужах, а на душе было удивительно спокойно: все экзамены сданы, все бумаги подписаны, рекомендательное письмо комиссара Пфуя лежит в кармане и все дороги открыты. Будущее казалось тогда простым и понятным как золотой империал: сперва три месяца стажировки в ДДД, затем курсы, распределение и, возможно, заветная «корочка» следователя… А за углом уже печатали шаг солдаты, гремели по брусчатке гусеницы паровых самоходок волокущих дальнобойные орудия и мальчик-газетчик кричал, стоя на перевернутой бочке: «Рейх уже в Варшаве! Война неизбежна!»

…Изменчивый Зал встретил следователя мягкой полутьмой и ароматами ладана и мирры. Ботинки Фигаро утонули в ворсе ковра; легкий ветерок налетел откуда-то сверху и, растрепав волосы, улегся под ноги почти неслышным сквозняком.

Сегодня Зал был огромен. Серные стены темного камня испещренные высокими готическими арками фальш-окон, на подоконниках которых горели тысячи рыдающих воском свечей, поднимались вверх, к гигантскому куполу витражного стекла, лившего в зал торжественный радужный свет. На первый взгляд до купола было версты две, и Фигаро знал, что это вполне могло быть именно так — Зал умел и не такое.

Витраж купола был довольно красив: рыцарь повергающий дракона широким мечом (меч был изображен слишком схематично и больше напоминал расплющенный паровым катком столовый нож). Рядом стояли, благожелательно взирая на рыцаря, несколько инквизиторов в синих сутанах — такие, кажется, носили лет сто назад.

Фигаро сосредоточился, и через пару минут ему удалось превратить высокого витражного инквизитора с длинным благочестивым лицом в жирную крысу облаченную в кожаную куртку и мотоциклетные краги. Это было даже не колдовство в полном смысле слова; Изменчивый Зал был просто психочувствительным эфирным вихрем и менять его форму и размеры было излюбленным занятием первокурсников.

«Ладно, — спрашивал следователь Артура вчера перед сном, — допустим, Зал — просто эфирный вихрь, размеры которого изменчивы, реагирующий на мысли тех, кто находится внутри. Допустим. Тогда почему Зал меняется сам по себе?»

«Не меняется, — лениво зевнул призрак, листая тоненький том «Астроматики для первых курсов», — а возвращается к конфигурациям по умолчанию. В основном, всякие церкви, храмы, замки… У Морганы не было времени заморачиваться на скрин-сейверы. Вообще Зал — неудачный эксперимент. Мы думали собрать на его основе всю Академию, но потом поняли, насколько неудобным будет иметь изменчивую структуру в плане унификации учебного процесса, поэтому просто влепили «костыль» не дающий Залу меняться как попало, и вернулись к проверенным технологиям Башни… А ну спать! Быстро! Час ночи!»

…Людей в Зале было немного. Фигаро заметил только одинокую фигуру в фиолетовой робе деканата спешащую куда-то с тонкой папкой в руке, стайку желтых накидок у стены — первокурсники — и…

Ну, конечно. Администратор Анна в кресле за низкой деревянной стойкой.

И Анна, и стойка не менялись несколько сотен лет. Администратору на вид можно было дать лет тридцать: прямые светлые волосы, собранные на затылке в «конский хвост», очки, строгие, холодные глаза, прекрасные как синий горный лед, умопомрачительная грудь, едва прикрытая белой рубашкой, ярко-алые ногти. Анна сидела в кресле с высокой спинкой, которое, как говорят, тоже ни капли не изменилось с тех пор, как была построена Академия.

— Добрый день, господин Фигаро. — Анна постучала карандашиком по поверхности стойки и откуда-то — похоже, что из воздуха — достала несколько мелко исписанных листов бумаги. Листы были желтыми от времени и плотно заляпаны синими кляксами печатей и штампов. — Перевод на второй курс? Отлично. Прошу ваши документы.

Следователь (точнее, студент второго курса АДН) Фигаро протянул администратору студенческий билет и направление о переводе. Ни одна фальшивая бумага не прошла бы через Анну, но направление было подписано самим Пфуем, а, значит, было подлинным.