За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Город вновь эвакуировали. Стало известно, что уже заняты Мутище и Болоновец, что враг обходит Ельню. Вечером того же дня на одной из улиц города мы с Зайцевым увидели две райпотребсоюзовские машины с товарами. На них усаживались люди.
— В чем дело? Куда это вы собираетесь? — спросил Зайцев.
— Есть распоряжение райкома вывезти всех людей и ценности в Замошье, — ответил председатель райпотребсоюза Федин. — Поедемте с нами.
Снова начался артиллерийский налет, шоферы быстро завели моторы, и мы уехали. Машины остановились в деревне Ивано-Гудино. К своему удивлению, мы обнаружили, что на машинах нет ни Гусева, ни работника райкома Хромченкова, которые тоже должны были ехать с нами. Что делать? Возвращаться назад? Да, надо возвращаться. Но Федин не соглашается, ссылается на то, что он отвечает за ценности.
— Пошел ты... со своими ценностями, — крикнул в раздражении Зайцев. — Там люди остались, а ты нам «ценности, ценности»!
Груз с одной машины свалили в склад сельпо, и мы с Зайцевым поехали обратно, к большому неудовольствию Федина и шофера.
Гусева и Хромченкова, а вместе с ними и секретаря Починковского райкома партии Смирнова мы нашли в подвале под бывшим рестораном. Вокруг стоял невероятный грохот: продолжался обстрел города. Иван Павлович раздобыл где-то ящик грудинки, пол-ящика печенья и сахару. Встретил он нас шуткой:
— Вот хорошо, что вы вернулись. Пусть дураки в Замошье едут, а нам и тут неплохо. Провизией мы запаслись, самовар есть. Из Ельни не уйдем до последнего. Правда, Андрей?
— Правда! — согласился я.
— Ну, тогда разводи самовар.
Мы стали возиться с самоваром, но чайку попить не пришлось: снова начался бешеный артиллерийский обстрел.
Иван Павлович распорядился погрузить кое-какие вещи, отъехать в соседнюю деревню Ярославль и ждать там нас. Так и сделали. С машиной поехал Зайцев. Мы же направились в комендатуру к Щорсу. Гостеприимный комендант угощал нас чаем и неутешительными сведениями, что немцы уже в деревне Поповка, километрах в шести от города.
Гусев распорядился взорвать в районной типографии печатную машину. Мы выполнили его поручение.
Щорс посоветовал нам пойти пока в блиндаж и отдохнуть несколько часов. Если обстановка ухудшится, он сообщит. Мы так и сделали. Часа в три ночи Щорс разбудил нас: враг на окраине города, надо уходить.
Ни в Ярославле, ни в соседней деревне Зайцева не оказалось. Утром на попутной машине добрались до Мархоткина. Но в Замошье попасть уже не сумели: там были фашисты. Саперы взорвали мост на реке Угре. Кругом горели деревни.
Гусев решил идти в деревню Волочек, Дорогобужского района, где находился штаб 24-й армии, чтобы связаться с обкомом партии, сдать некоторые документы, печати райкома партии и комсомола, получить дальнейшие указания.
— По-видимому, вскоре придется возвращаться назад, в тыл врага, — говорил он.
В одной деревне, на границе нашего и Дорогобужского района, я повстречал свою семью, ехавшую на повозке. Налицо были все, кроме бабушки: она осталась в Жабье. Направление держали на Вязьму. Гусев одобрил такое решение и обещал, что мы, возможно, тоже туда попадем, а затем и надумаем, как быть дальше.
А гитлеровцы все наступали. Изредка до нас долетали снаряды, вокруг пылали деревни. Вот и последний населенный пункт Ельнинского района. Дороги забиты повозками и хмурыми людьми. В небе висят тяжелые свинцовые тучи, сеет мелкий, противный дождь. Тяжело уходить. А вдруг советские войска остановят фашистов, снова отобьют Ельню, освободят наш район?
Окружение под Вязьмой
В Волочке, в штабе 24-й армии, суета. Враг напирает. Штаб меняет дислокацию. На машины грузят имущество. Связисты снимают телефонные линии. Во все стороны скачут верховые, мчатся мотоциклисты.
Мы только что добрались сюда, но здесь теперь не до нас. Гусев послал меня к Крижановскому в разведотдел. Здесь тоже собираются уезжать. У одного из домов майор Крижановский отдает какое-то распоряжение. Лицо усталое, под глазами синие круги, голос охрип. Дождавшись, когда он освободится, я отозвал его в сторону и спросил:
— Что происходит? Что делать дальше? Как с оружием? Какие будут задания?
Майор потер седые виски и устало ответил:
— Дела плохи: немцы рядом. Мы отступаем. Бои идут в Подмошье. Я направил в Ельнинский район Иосифа Бурдина. С ним наш опытный разведчик, есть рация. Вам советую переждать в какой-либо деревне, пока войдут фашисты, а затем возвращаться в свой район. Свяжитесь с Бурдиным. Явка у Гореликова в Старых Луках.
— Но у нас документы райкома партии и райкома комсомола. Их надо передать в обком партии.
— Помочь ничем не могу. Пусть эти вопросы решает Гусев. Он ведь с вами?
— Да.
Крижановский сообщил мне пароль на явку и, улыбнувшись, заметил:
— С ребятами, наверное, хочешь попрощаться? Беги скорей в сарай, они еще не уехали. Ну, до встречи в лучшие времена. До свидания, товарищ Юденков!
Мы крепко пожали друг другу руки. Прощай, мой первый боевой учитель! Встретимся ли?!
Побежал в сарай, где обычно находились мои друзья пограничники. Там был только Леня Юревич. Иван Бугров погнал куда-то на мотоцикле по заданию командования.
— Дрянь дела, Андрей. Отступаем. Вот-вот будут немцы. А ты куда?!
— Да я и сам, Лёнь, не знаю. Пойду к Гусеву, он решит.
— Ну прощай. — И снова, в который уже раз за эти дни: — Увидимся ли? Что будет дальше?
Обычно довольно легкомысленный, Ленька на этот раз был серьезен и строг. Мы обнялись, и я вернулся к своим товарищам.
Выслушав меня, Гусев решительно сказал:
— Идем сначала в Вязьму, а там будет видно. Оттуда вернемся в свой район. В Вязьме знают, что происходит, сумеют для нас все сделать. Развяжемся с документами. Может, там будут и наши районные работники из Замошья.
И начались дни скитаний. В одной из деревень нам повстречались два комсомольца из Шарапова, которым в свое время было поручено остаться в немецком тылу. У них были намечены явки. На вопрос, почему они здесь, а не в Шарапове, ребята ответили, что их оттуда выселили военные.
— Ну, а теперь почему не возвращаетесь обратно?
— Да мы уже пробовали, наши воинские части не
