Император Николай II и заговор генералов - Виктор Кобылин

Отчужденное одиночество – вот на что был обречен этот истинный и истовый православный христианин на Престоле Православного Царя. Теми именно свойствами своими, которые делали из него идеального Русского Царя, он становился загадочным и непонятным “лучшим” людям своей Земли! Вот корень национально-общественной трагедии всего Его царствования, вот корень катастрофы, которая вырастала из этой трагедии» (Архимандрит Константин «Памяти последнего Царя»).

Глава IV

Японская война. Витте. Заключение мира. Революция 1905 г. Манифест 17 октября. Государственная Дума

Говоря об Императоре Николае II нельзя обойти молчанием Его почин в деле создания международной политической системы, которая если и не исключала бы войн, то ограничила бы рост вооружений. Но обращение Государя к великим державам успеха не имело. Вильгельм II, например, заявил, что «в своей практике я и впредь буду полагаться и рассчитывать только на Бога и на свой острый меч». В менее резкой форме так же высказались и государственные деятели других стран. И все же Гаагская конференция 1899 года сыграла свою роль в мировой истории. С. Ольденбург пишет: «Когда собралась 9 ноября 1921 года Вашингтонская конференция по вопросу о морских вооружениях, североамериканский президент Гардинг в своей вступительной речи вспомнил, кому принадлежал первый почин в этом деле. Предложение ограничить вооружения путем соглашения между державами – не ново, сказал американский президент. При этом случае быть может уместно вспомнить благородные стремления, выраженные 23 года назад в Императорском рескрипте Его Величества Императора Всероссийского». И процитировав почти целиком «ясные и выразительные» слова русской ноты 12 августа, президент Гардинг добавил: «С таким сознанием своего долга Его Величество Император Всероссийский предложил созыв конференции, которая должна была заняться этой важной проблемой» (С. Ольденбург «Царствование Имп. Ник. II»).

Значительным событием в царствование Императора Николая II была война с Японией и последовавшие после нее революционные события. Война эта была неизбежной. С самого почти начала своего царствования Государь уделял особое внимание вопросам Дальнего Востока, или так называемой большой азиатской программе. Государь понимал, что такая Великая Держава, как Российская Империя, не может быть запертой на континенте и не иметь выхода к Тихому океану. И Государь сделал все возможное (это «безвольный» и «бесхарактерный-то» человек!), чтобы добиться своей цели – выхода к океану. Но, как всегда, русское общество и здесь оказалось не на высоте.

Ольденбург пишет: «Примечательно и трагично – что “большая азиатская программа”, оцененная по достоинству иностранной дипломатией, встречала полное непонимание в русском обществе, которое что-то лепетало о “маньчжурской авантюре” и готово было искать причины русской политики на Д. Востоке, единой в течение всего первого периода царствования Государя, в материальной заинтересованности каких-то “царских адъютантов”… в лесных концессиях на территории Кореи. Это поняли задним числом и представители русского “марксизма”… “Нет более убогого взгляда на вопрос, чем взгляд буржуазных радикалов, сводивших все дело к концессионной авантюре на Ялу”, – пишет коммунистический “Красный Архив” (№ 52) и повторяет в другом месте: “Концепция об авантюризме различных придворных клик является не только недостаточной, но и убогой». (С. Ольденбург «Царствование Имп. Николая II»). И, конечно, Япония была главным препятствием на этом пути русского продвижения. Но Государь не хотел столкновения до того времени, когда будет закончен Великий Сибирский путь. Понимала это и Япония, которую всячески поддерживала Англия, и без объявления войны (обычная тактика Японии) она начала военные действия против России.

Военные неудачи вызвали кампанию против власти под флагом критики ведения войны.

Враги власти, пользуясь общим настроением недовольства, преувеличивали недочеты, извращали факты. А в Париже произошла в это время первая встреча «конституционалистов» с революционными партиями. С одной стороны кн. П. Долгоруков, П. Милюков, П. Струве и с другой стороны Чернов, Натансон и… Азеф. Какое трогательное единение! Впрочем, удивляться нечему, как мы увидим позже, масонство объединяло и не только этих лиц. На совещании вынесли резолюции об «уничтожении самодержавия» и об его замене «свободным демократическим строем», а также о «праве национального самоопределения» народностей, населяющих Россию. Здесь налицо все элементы государственной измены: и ниспровержение существующего строя, и раздел России, т. е. все то, чего так страстно добивались интернациональные силы. Пусть не удивляет на этом совещании присутствие Рюриковича – позже мы увидим, как участвовали в гибели нашей Родины члены Династии.

С. Ольденбург пишет: «Внутренние волнения в России были необходимы Японии, как воздух. Несомненно, она дорого дала бы, чтобы их вызвать. Имела ли она возможность это сделать и в какой мере она это делала? Следует различать два понятия: неверно было бы утверждать, что революцию делали за иностранные деньги. Люди, отдававшие все свои силы делу революции, готовые отдать за нее и жизнь, делали это не ради получения денег от кого бы то ни было. Но в известной мере революция делалась на иностранные деньги: внутренние враги русской власти не отказывались от помощи ее внешних врагов. Об одном факте такого рода, относящемся к зиме 1904/05 г., открыто пишет в своих воспоминаниях руководитель боевой организации (генерал БО – Р. Гуль) с. р. Б. Савинков («Былое», 1917 г., № 3) “Член финской партии активного сопротивления, Конни Циллиакус, сообщил центральному комитету, что через него поступило на русскую революцию пожертвование от американских миллионеров в размере миллиона франков, причем американцы ставят условием, чтобы эти деньги пошли на вооружение народа, и распределены были между всеми революционными партиями. Ц.К. принял эту сумму, вычтя 100.000 фр. на боевую организацию”. (В «Новом Времени» – писал далее Савинков – весною 1906 г. утверждали, что это пожертвование сделано не американцами, а Японским правительством, но нет оснований сомневаться в словах Конни Циллиакуса…) Английский журналист Дилон, – определенный враг царской власти, – написал в своей книге “Закат России”: “Японцы раздавали деньги русским революционерам известных оттенков, и на это были затрачены значительные суммы. Я должен сказать, что это бесспорный факт». “О том же свидетельствует в своих мемуарах б. русский посланник в Токио, барон Р. Розен» (С. Ольденбург «Царствов. Имп. Ник. II.»).

Так много описываемое «кровавое» 9-е января было спровоцировано Гапоном, который под влиянием Рутенберга (который позже его и «казнил») и других вожаков социалистов, повел тысячные толпы забастовавших рабочих ко дворцу с заведомо невыполнимыми требованиями. Власть не могла допустить этой провокации, и в результате были убитые и раненые. Это было как бы началом революции. Волнения возрастали, и дворянские собрания и земцы вели себя вызывающе, забыв, что страна ведет тяжелую войну с внешним врагом. В общем это была генеральная репетиция Февральской революции 1917 года, благополучно все же закончившаяся, не в пример 1917 году, когда не оказалось таких людей в армии, как Мин и Дубасов, и в управлении такого человека, как П.Н. Дурново. Вместо этих преданных Государю и Родине людей, в «армии на верхах была дыра» (по красочному выражению И. Солоневича), а в управлении и при Дворе то, что написал А. Суворин в своем дневнике: «У нас нет правящих классов. Придворные – даже не аристократия, а что-то мелкое, какой-то сброд» («Дневник»).

Все военные неудачи на море и суше, как взятие Порт-Артура, Цусимская катастрофа, поражение при Мукдене, русское общество принимало с почти нескрываемым злорадством. Для Государя на первом плане было доведение до успешного конца исторической борьбы, для общества – борьба против власти во имя коренных преобразований всего строя. Политическое возбуждение охватило самые разнообразные круги. Это было всеобщим помрачением. Был образован Союз Союзов, в который входил целый ряд свободных профессий. Одним из руководителей его был проф. П. Милюков. В земстве одержало победу левое крыло, которое тоже требовало конституции. В это время по почину Вильгельма II, который вызвал американского посла и просил передать президенту Рузвельту предложить России свое посредничество, Государь согласился на переговоры, но только при условии, что и Япония предварительно согласится на эти переговоры. Государь ни в коем случае не желал, чтобы создалось представление, что Россия просит мира. В это время только Государь (как, впрочем, всегда) думал о чести России. Япония сейчас же согласилась, так как она достигла предела своих сил, в то время как Россия заметно оправлялась от нанесенных ей поражений. Но беспорядки продолжались как в центральной России, так и в царстве Польском и перекинулись во флот (броненосец «Потемкин»). За это время произошел целый ряд политических убийств: Вел. кн. Сергия Александровича (московск. ген-губерн.), В.К. Плеве, министра внутренних дел (оба еще до событий) и гр. Шувалова, московск. градоначальн. Государь и здесь заявил: «революционные проявления дольше не могут быть терпимы, вместе с тем не должны дозволяться самоуправные действия толпы».