Зеркало мира - Александр Анфилатов

Городской дом Ярослава к весне был основательно востановлен. На отделку затрачено немало сил и труда. Причем Ярослав не стесняясь привлекал к работам не только своих, но и, когда требовалось, людей из других семей. По состоянию на весну возобновлены все перекрытия и покрыты черепицей крыши; комнаты оштукатурены, побелены; полы настланы и покрашены; установлены где требуется лестничные марши и восстановлены галереи, непосредственно примыкающие к жилым помещениям. Над центральным двором возведена сплошная крыша со световыми колодцами, а небольшое помещение по конструктивным особенностям сродни мегарону крепости, в котором имелись такой же очаг и трон, отделано росписью. Здесь Ярослав собирался принимать просителей.

Без всяких сомнений жить в городском доме гораздо удобнее, чем в тесных клетушках дворца–крепости. Второй этаж занимали многочисленные спальни и жилые помещения. На каждого члена семьи приходилось по одной–две отдельных комнаты. После переезда сразу стало намного просторнее. Вещи, ранее громоздившиеся в крепости горами чуть ли не до потолка, теперь легко помещались в складских помещениях на первом этаже или дальней хозяйственной части дома, отчего большинство комнат и спален выглядели пустоватыми. Никто еще не успел обзавестись достаточным количеством мебели. Часто люди даже из семьи Ярослава не имели ее совсем, спали прямо на полу, на набитом сеном матрасе. Редко такое положение скрашивали самодельные столы, скамьи или сундуки. На первом этаже разместились: зал для приемов, оружейные, склады для наиболее ценных вещей. Здесь же в передней, можно сказать, официальной части дома, размещались помещения школы, которую могли посещать все дети переселенцев–землян. Школа содержалась целиком за счет семьи Ярослава, а учителями определялись те, кто сам наилучшим образом знал предметы и был способен преподавать.

Далее вглубь здания шли столовые, кухни, а на заднем дворе располагались хозяйственные помещения, предназначенные для хранения продуктов с устроенными здесь горшками–хатумами. Здесь же хлева для скота, конюшни, сеновалы и мастерские. Сюда была переведена ботная мастерская, которой уже не находилось места в крепости. Тут же в небольшом помещении располагались ручные жернова для помола муки.

Особенностью нового дома стало устройство здесь бани на русский манер, что стало среди переселенцев–землян не рядовым событием. До сих пор по недостатку времени и сил, а также благодаря исключительно теплому климату, народ использовал для мытья близлежащий ручей, ну или воду в ведре. Но мечтали окультурить сей процесс многие. Поэтому первая баня в доме Ярослава стала неким символом прогресса в этой области. Многие приходили проверить, что как устроено с намерением сделать подобное или даже лучшее у себя дома. Некоторая волна, поднятая вокруг, на первый взгляд обычного для нас сооружения, естественным образом не могла не затронуть и туземцев. Те из них, кто постоянно жил в доме, и те, кто приходил, удивлялись и не понимали необходимости мыться горячей водой, тем более что многие и холодной вовсе не мылись.

Проявила интерес и Миэле. Как не человек, а энола, она естественно отнеслась к предложению мыться горячей водой крайне настороженно. Но не предвзято и с любопытством. Тем не менее, обливание себя кипятком ей не понравилось, и после первой попытки она это повторять не пожелала, предпочитая по старинке пользоваться ручьем. Остальные аборигенки из семьи Ярослава, вроде Ноки, подобно эноле и рады были отказаться от бани, но их уже никто не спрашивал, хотят они или нет. Миэле, видя подчинение чужой традиции со стороны всех в семье, а она, по местным представлениям, была частью семьи Ярослава именно как заложница, была вынуждена хотя бы формально, скрепя сердце, исполнять ритуал, тем более что сам ее хозяин не раз упоминал, что не любит грязных женщин. Впрочем, как уже говорилось, исполняла она его весьма формально, скорее имитируя процесс.

В конечном счете, жизнь в новом просторном доме понравилась всем, включая Миэле, которой здесь были выделены отдельные апартаменты. После переезда, в крепости в помещениях Ярослава оставалась лишь охрана, а сами комнаты заняты под склады. Поэтому оставаться одной, с листе Лигиэло и охраной из незнакомых людей — скучно, несмотря на достаточный комфорт в ее высоком тереме, изнутри напоминавшем по убранству жилье энолов в Древнем лесу. По этой причине они с листе целые дни проводили в новом доме или поместье. Постепенно она втягивалась в жизнь человеческой семьи, точнее, общества людей, волей–неволей вынужденная мириться с его особенностями. Выяснялись некоторые нюансы ведения хозяйства самих энолов. Так, на удивление всех, выяснилось, что, несмотря на четкую позицию самих энолов, как собирателей и охотников, и полное пренебрежение сельским хозяйством. Первородные в тайне им занимаются, и это не только относительно лесоводства и садоводства, что не считалось позором, но и прямым выращиванием растений на грядках, что являлось тяжким грехом. По словам Миэле, их народ в настоящее время был плотно заперт в лесах и горах, не имея возможности собирать злаки и овощи на открытых пространствах степей и окружающих Древний лес лугов. Поэтому каждая семья самостоятельно, втайне от сородичей, иначе позора не оберешься, разрабатывала небольшие огородики на лесных полянах и строго их оберегала от сородичей. Порой целые семьи, уходя, якобы на охоту, сеяли в укромных местах горных долин зерно или садили рамин. Потом, когда эти продукты появлялись в деревне, объяснялось, что они собраны с риском для жизни в степи. Все об этом знали, но были вынуждены мириться. Мир вокруг Древних лесов стремительно менялся.

Сегодня возвращения Ярослава домой ожидали с особым нетерпением. Труба с помощниками принесли в дом огромные баулы с вещами. Предстояла их раздача. Открывать без разрешения никому и в голову даже не пришло. Баулы и некоторые из ящиков сложили в крытом дворе, где сейчас находилось большинство народа, в том числе и Станислав с сыном.

Только первые вопросы к Ярославу оказались совсем о другом.

— Ну, что вы там решили? — первым делом поинтересовался Станислав, не успел тот переступить порог дома.

— Через две–три недели уходим в город Риналь, — твердо ответил тот, давая понять, что все уже решено.

— А нам это надо?

Ярослав, видя, что от его слов зависит мнение его людей не только об Олеге, но и о нем самом, как о командире независимом от чужого влияния, постарался вложить в слова максимум убедительности. И потому, сделав некоторую паузу, во время которой подошел к мешкам и разрезал плотно склеенную упаковку, ответил: