Черные мечи - Феликс Крес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Разбойники?
— Ну да. Какая редкость на полпути от Разреза, да? — язвительно буркнула девушка. — Сначала подралась с их вожаком, потом он узнал меня… и мы разошлись.
Она снова исподтишка глянула на молодого человека. Тот сидел неподвижно, понуро уставившись в пол.
— Я подслушивала под дверью, — без всякого стеснения призналась она. Если бы это говорил кто-то другой, я бы решила, что слышу либо сказку, либо бред. Но эдакий дартанец? — Она рассмеялась своим чуть хрипловатым смехом. — Прямо армектанская баллада. Невероятно. И все-таки, может быть, провести его в Край?
Старик вперил в нее пристальный взгляд.
— Первый раз встречаю человека, — пояснила девушка, — который идет в Край действительно по серьезной причине. За сокровищами… за славой, за смертью или просто по глупости… Но за женой? — Она покачала головой. Мне уже приходилось играть роль проводницы, ты ведь знаешь. Сейчас мне опять не помешало бы немного золота. Да и цель благородная… насмешливо, но скорее из принципа, заметила она.
— Он идет за смертью, — серьезно сказал Старик. — Ты слышала, кто похитил его жену?
— А может, это неправда?
— Видишь ли, мне известно, что Бруль действительно недавно был в Армекте. Однако идея отправиться туда за женщиной кажется абсолютно бессмысленной, — признал он. — Впрочем, кто его знает? Кто знает, дочка? Ты слышала, когда Бруль до того ходил в Армект в последний раз? — спросил он и, не ожидая ответа, сам же ответил: — Одновременно со мной.
Спрашивать, как давно это было, она даже и не пыталась. Наверное, задолго до ее появления на свет. Она уставилась в одну точку, о чем-то сосредоточенно задумавшись.
Старик ходил по избе.
— Ты Посланник, отец, — тихо сказала девушка. Вытянув из колчана стрелу, она начала вертеть ею, пропуская то острие наконечника, то оперение между пальцами.
— Я тебе сто раз говорил, дитя мое, это — в прошлом. Это — в прошлом, по своему обычаю, повторил он и строго, но не сердито взглянул на нее. Мне кажется? К чему ты ведешь?
— Ты как-то говорил, что должен еще раз идти в Край… Может, время пришло? — спросила она, продолжая играть стрелой.
Неожиданно старец расплылся в улыбке.
— Может быть, и сейчас, — насмешливо ответил он, но сразу же посерьезнел. — А может быть, и когда-нибудь потом. Как ты себе это мыслишь? Идти втроем, да? Ты проведешь парня через Горы, а я — через Край, а потом дружно скажем: вот, парень, место, где тебе предстоит погибнуть. Здесь сидит Бруль. Дальше не наше дело, так что — извини-прощай.
— Я не говорила, что мы войдем в Край вместе с ним, — в замешательстве сказала девушка.
— Но подумала.
— Почему ты заранее лишаешь его всякого шанса на успех? Бруль…
— Бруль, дитя мое — величайший из всех ныне здравствующих мудрецов Шерни! И один из величайших во все времена!
— Величайший — это ты, отец, — быстро парировала она.
— Был! — упрямо ответил он, на этот раз рассерженно. — Был! Мне пришлось отступиться от Шерни, и ты прекрасно знаешь почему!
Она мотнула головой и отвернулась.
— Прости меня, дочка, — мягко подступился к ней Старик. — Я не должен так говорить. Но и это — только очередное доказательство того, что я уже не тот, кем был когда-то.
В комнате повисла тишина. Охотница забавлялась стрелой, Старик наблюдал за дартанцем. Словно почувствовав это, Байлей на мгновение поднял взгляд. Старый мудрец увидел серьезные, сосредоточенные глаза молодого человека, который понимал, что говорят о нем, хотя и не знал слов. В этих глазах мудрец разглядел что-то еще: давно принятое, непоколебимое решение. Человек ищет проводницу и нуждается в помощи. Но, очевидно, что, не найдя ни того ни другого, он все равно пойдет своей дорогой, чтобы совершить то, на что решился.
— А может, суждено… может, нужно, чтобы я совершил что-то перед смертью? — сказал все так же по-громбелардски Старик, не спуская, однако, взгляда со своего гостя. — Не в первый раз поступки Бруля изумляют меня. Может, мне надо с ним встретиться и поговорить? Странные превратности судьбы послали сюда этого парня, и причина его путешествия и в самом деле необычна… Правда и то, что я все равно собирался идти в Край — да, собственно, я и думал именно о том, как встретиться с Брулем. Он лучше всех сумеет определить, какую ценность все это представляет, — мудрец широким жестом показал на свои записи, — пусть это и не касается законов Шерни… Ты хочешь повести его через горы? — спросил он, глядя прямо в удивительные глаза приемной дочери. — Тогда я возьму тебя с собой в Край. Долгая нам предстоит дорога.
— Хочу, — тихо ответила девушка. — Видишь ли, отец… иногда я должна делать что-то такое, что не связано с истреблением стервятников. Я ненавижу мысль о том, что они _существуют_, но порой я еще больше ненавижу их смерть…
Старик кивнул так, будто принял решение, и, повернувшись к Байлею, заговорил по-дартански:
— Мы — с тобой, сын мой.
Молодой человек вздрогнул — и поднял неожиданно просветлевшее лицо, не пытаясь скрыть радости, которую доставило ему звучание родного языка. Когда же до него дошел смысл, он смутился, подумав, что хозяин, вероятно, плохо знает дартанский, и сам просто оговорился…
Старик улыбнулся, видя его растерянность, и продолжил, уже на языке Кону, чтобы его понимала и Охотница:
— Завтра нас… или, скорее, вас ждет тяжелая работа. Нужно будет спрятать в надежном месте мои книги и записи.
Все сомнения рассеялись, и теперь Байлей, не зная, о чем до того шел разговор, с изумлением смотрел на сборы людей, которые внезапно приняли решение бросить все свои дела и занятия, чтобы отправиться в опасное путешествие с человеком, которого они совершенно не знают.
— Не совсем понимаю, — заикнулся он. Хотел было заговорить с проводницей об оплате, но интуиция подсказала ему, что сейчас не время. Значит, вы хотите вот так просто бросить все и идти со мной до границы Дурного Края? Вам-то это зачем? Ради Шерни! Вы зачем это делаете?
Девушка пожала плечами, видимо полагая, что столь пустячные вопросы не заслуживают ответа. Старик же в ответ улыбнулся:
— Бросить все, говоришь? Что бросить, мой юный друг? Эти книги? Подождут! Моя свобода состоит в том, что в любой момент я могу идти хоть в Кирлан, чтобы прикупить себе гусиных перьев. Кроме этой свободы, у меня, собственно, ничего больше нет. Я возьму ее с собой, сын мой. Возьму с собой.
Лучница щелкнула пальцами, мол, лучше не скажешь. Старец сурово добавил:
— Я знаю человека, о котором ты говоришь. Бруль-Посланник, гм… Старик откинул седую прядь со лба. — Возможно, у меня есть что ему сказать. Мы идем с тобой, сын мой, и не только до границы Края…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});