Спаситель - Ю Несбё
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы правы. Извините, что спросил, больше не повторится.
— Спасибо.
— Только еще один, последний, вопрос.
— Ладно.
— Вы… — Харри помедлил, в голове мелькнуло: зря я, это ошибка. — Вы поверите, если я скажу, что мне есть до них дело?
— А стоит?
— Ну, я расследую обстоятельства смерти человека, которого все считают явным самоубийцей и до которого никому нет дела.
Она молчала.
— Вкусный кофе. — Харри поднялся.
— На здоровье. Бог вас благослови.
— Спасибо, — сказал Харри и, к своему удивлению, почувствовал, что у него горят уши.
По дороге к выходу Харри задержался возле охранника, оглянулся, но ее уже не было. Охранник в свитере с капюшоном предложил ему зеленый пакет с пайком Армии спасения, но он поблагодарил и отказался. Поплотнее запахнул пальто, вышел на улицу, где алое закатное солнце уже погружалось в воды Осло-фьорда, и зашагал к Акеру. Возле «Эйки» прямо в сугробе стоял парень в драной куртке-дутике, один рукав он закатал, из вены в предплечье торчал шприц. Он улыбался, глядя сквозь Харри и морозную дымку над Грёнланном.
Глава 6
Понедельник, 14 декабря. Халворсен
Пернилла Холмен казалась еще меньше, сидя в кресле на Фреденсборгвейен и большими заплаканными глазами глядя на Харри. На коленях у нее лежала рамка с фотографией сына.
— Здесь ему девять лет, — сказала она.
Харри невольно сглотнул комок в горле. Отчасти потому, что при взгляде на улыбающегося ребенка в спасательном жилете никому в голову не придет, что он кончит свои дни в контейнере, с пулей в виске. А отчасти потому, что снимок напомнил ему об Олеге, который иной раз забывался и звал его папой. Много ли времени ему понадобится, чтобы звать папой Матиаса Лунн-Хельгесена?
— Биргер, мой муж, обычно ходил искать Пера, когда тот пропадал по нескольку дней, — продолжала Пернилла Холмен. — Хотя я просила его прекратить поиски, не могла больше выдержать присутствие Пера.
— Почему? — быстро спросил Харри. Остальное подождет.
Биргер Холмен уехал в похоронное бюро, сообщила она, когда Харри без предупреждения позвонил в дверь.
Она всхлипнула:
— Вам когда-нибудь случалось находиться в одной квартире с наркоманом?
Харри не ответил.
— Он крал все, что попадалось под руку. Мы молчали. То есть Биргер молчал, из нас двоих он самый любящий родитель. — Она скривила дрожащие губы, стараясь изобразить улыбку. — Он всегда и во всем защищал Пера. Вплоть до того дня нынешней осенью, когда Пер стал мне угрожать.
— Угрожать?
— Да. Чуть не убил меня. — Пернилла Холмен смотрела на снимок и терла стекло, словно оно запачкалось. — Утром Пер позвонил в дверь, я не хотела впускать его, потому что была дома одна. Он плакал и умолял, но я уже знала эти его игры и не открыла. Ушла на кухню, села там. Понятия не имею, как Пер сумел войти, но неожиданно он очутился передо мной, с пистолетом в руке.
— С тем же, который…
— Да. Думаю, с тем же.
— Продолжайте.
— Он велел мне отпереть шкаф, где лежали мои драгоценности. В смысле, то немногое, что оставалось, большую часть он к тому времени уже унес. Потом он ушел.
— А вы?
— Я? У меня нервы не выдержали. Вернулся Биргер, отвез меня в больницу. — Она опять всхлипнула. — Там даже таблетки мне давать отказались. Мол, и так уже достаточно.
— Что за таблетки?
— А вы как думаете? Транквилизаторы. Достаточно! Если из-за сына каждую ночь лежишь без сна, боишься, что он вернется… — Она не договорила, прижала руку к губам. На глазах выступили слезы. Потом прошептала, так тихо, что Харри едва расслышал: — Иной раз жить не хочется…
Харри бросил взгляд на свой блокнот — он не записал ни слова, но поблагодарил:
— Спасибо.
— One night, is that correct, Sir?[5]
Девушка-администратор за стойкой гостиницы «Скандия», что возле ословского Центрального вокзала, задала вопрос, не поднимая глаз от заказа на экране компьютера.
— Yes, — ответил мужчина.
Она отметила, что на нем бежевое пальто. Верблюжья шерсть. Или имитация.
Длинные красные ногти, точно перепуганные тараканы, пробежали по клавиатуре. Имитация верблюжьей шерсти, в зимней Норвегии. Почему бы и нет? Она видела на фото верблюдов в Афганистане, а ее друг и в письмах писал, и говорил, что морозы там не слабее здешних.
— Will you pay by VISA or cash, Sir?[6]
— Cash.
Она выложила на стойку регистрационный бланк и ручку, попросила паспорт.
— No need, — сказал он. — I will pay now.[7]
По-английски он говорил почти как британец, хотя кое-что в выговоре согласных наводило на мысль о Восточной Европе.
— Тем не менее попрошу ваш паспорт, сэр. Международные правила.
Он согласно кивнул, протягивая ей тысячную купюру и паспорт. Republika Hrvatska. Наверняка одно из новых государств на Востоке. Администратор отсчитала сдачу, положила тысячу в кассу, напомнив себе проверить купюру на просвет, когда постоялец уйдет. Она старалась придерживаться определенного стиля, хотя и работала пока в гостинице средней руки. Вдобавок этот человек не похож на мошенника, скорее уж выглядит как… как кто? Она вручила ему пластиковую карточку-ключ, назвала этаж, показала, где лифт, сообщила, когда можно позавтракать и когда надо освободить номер.
— Will there be anything else, Sir?[8] — прощебетала она, прекрасно зная, что ее английский и манеры слишком хороши для этой гостиницы. И вскоре она перейдет в отель получше. А если не удастся, поубавит услужливости.
Он кашлянул и спросил, где тут ближайшая phone booth.
Она объяснила, что позвонить можно прямо из номера, но он покачал головой.
Администратор задумалась. Мобильная связь практически ликвидировала большинство телефонов-автоматов в Осло, однако неподалеку, на Йернбанеторг, таксофон точно сохранился. Действительно рукой подать, тем не менее она достала маленькую карту, нарисовала маршрут, объяснила. Точь-в-точь как это делается в «Рэдиссоне» и в других отелях высокого класса. Подняв голову и взглянув на него — понял ли? — она вдруг на мгновение смешалась, непонятно отчего.
— Пробьемся, Халворсен!
Выкрикнув обычное утреннее приветствие, Харри влетел в их общий кабинет.
— Два сообщения, — сказал Халворсен. — Тебя вызывает новый комиссар. А еще тебе звонила какая-то женщина. С весьма приятным голосом.
— Да? — Харри бросил пальто в сторону вешалки. Оно упало на пол.
— Господи, — вырвалось у Халворсена. — Неужто справился наконец?
— О чем ты?
— Ты опять бросаешь одежду на вешалку. И твердишь насчет «пробьемся». А ведь не делал этого с тех пор, как Ракель… — Халворсен осекся, заметив на лице Харри предостережение.
— Чего хотела женщина?
— Дать тебе информацию. Ее зовут… — Халворсен покопался в желтых листочках на столе. — Мартина Экхофф.
— Не знаю такой.
— Из «Маяка».
— А-а!
— Она сказала, что навела справки. Никто не слыхал, чтобы Пер Холмен кому-либо задолжал деньги.
— Вот как? Хм. Пожалуй, надо позвонить ей, проверить, не выяснилось ли что-нибудь еще.
— Я тоже об этом подумал, спросил телефон, но она сказала, что добавить ей больше нечего.
— Ну что ж. Ладно. Замечательно.
— Да? А чего это ты так разволновался?
Харри нагнулся, поднял пальто, однако на вешалку не повесил, снова надел.
— А как же комиссар…
— Подождет.
Ворота контейнерного склада были открыты, но табличка на заборе однозначно предупреждала, что въезд воспрещен и что автостоянка находится за пределами складской территории. Харри почесал укушенную лодыжку, взглянул на длинное открытое пространство между контейнерами и зарулил в ворота. Контора смотрителя располагалась в низкой постройке казарменного вида, которую за последние три десятка лет регулярно достраивали. И это было недалеко от истины. Оставив машину у входа, Харри быстрыми шагами одолел последние метры.
Пока он объяснял причину своего прихода и рассказывал о вчерашнем вечернем происшествии, смотритель сидел молча, откинувшись на спинку кресла, заложив руки за голову, и жевал спичку.
Спичка — единственное, что двигалось на лице охранника, но Харри показалось, будто по его губам скользнула улыбка, когда он услышал о поединке с собакой.
— Черный метцнер, — сказал охранник. — Родич родезийского риджбека. В Норвегии только у меня. Превосходная сторожевая собака. К тому же молчаливая.
— Это я заметил.
Спичка весело подпрыгнула.
— Метцнер — охотник, он подкрадывается к добыче. Чтобы не спугнуть.
— Вы имеете в виду, она собиралась… съесть меня?
— Ну, так уж прямо и съесть. — Охранник не стал вдаваться в подробности, без всякого выражения смотрел на Харри, обхватив затылок сплетенными ладонями, и Харри подумал, что либо руки у него очень большие, либо голова маленькая.