Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания - Энтони Эндрюс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рабочая сила была многочисленной и очень дифференцированной. К примеру, в нашем распоряжении имеется ряд текстов, где упоминаются женщины, относящиеся к различным категориям, и их дети (как правило, перед именем следует топоним), причем нередко наряду с указанием количества пшеницы и инжира, которые, как считают многие исследователи, составляли их ежемесячный рацион. Порой для обозначения их рода занятий используются малопонятные слова, но поражает сам факт того, что кто-то вообще посчитал необходимым записать сведения об этих отдельных группах людей и что жившим во дворцах правителям и членам их семей требовались столь специализированные услуги. Мужчины, служившие царю и другим, также обладали очень узкой специализацией. Названия одних «профессий» сохранились и в Греции более позднего времени (кузнецы и свинопасы нужны были и до гибели микенской цивилизации, и после нее), другие хуже поддаются идентификации. Некоторые из перечисленных людей пользовались относительной личной свободой. Писцы, упоминая четырех женщин из деревни возле Пилоса, не случайно указали, что их мать была рабыней, а отец – кузнецом, в то время как отец шести других женщин был рабом. Очевидно, положение кузнеца отличалось от занимаемого рабом, что бы это ни сулило дочерям каждого из них. В микенской Греции, несомненно, были не только «рабы бога», которым дворец предоставил участки земли неподалеку от Пилоса, но и рабы, принадлежавшие отдельным людям, но в некоторых отношениях с ними, вероятно, обращались так же, как и с лично свободными. Рабство и свобода в этом древнем обществе могли приобрести формы, которые могут показаться нам довольно странными.
В Пилосе человек, очевидно, мог получить землю какой-то определенной категории «от народа», а также от отдельных людей. «Народ» поставлял пшеницу, вино и другие продукты богу Посейдону. Это вызывает очень интересные вопросы, на которые мы пока не можем дать ответы. Слово дамос (в аттическом диалекте демос, термин, сохранившийся до наших дней в составе понятия «демократия») может, как и наше понятие «народ», означать целый этнос или простых людей, противопоставляющих себя знати. Существовали и другие оттенки смысла. Каким бы ни было точное значение этого слова, мы можем говорить о существовании определенного сообщества людей, противопоставлявшегося царю, возможно, деревенской общины, а может, группы служителей определенного религиозного культа. В подобные сообщества могли быть организованы «лично свободные» люди, о которых речь шла выше. Но, учитывая характер имеющихся в нашем распоряжении источников, мы можем сделать вывод о том, что они вряд ли обладали настоящей независимостью.
Говоря о хозяйстве того времени, мы должны охарактеризовать деятельность дворца, получавшего продукцию и, несомненно, многое другое от подданных царя и распределявшего продукты питания и материалы в случаях, когда нужно было что-то сделать. При этом дворцовые писцы вели подробные списки всего полученного и выданного, а также того, что должно было быть получено или выдано. В имеющихся в нашем распоряжении источниках не упоминается ничего, что не было бы связано с дворцовым хозяйством, и вполне вероятно, что оно затрагивало всю территории государства. В текстах не упоминаются ни деньги, ни какой-либо эквивалент стоимости, предметы просто подсчитываются, взвешиваются или измеряются. В них также ничего не сказано об обмене товарами с иноземцами, и мы имеем все основания полагать, что дворец, под контролем которого столько всего находилось, руководил и им.
Соответственно, встают вопросы о том, чем цари платили за золото и слоновую кость, которые должны были доставлять издалека, и как они поддерживали всю сложную иерархическую структуру. Эти же вопросы актуальны и для минойского Крита, где не было ресурсов, недоступных на территории материковой Греции. Земля была способна производить избыток масла и вина, экспорт которых в более поздние времена, возможно, даже превышал потребность в импорте пшеницы из других стран, но очень сложно поверить, что микенские и минойские цари обрели такое сказочное богатство лишь благодаря доходам от вывоза этих продуктов. В более поздние времена греки процветали благодаря морской торговле, а микенцы, закрепившиеся как в Леванте, так и на далеком западе, могли получать доход от посреднических операций. Однако вряд ли минойский Крит, установивший связи с Египтом и другими странами и народами, а также с островами Эгейского моря, но на протяжении долгого времени не имевший контактов с материковой Грецией, находился в той же ситуации, так как не похоже, что он являлся крупным торговым посредником. Нет у нас и свидетельств того, что ремесленные изделия микенской Греции пользовались спросом в соседних странах, хотя в более поздние времена их активно экспортировали.
Ответ на этот вопрос, вероятно, можно найти в очень подробных списках скота, обнаруженных в архиве Кносса. Количество животных в них округлено, и среди них преобладают самцы. В нашем распоряжении имеются похожие источники, написанные в Англии в эпоху Средневековья, а также несколько текстов, происходящих из древнего Ближнего Востока. Исследователь, переводивший этот документ, сделал вывод о существовании на Крите того времени высокоорганизованного скотоводства со стадами определенного размера, численность которых можно было поддерживать благодаря детенышам из дворцовых стад производителей и которые каждый год давали определенное количество шерсти. В другой группе источников говорится о доставке шерсти и одежды, на основании чего можно предположить, что часть шерсти ткали в городском центре, а часть передавали в отдаленные деревни. Сделанные из нее предметы можно было как использовать на самом острове, так и обменивать за его пределами. Вполне вероятно, что благодаря сложившимся в те времена условиям на Крите, как и в средневековой Англии, стали производить шерсть и добились в этом определенного успеха. Судя по источникам, происходящим из Пилоса, овец там было гораздо меньше, а шерстяная ткань в этих текстах вообще почти не упоминается. Однако в надписях на немногочисленных табличках, происходящих из Микен, шерсть упоминается. Вероятно, производство тканей играло в хозяйстве материковой Греции не менее важную роль. Хотя этого вполне могло и не быть.
На основании имеющихся в нашем распоряжении источников сложно сделать какие-либо более определенные, чем приведенные выше, выводы. Хотя какие-то сомнения, возможно, снимутся в ходе дальнейших исследований, многое все равно останется за пределами нашего понимания. Если бы сохранились более пространные тексты, мы бы лучше понимали полные лакун источники, которые имеются в нашем распоряжении в настоящее время и которые в этом случае стали бы ценным дополнением к другим текстам. Сами по себе
