Три метра над небом (сборник) - Николай Беспалов

Остаток ночи косматый и кот спали в постели. Храп косматого не беспокоил кота.

Бред IV

Луна в эту ночь с удивлением наблюдала странную картину на Земле. Я-то сателлит, на мне жизни нет, но и на планете не жизнь. Зорким взглядом спутника Луна видит, как из окна вылетает кот. Тут невольно вспомнишь кота Бегемота из «Мастера и Маргариты». Но там-то кот не летал.

Летит кот и напевает:

– Легко на сердце от песни веселойОна скучать не дает никогда,И любят песню деревни и села,И любят песню большие города.Нам песня строить и жить помогает,Она, как друг, и зовет, и ведет,И тот, кто с песней по жизни шагает,Тот никогда и нигде не пропадет.И тот, кто с песней по жизни шагает,Тот никогда и нигде не пропадет.

Хорошо бы один кот полетел. Так нет же. Следом за ним вылетает мужчина. Космы развеваются. Руками он машет. Как будто стилем брас плывет.

Такая картина вконец смутила Луну, и она поспешила укрыться за облаком.

– Вы, облако, ближе к Земле. Вам виднее. Такое там часто случается?

– Был случай, но давно. И там летала одна женщина.

Луна продолжила свой путь. Внимательнее надо быть, госпожа Луна. И повернуться бы другой стороной. Глядишь, больше бы увидели на Земле. Как ни вертитесь, а Вы спутник её.

Кот тем временем полетал вокруг дома, из окна которого он вылетел, допел песню и вернулся в дом. Косматый следом.

Минута – и в доме косматого полная тишина. И сам косматый не храпит. Кот не поет. А вода в трубах не урчит.

Один глиняный портрет тихо-тихо что-то говорит речитативом. Так тихо, что не расслышать. Это нам не слышно. Кот все слышит:

– Женой была недолго я. Но верно я служила мужу. Теперь меня он изваял из влажной глины. Без плеч и рук. Без ног и зада. И головою не кручу. Сижу, как турок, на колу я.

«Странно все это. – Думает кот, зевая. – Глина, а говорит. У меня печень не зашлакована, селезёнка работает нормально. И ЖКТ в норме. Склерозом не страдаю. А что глина? Обыкновенная речная глина. Не каолин какой-нибудь, а обычная глина. Каолиновая порода. Что с неё взять? А туда же. Заговорила.»

Кот повернулся на другой бок. И тут же услышал голос косматого.

– Чего крутишься? Спать не даешь. До марта далеко.

Глупый он. Причем тут март? Мое либидо независимо от времен года исправно посылает в мой мозг сигналы. Уметь надо управлять своими эмоциями.

– Ты отчего среди ночи в окно полетел? Я знаю. Партнершу искать. Вот для чего.

Кот справедливо в ответ возражает:

– И ты полетел. Тоже партнершу искать?

Они бы и дальше спорили, но сон сильнее. Они незаметно для себя уснули.

Глине не спится. Томима глина подспудными желаниями. Косматый, когда лепил бюст женщины, сильно волновался. В определенной точке его организма отражалось его волнение. Вот и перешло это волнение на глину. Как тут уснуть? Голова-то есть. А остальное, чем можно было бы выразить волнение, отсутствует.

О, эта пытка! Быть глиной бессловесной и чувствовать волненье женщины в страданье желания быть поверженной любовью.

Ни кот, ни косматый этих слов не слушали. Полнолунье…

Сгущение астрального тела налицо. Как иначе объяснить тот факт, что глина, пускай и сгруппированная косматым в нечто похожее на лик человека, заговорила?

Луна завершает свой ход по небосклону северного полушария Земли. Солнце готовится заступить на вахту. Пора бы и косматому просыпаться. Что он и делает.

– Голод не тетка. Если голод не тетка, то и тетка – не голод?

Таким вопросом начал утро косматый. Кот притворяется спящим. Не имеет смысла покидать теплую постель. Все равно еды пока нет. Кислое молоко все выпито. Другой еды у косматого нет. Он опять пойдет в ближайший пункт питания, и там начнем жевать что-то непотребное. И название тому ужасное. Гамбургер. Не жалеет косматый свой организм. Мне тоже даст кусок. Кого благодарить, что сыру, а не этой отравы? Так рассуждает кот.

– Не притворяйся. Пойдем на рынок. Сегодня устроим праздник. Куплю курицу.

Поразительно! Косматый изменил себе.

Куриц на рынке не было. Перевелись куры на селе. Все перевелось. Один борщевик царствует.

– Что кушать будем, кот?

Народ оборачивается на косматого. Что за сумасшедший? Но еще больше они удивились бы услышав, что ответил косматому кот.

– Молоко опять.

– Нет. Куплю капусты. Отварим и обжарим.

– Но с молоком.

Настаивает кот.

– Уловил. С молоком.

Побрели косматый с котом прочь с рынка.

За поворотом тот самый пункт питания с обшарпанной надписью – гамбургеры.

Сейчас он зайдет туда. Я останусь тут. Убегу. Коту обидно.

Никуда кот не убежит. Дождется косматого, и они вместе вернутся домой.

Потом они будут есть отварную капусту с молоком. Косматый начнет читать свои стихи. Кот уляжется на лоскутный коврик и с большим удовольствием станет слушать косматого. И косматый, и кот совсем позабудут о глиняном бюсте. Тряпица высохла. Глина рассохлась и поясной протрет женщины покрылся глубокими трещинами. Он состарился и умер.

Глубокой ночью кот вылез на крышу. Полнолунье же. Там его и ударила молния…

Полный бред.

Две тысячи сто тридцать пятый год по старому летоисчислению и по новому «отапокалипсическому» – пятьдесят третий.

Мужчина с голым черепом и бритым лицом и женщина с копной шикарных белых волос сидят на берегу водоема.

– Помнишь, косматый, как мы с тобой летали в Таиланд?

– Где он теперь?

– Где весь Индокитай?

– Там царствуют головоногие. Я принял информацию, что их промысел стал выгодным бизнесом.

– Косорукие в этом доки.

– Ловля головоногих – единственное, что могут косорукие.

– Нам бы тоже надо наведаться на остров. Созрели уже листочлены.

– И мои пупырчатые рукохваты набрали товарный вес.

Водоем источает заметный запах йода.

– Пора возвращаться. Координатор может наложить штраф.

Мужчина встает первым.

Они уходят. Мы смотрим им вслед и без особого удивления наблюдаем, какая происходит с ними метаморфоза. У мужчины отрастают волосы, и они начинают развеваться космами, а женщина уменьшается в размерах и скоро рядом с косматым шествует кот.

Стр:

Вещица

Сказка

Эту вещицу я «пас» довольно долго. Разглядывал её и так и этак. Прикидывал место в своей квартире, где она может стоять. И, наконец, сразу после майских праздников решился и купил её.

– Удачный выбор, – сказал продавец комиссионного мебельного магазина, что на Садовой улице. – Поздравляю.

Он помог мне погрузить её в автомобиль и сильно волновался, не поцарапается ли столешница при поездке. Я, как мог, успокаивал его. Что я, мол, водитель со стажем и езжу очень осторожно. Но он никак не хотел успокоиться. Мзда моментально успокоила мужчину, и он, удовлетворенный, скрылся за дверями магазина.

Ломберный столик я, естественно, не предполагал использовать для игры в карты. Даже если бы меня кто-нибудь и не обучил играть в ломбер, я не стал бы этого делать.

Мало ли, что я в годы своей бурной юности на пляжах Сочи, Мацесты, Хосты и других курортов тех мест слыл отважным каталой, и не раз только хорошо натренированные мышцы ног спасали меня от кулаков, а то и заточек недовольных граждан. Не подумайте, что был я профессиональным шулером. В те годы я был обыкновенным студентом. Студентом истфака ЛГУ. На море я проводил лишь каникулы первых трех курсов. Потом я куролесил по стране в составе археологических экспедиций. Наверное, именно тогда появилась во мне страсть к старинным вещицам. К тем предметам обихода, от которых веет ароматом прошлого.

Вообще, со второго курса я стал придавать своему облику черты старомодности. Вошли в моду брюки «дудочки». Я пошел к знакомой портнихе и заказал брюки. Почти клеш. Пацаны взбивали волосы в коки а ля Элвис Пресли. Я стриг волосы под бокс. Джаз еще играл один Утесов и Лундстрем, а у меня на «костях» – пьесы в исполнении Луи Армстронга и Дези Гиллеспи.

Я узнал, что настоящее имя этого музыканта Джон Беркс. Что родился он двадцать первого октября 1917, в городке Чероу, штата Южная Каролина.

Как был удивлен мой отец, когда я принес домой тромбон.

– Ты собираешься освоить этот инструмент?

Я кивнул.

– И играть тут?

Я кивнул.

– Надеюсь соло?

Я кивнул.

– Тереза! Наш сын онемел, зато скоро мы будем наслаждаться его игрой соло на тромбоне.

Мама, аккомпаниатор Филармонии, рассмеялась.

– Соло на тромбоне? Это авангард какой-то.

Как давно это было. К тому времени, когда мне и моим сокурсникам предстояло писать дипломную работу, я уже освоил не только тромбон. Я имел разряд по боксу, умел работать ключом на рации, водил мотоцикл и легко мог переплыть Неву в самой её широкой части.

Моя страсть к вещицам определилась в экспедициях с археологами. Свою первую вещицу я привез из экспедиции в Марийскую республику. Помню, как я был приятно удивлен, когда узнал, что дословно название этой страны можно перевести, как Мужская республика. Именно оттуда я привез свою первую вещицу. Малюсенькую фигурку женщины из необожженной глины. Как сказал профессор, она может датироваться концом пятнадцатого века. Он благосклонно разрешил мне взять её: