Гончая. Корабль-призрак - Ирина Нечаева

– Идите, – буркнул капитан.

Я ретировался с невежливой поспешностью и с горя пошел спать.

С утра тюлень оказался на месте – на том же расстоянии от корабля, разве что чуть ближе. Вот ведь делать нечего животному, купается в открытом океане целыми днями. Или это уже другой? Мне, правда, тоже делать было особо нечего – шли мы одним галсом, под идеально настроенными капитаном парусами, море было спокойным и удивительно пустым, ни одного судна на пять миль в окружности. Так что со скуки я задумался о тюленьих повадках. Вспомнил, правда, только массовую истерию по поводу забоя бельков. Ну и еще мне упорно казалось, что тюлени – животные вообще-то сухопутные, и так далеко и надолго в море не заплывают, но вот же оно, живое подтверждение в полутора милях плещется.

Вахта тянулась уныло. До Рейкъявика оставалось еще дня три, если ветер не переменится, шли мы узлов шесть, как обычно, под одними парусами, не тратя горючку. День был серенький, матросы частью расползлись по палубе, частью завалились спать, а я скучал, сидя рядом с рулевым и поминутно смотря на Garmin – не то чтобы в этом была нужда, но хоть какое-то развлечение. Рулевой был хорош – «Гончая» не отклонялась с курса ни на градус. Ветер тоже был до отвращения ровным, без порывов. Шесть узлов и все тут.

Стоп. Шесть узлов. И тюлень уже не меньше десяти часов держит такую скорость и даже умудряется потихоньку приближаться? Что это за тварь, черт побери? И почему он мне так в душу запал? Я снова засомневался – а вдруг и это для тюленей нормально? И спросить не у кого. Так я мучился скукой и неизвестностью еще два часа, когда меня пришла менять Джо.

– Ты что-нибудь про тюленей знаешь?

– Ты имеешь в виду красивых американских мальчиков в беретах? – уточнила она.

– Нет, мокрых и бесформенных зверей.

– Тогда ничего. Но попробуй спросить у Бьорна, у них в Норвегии наверняка тюлени водятся.

Матроса из вахты Джо не только звали, как героя саги, он и выглядел, как викинг с картинки.

– Тюлени в открытое море заплывают?

– Конечно нет, сэр. – Удивился викинг.

– А это тогда что такое? – я рассказал ему про плывущего за нами тюленя и вручил бинокль.

– В принципе, я читал, что колдуны могут в тюленей превращаться, – неуверенно припомнил Бьорн.

– Слушай, а точно, – вмешалась Джо, – они, по-моему, селки называются, ирландская или шотландская тема.

– А от нас он чего хочет?

Общими усилиями мы вспомнили, что в северных сказках эти самые тюлени обычно принимают человеческий облик и выходят замуж за честных рыбаков. Правда, заканчивается это обычно плохо.

– Отлично, – подытожил я. – За нами плывет потерявшая всякий стыд девица, которой так надо замуж, что она готова в буквальном смысле гоняться за мужиками. Рамсесу предложить, что ли? Или Алану?

На этом и сошлись и я со спокойной душой ушел пить кофе – честно говоря, за вахту я здорово замерз. А меж тем тюлень продолжал и продолжал плыть в нашу сторону, медленно, но все же приближаясь. Уверить себя, что это обычное животное, как-то уже не получалось. Судя по скорости сближения, через сутки он нас догонит. И что тогда? Если это какая-то местная чертовщина, то не замуж же она хочет в самом деле?

В попытках отвлечься – ну стыдно взрослому мужику, офицеру, бояться безобидного зверька – я откопал у себя в каюте сборник исландских саг, с которым безуспешно сражался, чтобы хоть как-то подготовиться к Исландии. И очень зря, как оказалось.

Потому что рассказ о тюлене с человеческими глазами, преследующем корабли, меня мало порадовал. Хотя бы потому, что это на самом деле не тюлень, а оживший мертвец, не имеющий по отношению к нам никаких добрых намерений. Дочитав сагу, в которой сообщалось, что после ряда жертв герой все-таки сумел отрубить мертвецу голову, исполнив для этого несколько сложных церемоний и реверансов, я пошел делиться информацией с Рамсесом. Правда, для этого пришлось его разбудить.

– Ты про драугов слышал когда-нибудь? – начал я издалека, чтобы не впадать в панику слишком быстро.

– Слышал, – зевнул недружелюбно настроенный старпом, – судя по книге, которую ты притащил, ты о них тоже только что узнал. Тебя так поразила эта информация, что ты счел возможным меня разбудить?

– Нет, просто за нами уже целые сутки плывет тюлень, постепенно приближаясь. А драуги могут превращаться в тюленей и гоняться за кораблями. Чтобы утопить или чтобы убить команду… – я с отвращением почувствовал, что у меня дрожит голос.

– Ну, половину нашей команды просто так не убьешь, – машинально возразил Рамсес, – так что не бойся настолько явно. Кэп в курсе?

– Кэп меня вчера с этой мыслью послал далеко и надолго.

– Пошли посмотрим, что ли.

Тюлень – или драуг? – никуда не делся. Более того, скорости он явно прибавил, и расстояние начало сокращаться быстрее.

– М-да, – высказался Рамсес, опустив бинокль. – Драуг не драуг, но фигня какая-то точно. Пойду капитану доложу. Не вернусь – поставьте свечку.

Вернулся Рамсес быстро и коротко сообщил, что капитан разговаривать о тюленях не пожелал, присовокупив к решительному отказу предложение немедленно вспомнить, что мы мужчины, иначе он за себя не ручается. Я обрадовал его дополнительно: оказалось, белокурый викинг Бьорн уже успел взбудоражить всю команду, и над палубой повисло отчетливое напряжение. Хорошо еще, что капитанской вахты мы не увидим до самой ночи: уж суеверные моряки семнадцатого века превратили бы напряжение в настоящую панику. Или наоборот?

Драуг приближался.

– Увались немного, – нервно велела Джо рулевому – на мостике столпились уже все, кто не спал. – И вообще, давайте-ка все на брасы. А то я не мужчина, мне можно.

«Гончая» послушно дрогнула, по-новому подставляя паруса ветру, и заметно прибавила скорости.

Драуг последовал ее примеру. Последние мысли на тему того, что это обычный тюлень, испарились.

– Джо, позволь, – мягко попросил Рамсес, одновременно жестом выгоняя рулевого из-за штурвала.

Несколько коротких команд, снова перенастроенные паруса – и корабль полетел птицей.

Бесполезно.

– Может, движки8 врубим? – задумчиво предложил старпом, кивнул сам себе и объявил по громкой связи: – Механику подняться на мостик.

– Да тут я, – сообщил механик, и в самом деле обнаружившийся здесь же, в плотно сбившейся кучке матросов.

– Заводите движок. – Рамсес оставался каменно спокойным, но он был такой один.

А когда тюлень послушно увеличил скорость до шестнадцати узлов, занервничал и Рамсес. Судя по всему, до встречи оставалось около трех часов. Не скажу, что это были лучшие три часа в моей жизни. Места и занятия я себе не находил, разве что пришлось разнимать одну драку. Кто-то из девчонок плакал. Джо сидела на палубе, машинально вязала «кровавые» узлы, отматывая шкимушгар прямо от бухты и смотря куда-то вдаль. Кажется, одновременно она разговаривала с кем-то невидимым. Рамсес молча стоял за штурвалом, по-прежнему спокойный, только на смуглом лице проступил коричневый румянец. Тоскливый, холодный ужас повис над палубой «Гончей». Ожидание изматывало физически, неизвестность подошла слишком близко и оказалась совсем не такой привлекательной, какой кажется из теплой устроенности.

Около семи вечера, значительно раньше, чем обычно, появился капитан. И прежде всего скомандовал строиться.

– Что здесь происходит, господа? – холодно поинтересовался он. – Прошу доложить четко и по делу, без слез и вариаций на тему «хочу к маме».

Как всегда, он оказался прав. Облегчение, нахлынувшее при его появлении, было сродни именно облегчению при появлении мамы – ну как же, при ней ни одно чудовище из-под кровати не вылезет.

Выслушав мой сбивчивый доклад, он вздохнул, еще больше каменея лицом:

– Рудольф, я, кажется, велел без соплей. И в будущем я не желаю видеть, как моя команда убегает на всех парусах. – На этом он повысил голос: – К повороту оверштаг!

Заложив неширокий вираж, «Гончая» развернулась. Теперь мы шли прямо на нашего преследователя, слегка сбросив скорость.

– Спускайте шлюпку, Рудольф, – велел капитан. – Попробуем выяснить, чего от нас хотят.

Общаться с драугом выпало, разумеется, мне самому. И спускаться в шлюпку оказалось много, много легче, чем маяться на борту.

Мы встретились в море – глянцево блестящий черный «зодиак» и глянцево блестящий черный тюлень. Глаза у него и в самом деле оказались человеческие – большие, светлые, в длинных ресницах. А еще через секунду, глянув на меня этими глазами, он превратился в человека – молодого крепкого парня. Я подал ему руку – я давно уяснил, что страх против настоящей необходимости или хотя бы приказа практически бессилен – и он перевалился через борт. Шлюпка ощутимо просела, совсем не как под человеком. Лицо у него было иссиня-бледное, некрасиво заострившееся, а руки очень, очень холодные, с уродливо отросшими ногтями. Поэтому я предпочел не заводить бесед и вывернул руль в сторону корабля.