Все мы люди - Дональд Уэстлейк

Дортмундер продолжил путь в другую сторону ряда домов. Там он нашел 10-футовый открытый участок, который пересекала подъездная дорожка. На противоположной стороне размещался многоквартирный дом. Его занавески и шторы, венецианские жалюзи и римские шторы, японские экраны и английские ставни были плотно задернуты.

Дортмундер мысленно представил, как он будет взбираться на балкон одной из квартиры и это видение ему очень не понравилось. Он вернулся на крышу дома Чонси, где Чефуик мыл руки Wash'n'Dri, который достал из своей кожаной сумки.

 – Мы пойдем оттуда, снизу… – начал Дортмундер, указывая пустое здание концертного зала.

 – Лучше всего было бы с шахты лифта, – предложил Чефуик, а Чонси он сказал:

 – Было бы проще, если бы элеватора не было на верхнем этаже.

 – И его не будет, – пообещал Чонси.

 – Тогда с моей точки зрения нет никаких проблем, – ответил Чефуик и вопросительно посмотрел на Дортмундера.

Пришло время, чтобы внести ясности. Дортмундер попросил Чонси:

 – Расскажи мне о проходе в твоем дворе, через который мы вошли.

 – Ах, тебе он не понадобится, – заверил Чонси. – Ты ведь должен будешь пройти через дом полный людей.

 – В любом случае, расскажи мне.

 – Извини, – начал Чонси стараясь отойти подальше от освещенной вентиляционной двери, – но я не совсем понимаю. Рассказать тебе что?

 – Для чего она?

 – Изначально? – Чонси пожал плечами. – Я действительно не знаю этого, но предполагаю, что это было просто пространство между стенами. Я знаю, что мой дом использовали как магазин, незаконно торгующий спиртным во время «сухого закона» и именно тогда были установлены дополнительные двери.

 – Для чего ты ее используешь?

 – На самом деле ни для чего, – ответил Чонси. – Несколько лет назад, когда здесь слонялись рок музыканты, некоторое количество допинга попадало к ним через этот проход, но, как правило, я им не пользуюсь. Сегодняшняя ночь – это, скорее, исключение из правил. Я думаю, будет правильнее, если никто не увидит подозрительных личностей перед моим домом, тем более, накануне ограбления.

 – Хорошо, – согласился Дортмундер.

 – Теперь позволь мне задать вопрос, – сказал Чонси. – Почему тебя это заинтересовало?

 – Я хотел знать изображаешь ли ты из себя этакого героя из комиксов, – ответил Дортмундер.

Чонси сначала удивился, затем рассмеялся:

 – Ах, да, я понял. Любовная конспирация, верно?

 – Так точно.

Чонси тыкнул пальцем в грудь Дортмундера, что последний просто ненавидел.

 – Хочу вас заверить, мистер Дортмундер, – произнес он. – Я не романтик.

 – Хорошо.

Глава 8

Один из завсегдатаев лежал на барной стойке в O.J. Bar and Grill на Амстердам-авеню, когда Дортмундер и Келп вошли туда в четверг вечером. Он держал влажное запачканное барное полотенце возле лица, а трое других постоянных клиентов обсуждали с Ролло как лучше остановить кровотечение из носа.

 – Положи кусок льда сзади на его шею, – предложил один.

 – Только сделай это и потечет твой нос, – пробормотал страдалец, но слова угрозы затерялись в складках кухонного полотенца.

 – Дайте ему жгут, – предложил другой завсегдатаев.

Первый клиент спросил:

 – Куда?

В то время как постояльцы искали место на теле своего товарища, куда можно было наложить кровоостанавливающий носовой жгут, Ролло кивнул Дортмундеру и Келпу поверх ботинок со стальными носками пострадавшего клиента, и спросил:

 – Как дела?

 – Лучше чем у него, – пошутил Дортмундер.

 – Он поправится. Ролло отверг вероятность наступления сцены из «смерти маркиза Монткальма».

 – Твои водка-красное вино и шерри здесь, а также пиво-соль.

 – Мы пришли последними, – сказал Дортмундер.

Ролло кивнул, приветствуя Келпа:

 – Рад видеть тебя снова.

 – И я рад возвращению.

Ролло ушел, чтобы приготовить дринки, а Дортмундер и Келп наблюдали за бригадой скорой помощи. Один из постояльцев пробовал сейчас затолкать бумажную подставку под пиво в кровоточащий нос. В то время как другой пытался заставить бедного бастарда считать в обратном порядке от ста.

 – Это от икоты, – заметил третий.

 – Нет, нет, – возразил второй, – ты пьешь с выщербленной стороны стакана, чтобы избавиться от икоты.

 – Нет, это, когда ты падаешь в обморок.

 – Нет, нет, нет. Когда ты падаешь в обморок, ты кладешь голову межу колен.

 – Неправильно. Если кто-то теряет сознание, ты хлопаешь его по лицу.

 – Так зачем ты делаешь это сейчас со мной, – промямлил пациент со ртом полным бумажных подставок и кухонных полотенец.

 – Ты сумасшедший, – сказал второй постоялец третьему. – Ты даешь кому-то пощечину, если у него истерика.

 – Нет, – возразил третий клиент, – если кто-то истерит, то ты должен его согреть… или, наоборот, охладить?

 – Ни то и ни другое. Это метод используется для человек в шоковом состоянии. Ты держишь его тело в тепле. Или все же в холоде…

 – Нет, я вспомнил, – произнес третий. – Ты согреваешься, когда истерика и охлаждаешься, когда у тебя ожог.

 – Ты совсем ничего не понимаешь? – спросил второй. – Для лечения ожогов подходит масло.

 – Теперь я знаю! – вопил третий клиент. – Масло для остановки кровотечения из носа!

И все замерли в ожидании, что же он будет делать, даже парень истекающий кровью.

Первый завсегдатаев, руки которого были переполнены бумажными подстаканниками, спросил?

 – Масло для носа?

 – Запихаем масло в нос! Ролло, дай нам немного масла!

 – Ты не тронешь мой чертов нос!

 – Масло, – произнес с отвращением второй. – Ему нужен лед, Ролло!

Ролло, не обращая никакого внимания на крики о масле и льде, прошел с подносом в руках мимо ног больного и поставил его через барную стойку к Дортмундеру. Там была бутылка Amsterdam Liquor Store bourbon, два пустых стакана со льдом и один стакан, без сомнений, с водкой-красным вином.

 – Увидимся позже, – попрощался он.

 – Верно.

Дортмундер потянулся было за подносом, но Келп сделал это первым, подняв его с таким рвением, что бутылка виски стала раскачиваться взад и вперед и опрокинулась бы, если бы Дортмундер не придержал ее.

 – Спасибо, – поблагодарил Келп.

 – Нда, – только и сказал Дортмундер и направился в подсобку.

Но не сразу. По пути они остановились на секунду, чтобы Келп мог сделать свою собственную контрибуцию с медиками.

 – Для остановки крови из носа, – сказал он, – нужно приложить две серебряные монеты по обеим сторонам носа.

Завсегдатаи остановили пререкания между собой и хмуро глядели на незнакомца. Один из них с чувством собственного достоинства, отметил:

 – В денежном обращении этой страны не используются серебряные монеты с 1965 года.

 – Ах, – вздохнул Келп. – Тогда это проблема.

 – С 66-го, – произнес другой клиент.

Дортмундер отошел на несколько шагов и оглянулся на Келпа, спросив:

 – Ты идешь?

 – Да, – Келп поспешил за Дортмундером.

Когда они проходили мимо Пойнтеров и Сеттеров, Дортмундер напомнил:

 – Теперь, помни, что я тебе говорил. Тини Балчер не будет рад видеть тебя, потому что ты обходишься ему в пять штук. Так что просто сиди тихо и позволь мне вести разговор.

 – Определенно, – согласился Келп.

Дортмундер взглянул на него, но больше ничего не сказал, прошел через зеленую дверь и оказался в подсобной комнате. Там, за столом с зеленой шерстяной скатертью сидели Стен Марч, Роджер Чефуик и Тини Балчер, который что-то рассказывал: «…так что я вошел в его палату и сломал ему другую руку».

Чефуик и Марч, которые смотрели на Балчера как воробьи на удава, обернулись с напуганными улыбками, когда Дортмундер и Келп вошли.

 – Ну, вот ты где! – воскликнул Чефуик с безумным блеском в глазах. Марч развел руками в притворном братском приветствии и произнес:

 – Хей, хей, вся банда здесь!

 – Верно, – согласился Дортмундер.

Марч говорил сегодня быстрее обычного, словно скороговоркой:

 – Я сделал совершенно новый маршрут, поэтому я здесь так рано, я приехал из Квинса, я взял Grand Central вплоть до Триборо…

Тем временем, Келп поставил поднос на стол и поместил перед Балчером свежий дринк, весело сказав:

 – Это для тебя. Ты ведь Тини Балчер, не так ли?

 – Да, – ответил Балчер. – А ты кто такой?

 – …там я вышел и повернул налево под Эл и, э-э… – Марч не закончил свою историю, так как почувствовал напряженность в комнате. А Келп, все еще в хорошем расположении духа, ответил Балчеру:

 – Я Энди Келп. Мы виделись как-то семь или восемь лет назад в небольшом ювелирном магазине в Нью-Гемпшире.

Балчер не мигая смотрел на него:

 – И ты мне понравился?