Дочь Дома - Катрин Гаскин

Существенное различие их отцов, Десмонда и Джеральда, было заложено много поколений тому назад, когда Кромвель захватил страну. Далекий предок Джеральда стал протестантом. Легенда сообщает, что он принял это решение скорее для того, чтобы сохранить чистокровного мерина, чем ради их земель при ферме. Но чувство собственности было сильным, как зубная боль. На протяжении жизни всех последующих поколений, в то время как вокруг этих земель кипела политическая борьба, они ухитрялись любыми средствами удерживать то, за что сражались. Они были готовы уплатить любую цену за безопасность Ратбега и его акров. За участие младшего сына в восстании 1798 года часть их земли была конфискована. На протяжении следующего столетия она была постепенно восстановлена ценой огромных затрат и хлопот и по причине их верности парламенту в Вестминстере. Когда Мора и Крис впервые познакомились с Ратбегом, он был процветающим местом. Единственным неудобством, с каким они столкнулись, была другая религия.

Десмонд был потомком католического бунтовщика Майкла, из-за безрассудства которого земли Ратбега были так резко урезаны. Он оставил единственного сына, дедушку Десмонда. Сам Десмонд был младшим из восьми детей. Он слишком живо помнил тесноту крохотного сельского дома, где вырос, и жалкий ничтожный урожай неплодородных акров. Он ненавидел скудные косогоры, которые помогал возделывать, вечные ссоры в сельском доме. Ему удалось бежать оттуда и поступить на юридический факультет Тринити-колледжа. Он жил на деньги, занятые его матерью. А также получал стипендию, которую заслужил своими блестящими способностями. Десмонд завоевал ее даже вопреки предрассудкам, порожденным его религиозностью. Закончив колледж, он приехал в Лондон, не гнушаясь незаметным и скромным местом в адвокатской фирме. Он сознавал лишь свою независимость от лакейской нищеты, которую презирал и которой боялся.

Когда Мора и Крис подросли, отец послал их с визитом не к своим родным братьям, а к кузену Джеральду, в Ратбег, чтобы они изучили особенности ирландской жизни, которых он никогда не знал. У него не было угрызений совести в отношении тех, кому он был обязан верностью. Десмонд слишком хорошо знал, что ему было нужно и чем он хотел обеспечить своих детей. Мора догадывалась почти с детства, что Десмонд надеялся на брак между ней и Томом.

Но вопреки желанию Десмонда, по мере того, как они становились старше и круг их интересов расширялся, они все больше отдалялись друг от друга. Хотя продолжали оставаться хорошими друзьями. Они знали о плане относительно их женитьбы. Мора уже в возрасте восемнадцати лет и Том двумя годами старше считали, что это невозможно. Том тогда учился в Тринити-колледже, а Мора готовилась поступить на юридический факультет в Кембридж. Оба понимали, или говорили, что понимали, что никогда не полюбят друг друга. Том приехал в Лондон и ушел в армию в конце войны. Десмонд с холодным расчетом заставлял их общаться в течение всего периода, пока Том ожидал назначения в Северную Африку. На его лице было написано разочарование, когда Том уехал, а о помолвке не было сказано ни слова.

Крис последовал за дивизией Тома в пустыню, а потом в Италию. Десмонд ухитрился устроить Мору в юридический отдел штаба армии, переведенного в Лондон. Поскольку Крис был вне пределов досягаемости, он вцепился в Мору со всей яростью собственника.

Наконец, будучи в отпуске во Флоренции, Крис написал, что встретился с Томом. Он написал о перемене, какую нашел в своем кузене, а в письмах Тома сама Мора прочла в тех же выражениях его мнение о Крисе. Каждый пытался дать оценку характера изменений в другом, их степень, направление, и потерпел неудачу… Может быть, вымаранные фразы содержали более сильные слова, чем те, что им позволено было употребить. Два отпуска они провели вместе. Крис был рядом с Томом, когда пришло известие, что Гарри убит при высадке в Нормандии. Только его торопливые неприглаженные письма могли рассказать им о горе Тома, пока, наконец, она не стала получать письма самого Тома, напомнившие ей о любви Гарри к Ратбегу и об огромной потере для Джеральда. После этого он никогда больше не говорил о Гарри.

Крис написал им, что Том был серьезно ранен в бою. Это была рана в голову, которая долго не заживала. Когда он смог двигаться, его вернули в Англию.

Мора отдала короткое приказание Питеру, когда они вошли в устье гавани Гарвича. Бриз крепчал, но без признаков ухудшения погоды. Мора уступила просьбам Питера, чтобы они направились к северу. Ее мысли были заняты Томом. Она вспомнила письмо Криса, в котором он просил ее навещать Тома как можно чаще, и рассказал, хотя и кратко, об итальянской девушке, которую любил Том. Крис писал, что она была убита при налете на госпиталь, где работала медицинской сестрой.

Мора смотрела на необъятное небо, окружавшее ее, вспоминая день, когда вернулся Том. Она удивилась резким переменам, которые произошли с кузеном за время его отсутствия. Ей было интересно, почему она никогда раньше не замечала, какие у него тонкие и сильные руки. Она вспомнила также свою необъяснимую робость перед ним. Посещения больницы в Ридинге были часами открытий. В Томе произошло слишком много изменений, чтобы их можно было сразу осознать. Мора стала ближе к нему и все же, казалось, не узнавала его больше. Он много говорил о Гарри. Мора, к своему стыду, поняла, что мало знала о близости, существовавшей между братьями. Он говорил и о Ратбеге. И тут его любовь была страстной и многословной. Он строил большие планы и говорил о своем стремлении возвратиться туда. Мора понимала, что это стремление решит все другие вопросы в жизни Тома сейчас и в будущем.

Мора получила отпуск как раз к тому времени, когда его выписали из госпиталя, и он взял ее с собой в Ирландию. Они поехали сразу после капитуляции Японии; мир замер в ожидании передышки. Но для них собственные дела внезапно приобрели первостепенную важность. Пять потерянных лет потребовали компенсации. Том искал ее в Ратбеге.

Сначала это было пробное, осторожное восприятие вещей. Затем последовала дикая радость от постоянства и красоты, как бы вновь обретенных здесь. Мора наблюдала с удивлением, как он заново открывал каждую запомнившуюся сцену — сохранившиеся образы, которые он пронес через все эти пять лет.

А потом он рассказал ей о своей девушке, Джине. Они гуляли как-то вечером по ровным берегам озера. Горы за ними отступали в осенний легкий туман. Рассказ был коротким. Они любили друг друга бешеной любовью. Том сказал, что они были любовниками, но она отказалась выйти за него замуж, чувствуя, что нить войны связала их вместе более сильно, чем это было бы в мирное время. Она боялась, что не сможет удержать его, боялась сожалений, которые могут появиться, когда настанет конец войны и он должен будет вернуться в Англию. Она была простая и очень гордая, сказал он.