Привязанность (ЛП) - Ромиг Алеата

— С меня хватит.

Эту речь из трех слов я отрабатывал в своей голове в течение последних трех месяцев. С каждым заданием, с каждым успехом и каждой неудачей я возвращался на нашу базу. Моя команда вернулась, и, хотя результаты были не всегда стабильны, наши личности оставались в безопасности, а на наше выживание никто не посягал.

Мой командир, Клифтон Джексон, наклонился вперед, положив локти на большой металлический стол, его серая футболка с длинными рукавами была задрана до локтей. Хотя его камуфляж был спрятан под столом, он был идентичен тому, что носил я, который носили мы все. В нашем подразделении не было парадных мундиров, украшенных лентами и булавками, обозначающими наш ранг или достижения.

Мы больше не были армией, флотом, военно-воздушными силами или морской пехотой. Наша команда была частью чего-то большего, чего-то более важного. Команды составляли элитное подразделение высококвалифицированных людей, которые больше не имели индивидуальности. Мы отказались от всего этого, когда отдали свои жизни — когда их у нас отняли.

Суверенный орден был подрывным подразделением разведывательного управления, которое было выше пышности и индивидуальных почестей. Ничто из того, что мы делали, не концентрировалось на одном. Все было для общего целого.

Мы стремились к улучшению страны, республики и демократии. Речь шла не об одной политической партии или одном лидере. Орден существовал для того, чтобы все и всё могли. Мы делали все необходимое, когда это требовалось. Заголовки газет просто забывали упомянуть об истинных героях. Мы работали под прикрытием, выполняя задания серых кардиналов, наших командиров, настолько скрытно, что те, кто думал, что контролирует ситуацию в мире, даже не подозревали о нашем существовании.

Суверенный Орден не был чем-то новым.

Созданная до Второй мировой войны, эта неизвестная фракция разведывательного сообщества выдержала почти столетие президентов, генералов и политической борьбы. Она возобладала, несмотря на беспорядки как внутри, так и за пределами наших границ. Мало кто знал о существовании Ордена, именно это и способствовало его такому долгому существованию, именно такая скрытность позволяла нам выполнять свою миссию.

Командир Джексон вздернул подбородок.

— Это так не работает, Пирс. Я думал, мы уже прошли это.

— С меня хватит.

— Перерыв, — сказал он, вставая и обходя стол.

Будучи на несколько дюймов ниже меня он остановился, скрестил руки на груди и сел на край металлического стола. Годы службы были видны в морщинах на его лице, мелких морщинках возле глаз и губ, а также в седеющих волосах. Красные кровеносные сосуды, разбрызганные по всему его лицу, были единственными признаками его скрытой зависимости. Водка успокаивала нервы. По большей части это был ликер без запаха — идеальный порок, чтобы спрятаться на виду. Употребление его в небольших количествах в течение дня и ночи позволяло крови поддерживать низкий, ровный пульс. Единственными людьми, которые могли свидетельствовать против него, были официально умершими.

Мертвые ничего не рассказывают.

Маленькая табличка с этой надписью была прикреплена к доске объявлений за его столом. Это было не очень тонкое напоминание всем нам, что, хотя наши таланты востребованы, наших мнений как будто не существовало.

Я отрицательно покачал головой.

— Я пришел к вам из уважения, а не за разрешением. С меня хватит. Я могу исчезнуть сам или рассказать вам о своих планах.

— Мейсона Пирса не существует. Ты не можешь завести дебетовую карту, купить дом, машину или гребаный шоколадный батончик.

— Тогда предоставьте мне новую личность.

Мой командир глубоко вздохнул и опустил руки на стол.

— Мы действуем не так. У тебя есть таланты, таланты, которые мы отточили. Ты обязан нам жизнью.

— Что это за жизнь, командир? Как вы сказали, я не существую. Мой долг выплачен полностью.

— Нет, Пирс, есть жизнь, которую мы тебе дали.

— Вы правы насчет того, что сказали раньше, — сказал я. — Человек, которым я был… солдатом… все о нем исчезло. Я использую то, чему научился, и преуспею в новой жизни. Я могу сделать это без вашего ведома. Но я не хочу этого делать. Мне нужен выбор.

— Ты думаешь, у кого-то из нас есть выбор?

— У всех есть.

Командир вздохнул.

— Есть еще одно задание. Меня проинструктировали только сегодня утром. Они просили тебя.

Конечно, блять.

— Меня.

— Твоя репутация опережает тебя. Ты — наша лучшая надежда.

Надежда — то, что они отняли у меня.

— Я заключу с вами сделку, — сказал я.

Он покачал головой.

— Так это не работает. Мы не ведем переговоров с террористами.

— Даже когда они у вас на жалованье?

— Пирс, нет никаких записей того, что мы обсуждали.

— Я не угрожаю разоблачить вас или это подразделение. Черт возьми, командир, эти мужчины и женщины — единственная семья, которую я знаю. Они — единственная семья, которую я помню. Я скорее умру, чем обнаружу их присутствие. Я больше не могу заниматься этим днем и ночью. Не буду.

— Ты хочешь сказать, что хочешь уйти?

— Я хочу свободу.

— Переформулируй запрос.

— Я хочу иметь свободу принимать собственные решения. — Я вздернул подбородок, вытаскивая козырную карту, которую, как я надеялся, мне не придется разыгрывать. — Я буду по-прежнему доступен вам и Ордену, не будучи его частью. Мы придумаем, как вам связаться со мной. Я не могу гарантировать, что буду доступен для каждой миссии, но буду держать ваши заказы в приоритете. Вы все равно будете знать, где я. И… — я сделал ударение на этом слове, — …вы обеспечите мою анонимность. — Я кивнул в сторону двери в его кабинет. — С меня хватит групповой жизни. По-моему, я давным-давно бросил это дерьмо. Если бы я этого не сделал, то, черт возьми, должен был. Я слишком стар для этого.

— Это выше моего понимания, — сказал командир Джексон.

— Сомневаюсь, но поверю вам на слово.

Командир усмехнулся.

— Если бы ты не был так чертовски хорош в том, что делаешь, твое отношение привело бы тебя в гораздо большее дерьмо, чем это.

— Я посреди гребаной пустоши принимаю от вас команды. Я по самые свои чертовы подмышки в дерьме. Если есть более глубокое дерьмо, чем это, я не хочу его искать.

— Ты возьмешься за это задание.

Это не было похоже на вопрос.

— Вы будете вести переговоры о моей свободе?

— О твоем новом назначении.

Я кивнул.

— О моем назначении из этой адской дыры.

Я тоже произнес это не как вопрос.

— Я сделаю все, что смогу, после…

— Я возьму задание.

Глава 9

Лорел

Настоящее время.

Забыв о носках, Кадер обулся и натянул через голову рубашку. Я молча наблюдала, как последние татуировки исчезают под одеждой. Вместо того, чтобы опечалиться их потерей, я испытала странное чувство привязанности, не похожее ни на что, что испытывала раньше. Я не очень хорошо разбиралась в личных отношениях. Если Рассел был моим эталоном, то по мере того, как раскрывалось все больше его секретов, становилось все яснее, что я установила эту планку относительно низко. Тем не менее, неожиданный жест Кадера, или Мейсона, не только позволивший мне прикоснуться, но и увидеть его шрамы и красивые татуировки, возродил мою веру в человека, которому я доверила свою жизнь.

Кадер опустился на корточки, прежде чем дотянуться до моего подбородка и коснуться губами моих.

— Я позабочусь об этом, — его щеки вспыхнули, когда он осмотрел мое обнаженное тело. — Я предпочитаю тебя такой, какая ты есть, но, может, ты захочешь одеться, пока ждешь.

Это не было словесным приказом притаиться, но все же я не могла устоять.

Взяв шершавое одеяло, я кивнула.

Кадер быстро вышел из здания, и свежий воздух из открывшейся двери поднял пыль. После того, как дверь закрылась, я посмотрела на теперь уже синее небо через грязные окна и вспомнила свой предыдущий вопрос. Наступит ли сегодня мой последний рассвет, последний день, последнее что-нибудь?