Королевство ведьм (СИ) - "Focsker"

Цель двигалась медленно и размерено, никуда не торопясь и даже не оглядываясь. Женщина была уверена в себе: среднего телосложения, из-под её плаща торчит клинок. Если начнется возня или та закричит, придётся сваливать, если выкинет нечто необычное, так же. Лишь внезапная атака с нанесением нескольких смертельных ударов по разным жизненно важным органам могла сработать.

Оставив обувь на старой черепице дома, а следом выпив зелье усиления, я аккуратно спустился с крыши, двинув за той следом. Мрак и смрад этих улиц вызывал резь в глазах. Надеясь босыми ногами не напороться на какой-нибудь старый гвоздь, я ступал аккуратно, без шумно, стараясь вести цель, опираясь лишь на свой слух. Зрительно меня могли заметить, но для того, чтобы засечь на слух — пришлось бы постараться, ведь, благодаря легкости этого тела, я мог двигаться практически беззвучно.

Когда за одним переулком моя цель, выругавшись, зачем-то полезла в свой сапог, я быстро глянул назад, вперёд, по сторонам и даже на небо. Повсюду тьма, и лишь парочка крыс, возившихся где-то в стороне, могли быть нам свидетелями. Трофейный клинок сверкнул в моих ловких пальцах. Оказавшись в притирку возле добычи, одной рукой я схватил ту за капюшон и потянул на себя, пяткой выбивая сделанный женщиной упор на правое колено. По инерции та заваливается на спину, от неожиданности вскрикивая.

Холодное лезвие мелькнуло в свете луны, вслед за чем рассекло мягкую плоть её шеи. Ещё не всё. Жертва в спешке тянется к своему поясу, но я знаю, что делать дальше.

Крутанув лезвие ножа, резким взмахом острого ножа я срезаю болтавшийся на поясе у той ремень, а затем наношу несколько колющих ударов по органам. Попытка удара по печени и сердцу заканчивается неудачей, у моего врага под одеждой прочный кожаный доспех. Видя, как та тянется руками к горлу, подозревая об умении исцеления, я перехватываю одну из рук, перерезая в локте все мышцы, а следом, вертко крутанувшись у той под ногами, оказываюсь лицом к лицу с моей первой жертвой.

Женщина из подворотни. Обрывки воспоминания складываются подобно пазлу. Это была она, та самая, метнувшая в Глауда некое заклятье.

Вторая рука женщины всё же коснулась горла, но не в попытке исцелиться, а в надежде зажать смертельную рану. В её глазах был неописуемый ужас. Ни о какой быстрой смерти как в кино речи и не шло, ей предстояла довольно долгая и мучительная процедура, прежде чем та отключилась бы от потери крови.

— Знаешь, не так давно я видел отрезанную голову, и кое-что меня в ней не устроило. Первым и самым главным, было качество проделанной работы. — Вставив рухнувшей на колени женщине лезвие в рот, с наслаждением произнес я, а следом, убедившись, что та благодаря клинку между зубов не откусит мне пальцы, резким движением при помощи всё того же ножа вырезал той язык. Захрипев, та из последних сил дернулась, а после отключилась, так и не дослушав заготовленную мною историю.

— Как грубо засыпать, когда твой собеседник только-только вошел во вкус. — Вслед за языком в грязь отправились глаза и уши, после чего, позаимствовав у той её же меч, одним точным, я бы даже сказал, ювелирным ударом, я отделил голову от тела. Расчленения в подворотне в столь «стерильной» обстановке для меня было в новинку. Сам процесс наблюдения за последними секундами жизни венца творения божественных рук вызывал ликование и облегчение в моем вечно тревожном сердце. Увлекшись, вслед за головой я отделил руки, ноги, после ещё кисти, и пальцы. Эта безнаказанность и азарт… Если бы не ощущение ослабевания эффекта от действия зелья, могло бы произойти непредвиденное, но, благо, обошлось. Вдоволь насытившись, мне все же удалось взять своего внутреннего монстра под контроль.

Отрезав от плаща убитой кусок ткани, аккуратно, обтирая все уголки, я прошелся по рукояти клинка. После, босыми стопами, размазал следы нашей с ней борьбы. К сожалению, от моей темной запачкавшейся куртки придется избавиться. Ступая по своим же следам и заметая их всё тем же женским плащом, который было решено одолжить, я вышел к центральной улице. Подойдя к стене, заранее обтёр ноги, а после, аккуратно, ничего не ломая, вскарабкался на крышу и вернулся за своими ботинками. Тщательно проверив, не идет ли кто за мной, я вышел к реке, а следом, найдя там валун потяжелее, принялся снимать и резать на лоскуты свою окровавленную одежду.

Разложив плащ, в центр я закинул ошметки и поставил на них камень, вслед за чем, завернув всё это в мой импровизированный мешок из плаща, перевязал его одной из лент и скинул в реку.

Даже когда тот развяжется, случайные зеваки вместо того, чтобы увидеть целую картину плывущей по реке одежды, заметят лишь ленты, пусть некоторые из них и будут в крови, но всё же они не узнают ни пола хозяина ткани, ни его комплекции, ни-че-го.

Ну или я, по крайней мере, буду на это надеяться, точно так же, как и на отсутствие в этом городе всякого рода пророков и способных перемещаться во времени личностей, наличие которых даже в фэнтезийном мире для меня было бы перебором.

В кровать я вернулся голым и замерзшим. О голоде, благодаря эликсиру, удалось на время забыть, но, исходя из обычной биологии, подобное усиление, пусть и волшебное, должно сильно истощить внутренний ресурс человека, в следствии чего утром я ожидал настоящего испытания на прочность для мышц и органов.

Едва голова коснулась набитой гусиными перьями подушки, как я тут же провалился в сон. Короткий и беспокойный, возвращающий понемногу воспоминания чужие и мои собственные: лица, тела, дела, спасения и убийства. Под удары несущего пробуждение молота, я вновь заглянул в своё тёмное прошлое, а следом вынужденно открыл глаза.

«Ломка…» — Данное коротковременное усиление оказалось настоящим наркотиком. Чувство эйфории и расслабленности, нахлынувшие после его использования, несли за собой послевкусие и чувство некоего внутреннего неудовлетворения. Оно буквально требовало продолжения банкета. Возможно, именно из-за его вчерашнего эффекта я и поддался своим внутренним соблазнам. В другой раз следовало быть поосторожнее с его применением, ведь, вполне возможно, в его состав были добавлены местные травы или вещества, вызывающие привыкание, а с его дешевизной и доступностью средство вполне могло разрушить чью-либо судьбу.

Удары молота становились всё чаще, вскоре к ним добавился и топот двух пар копыт моих сестёр. Солнце уже взошло, а я… Я не выспался.

Натянув на себя портки, а следом и вчерашние «чешки», не торопясь я спустился на первый этаж, где уже во всю кипела работа: мать нещадно долбила своим молотом раскалённый кусок железа, Сигрид собиралась на рынок, в этот раз, по-видимому, за сталью, а Илва, неумело колупаясь ножом в картошке, по-видимому, готовила нам всем завтрак, или обед… В голове всё плыло, оттого и привести в порядок бесновавшиеся в мозгу мысли было не так-то просто.

— Илва, ты в кладовке нож гнутый и ключ от сарая не находила? — «О, чёрт, так эта железяка гнутая ключом была! Вот же… А куда я её дел?» — Когда сестрёнка поспешно открестилась от всех пропаж, подумал я.

Не обладая достаточными знаниями о том, умеет ли парнишка вообще готовить, я неспешно принялся наводить порядки на этаже. Первым делом стала ликвидация разбитых валявшихся под столом черепков глиняных кувшинов. Следом в отдельное ведро отправились объедки. Домашнего скота у нас не было, хотя, нет, у них не было, а у меня был.

Огромный чан с грязным бельем ожидающе стоял на улице. Там было всё и во всём, прикасаться к чему было выше моих сил. Заглянув к соседям, я заметил снующую женщину, чем-то напоминавшую по одежде дворецкого: среднего роста, преклонного возраста и одетая неплохо, та, держа осанку, неспешно мела двор.

— Чего-то желали, молодой сосед? — «Опасная» — не поворачиваясь ко мне лицом, спросила женщина.

— Извините, возможно ли нанять Вас для помощи в одном грязном деле? — С наигранной улыбкой на лице спросил я.

— Ну, если Вы не просите меня избавиться от трупов, то, думаю, я смогу Вам чем-то помочь.