Доверенность на любовь - Ирина Кривенко

— Да ты знаешь, сколько я зарабатываю? — возмутилась Оксана Лозинская.

— Ну и сколько?

Лозинская осеклась. Сумма, которую она могла назвать, явно никакого большого впечатления на ее подругу не произвела бы.

— Этого не хватит, чтобы начать новую жизнь.

— Тогда я разменяю квартиру.

— А ты там прописана?

— Конечно.

— Ну, это немного меняет дело. Только не думай, чтобы Виктору захотелось с ней расставаться.

— Тогда пусть платит мне половину ее стоимости.

— Вот это уже более разумное решение. Потому что свободная женщина без квартиры — это что-то ужасное. И послушай, красотка, тебе когда-нибудь приходилось жить одной? Насколько я помню, до встречи с Виктором ты жила с родителями?

— С отцом, — уточнила Лозинская.

— Ах, да, такой милый старичок.

— Он и теперь достаточно милый, правда, с каждым 9 Мая в нем прибавляется веры в то, что мир может вернуться в старое русло, и его партийный билет вновь сделается ценностью. Представь себе, он хранит его до сих пор.

— Ну что ж, я тоже храню письма своих любовников, — захохотала Валентина, — и могу понять твоего отца.

Напоминание об отце выбило Оксану Лозинскую из колеи. Ей трудно было представить, как она сможет рассказать ему о том, что рассталась с мужем. Ее отец, Василий Петрович Раков, правда, терпеть не мог Виктора Лозинского, называл его жуликом и принципиально с ним не здоровался. Но вот в этом-то и крылась главная беда. Скажи ему Оксана о размолвке, отец тут же начнет укорять ее, напоминать, что предупреждал, говорил и все такое прочее. А ей при всей любви к родителям, не хотелось доставлять ему такого удовольствия.

— Так, — сказала Валентина, — нужно хорошо проанализировать ситуацию.

— Как ты считаешь, я в чем-то виновата?

— Естественно. Ведь это ты выбрала Виктора, вышла за него замуж. Без тебя ничего бы не произошло.

Оксана растерянно посмотрела на подругу и улыбнулась:

— Хорошо, давай попробуем узнать, в чем же я виновата.

— Твоя главная беда, — проговорила Валентина, с удовольствием запивая кофе каждое произнесенное слово, — ты ориентирована на одного мужчину.

— Может быть, — задумалась Оксана.

— Так вот, твоя ориентация позволяет видеть только одного мужчину одновременно, и ты все свои надежды и все свои чаяния связываешь только с ним. Ты согласна со мной?

Оксана после недолгого раздумья кивнула:

— Да. Мне как-то не приходилось одновременно любить двух, а то и трех.

— А вот и зря, — Валентина тряхнула головой.

Ее светлые волосы сделались после этого еще пышнее. Она запахнула на груди халат — так, словно сидела не наедине со своей подругой, а в мужской компании, и продолжила:

— Никогда нельзя зацикливаться на чем-нибудь одном. Все это касается и мужчин, и нарядов, и друзей.

— Но я уж такая, какая есть, — растерялась Оксана.

— Все когда-то начинаешь впервые, иначе до сих пор ты осталась бы девственницей. Нужно меняться со временем, — учила ее жить Валентина. — Вот посмотри, — она показала рукой в окно, — идет мужчина, вполне симпатичный и даже в меру умный. Во всяком случае, вкуса у него хватает. Он не станет надевать спортивные брюки с лампасами и не будет носить джинсы вместе с пиджаком.

— По-моему, он немного молод для меня, — заметила Оксана, уже включаясь в игру.

Она попыталась разглядеть того, о ком говорила Валентина.

По тротуару, под стеной соседнего дома шел молодой высокий парень в бежевом костюме из плащевки. На его шее лихо был закручен белый шарф, а черная рубашка отливала шелком на солнце.

— По-моему, он слишком экстравагантен и молод.

— Да ты посмотри как он идет! Ни на одну женщину не посмотрит. Значит, его можно застать врасплох.

— Только зачем? — вздохнула Оксана. — Наверное, и он козел.

— Если он козел, то это по твоей части, — улыбнулась Валентина Курлова. — Может, ты поживешь с ним годик или два, а потом за ненадобностью передашь мне?

— По-моему, своего Виктора я тебе не предлагала, — нахмурилась Оксана.

Валентина разобиделась:

— Я учу тебя жить, а ты не хочешь меня слушать. По-моему, так неприлично.

— Ты хочешь, чтобы я жила так, как живешь ты?

— А почему бы и нет? По-моему, если живешь и никому не мешаешь, а доставляешь одни удовольствия, то тебя не за что корить. Вернее, меня не за что корить, — улыбнулась Валентина, поняв свою ошибку.

Наконец-то Оксана решила возразить ей по-настоящему:

— По-моему, ты живешь не по правилам игры.

— А каковы же, по-твоему, правила?

— Только ты, Валентина, пожалуйста, не обижайся, ты же знаешь, как я тебя люблю. Но если сравнивать тебя с шахматистом, то ты ведешь сеанс одновременной игры со всеми, кого в состоянии вместить зал.

— Может быть, — согласилась Валентина и самое странное — ничуть не обиделась.

— В конце концов, на такое способен только великий гроссмейстер.

— А я не рвусь в чемпионы по шахматам.

Оксана робко улыбнулась.

— Да ну его, не будем ссориться из-за мужиков. Они этого не достойны. Ой, — спохватилась Оксана, — я должна была ехать на работу.

— Да ты совсем очумела! Сегодня же суббота. Или у вас работают даже по выходным?

Оксана совсем потеряла счет времени и взглянула на часы.

— Да, мы с тобой заболтались. Уже три часа дня.

— Ты хочешь сидеть дома? — поинтересовалась Валентина, поднимаясь из-за стола.

— Нет, я с удовольствием куда-нибудь поехала бы.

— Тогда я предлагаю тебе великолепное времяпрепровождение. Ты давно загорала?

— С прошлого отпуска.

— Никогда не понимала москвичей, которые загорают только выехав к морю. Наше солнце ничуть не хуже южного. Во всяком случае, оно одно на всех и загореть на берегу речки можно ничуть не хуже, чем у моря. Поехали со мной, — предложила Валентина.

— Куда?

— Я знаю одно великолепное место на берегу Клязьмы.

— Наверное, там ходят толпы мужчин.

— А вот тут ты ошибаешься. Я всегда занимаюсь чем-нибудь одним — или ловлю мужиков, или загораю. Если я решила сделать немного более темной свою кожу, то выберу такое место, где можно это осуществить без постороннего вмешательства.

Оксане еще не наскучило чувствовать себя вольной птицей, способной распоряжаться своим свободным временем как угодно. Она извлекла из чемодана купальник и флакон с кремом.

Машина у Валентины была не ахти какая — старая «лада». Но зато содержала ее одинокая женщина в идеальном порядке. Вернее, содержали ее в порядке два ее любовника, которых она обычно использовала в качестве шоферов. Но в теперешней ситуации Курлова сама села за руль.