Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии - Роман Ключник

И лю­бая по­пытка приступить к изуче­нию этой те­мы — тут же об­зы­ва­ет­ся страшным словом — «ра­сизм» или «на­цизм», за ко­то­рым, уже ус­та­новленным кем-то по­рядком, идёт обя­за­тель­но — «фа­шизм». Зага­дочно — не прав­да ли? Вспом­ни­те, кто ча­ще всего ра­ди­каль­но вы­ступа­ет против изуче­ния это­го пред­ме­та, этой данно­сти При­ро­ды?

Во-вторых, можно смело ут­верждать, что — че­ло­век не Ангел, и в ка­ждом че­ло­ве­ке есть много и плохо­го и хо­ро­ше­го — и это ес­те­ст­венно, что опять же оп­ре­де­ле­но При­ро­дой. И с этим ни­кто не спорит. Но ко­гда анало­гичная речь за­хо­дит о на­ци­ях или о на­ции, то тут присутст­ву­ет полный от­рыв от ре­ально­сти, полная утопия — аб­со­лютная идеа­ли­за­ция…, как и с по­ня­ти­ем «на­род». Чело­ве­че­ст­во ко­гда-то долж­но вы­расти и по­взрослеть — и из­ба­вить­ся от этой удоб­ной фикции, лжи и взгля­нуть на се­бя ре­ально, прав­ди­во.

В-третьих, (ко­то­рое одина­ко­во мо­жет быть — «во-первых») — цель изуче­ния долж­на быть аб­со­лютно по­ло­жи­тель­ной — лучше уз­нать другие на­ции, чтобы, имея доста­точные знания — легче на­хо­дить об­щие точки взаи­мо­по­ни­ма­ния, из­бе­гать конфликтных си­туаций, лучше дейст­во­вать в ин­те­ре­сах своего на­ро­да, своей стра­ны.

Эта наука, не­смот­ря на её не­об­хо­ди­мость, — не всем бу­дет нравить­ся. Каждый хо­чет слышать про се­бя толь­ко хо­ро­шее, и раздражённо, иногда да­же аг­рессивно бу­дет от­но­сить­ся к не­га­тивным оцен­кам, при этом по­ни­мая, что ан­ге­лов среди лю­дей не бы­ва­ет. Из че­ло­ве­че­ского опыта, из ис­то­рии легко спрогно­зи­ро­вать и от­но­ше­ние к этой науке и к са­мо­му ис­следо­ва­нию пред­стави­те­лей ев­рейской на­ции. Но, как за­ме­тил наш ве­ли­кий со­временник А. И. Сол­же­ни­цын:

«Я за­ме­чал, что имен­но ев­реи ча­ще других на­стаи­ва­ют: не об­ра­щать внима­ния на на­циональ­ность… И я го­тов был шапкою хлоп­нуть оземь: «Согласен! Давайте! С этой по­ры… Едва ли не боль­ше всего разли­ча­ют лю­ди в лю­дях — по­че­му-то имен­но на­цию. И, ру­ку на серд­це: на­сторо­женней всех, ревни­вее и за­та­ённее всех — от­ли­ча­ют и пристально от­слежи­ва­ют — имен­но ев­реи», «До ла­ге­рей и я так ду­мал: «на­ций не на­до за­ме­чать», ни­ка­ких на­ций во­об­ще нет, есть че­ло­ве­че­ст­во.

А в ла­герь присы­ла­ешься и уз­на­ёшь: ес­ли у те­бя удач­ная на­ция — ты счаст­ливчик, ты обес­пе­чен, ты вы­жил! Если об­щая на­ция — не обижайся…».

Писа­тель Арка­дий Львов как-то признал­ся: «Деся­ти­летним маль­чи­ком я вы­ис­ки­вал ев­ре­ев среди учё­ных. Сре­ди пи­са­те­лей, среди по­ли­ти­че­ских дея­те­лей… и я гордился сталинским нарко­мом Кага­но­ви­чем… Я гордился Сверд­ло­вым, гордился Урицким… гордился Троцким — да, да Троцким!» (у Сол­же­ни­цы­на). И это нормаль­но, в по­добном мо­жет признаться че­ло­век лю­бой на­циональ­но­сти, смоло­ду пы­таю­щийся вы­яснить свою «по­ро­ду» — кто его де­душки и праде­душки, кто его на­род, мо­жет ли он ими гордить­ся…

Но в ев­рейской на­ции броса­ет­ся в глаза в этом ас­пекте — ог­ромное ко­ли­че­ст­во на­циональ­ных ор­га­ни­за­ций в лю­бой стра­не, к то­му же — свои на­циональ­ные библиоте­ки, на­циональ­ные универси­те­ты и т.д. — ни од­на на­ция так трепетно не от­но­сится к се­бе, так се­бя не вы­де­ля­ет и не от­де­ля­ет.

Исто­рия как наука — это не просто пе­ре­числе­ние и констата­ция фактов. Это, прежде всего, ос­мысле­ние их, анализ и мудрость в ви­де вы­во­дов, ко­то­рые мо­гут приго­дить­ся в бу­ду­щем. Поэто­му мы имеем де­ло не просто с ис­то­ри­ей, а с фи­ло­со­фи­ей ис­то­рии. Эта фи­ло­со­фия не имеет ни­че­го об­ще­го с оторван­ны­ми от ре­альной жизни беспо­лезны­ми рассу­жде­ния­ми. Всё это ис­следо­ва­ние и за­ду­ма­но, чтобы ре­зуль­тат его, вы­во­ды, по­лу­ченные знания — кто-то мог конкрет­но ис­поль­зо­вать в своей жизни, в жизни ок­ру­жаю­щих лю­дей и, возможно, всего об­ще­ст­ва. Поэто­му эту фи­ло­со­фию я на­зы­ваю — «праг­ма­ти­че­ской фи­ло­со­фи­ей», «прак­ти­че­ской фи­ло­со­фи­ей» или со­кращённо — «пра-фи­ло­со­фи­ей».

Миро­воззрение, фи­ло­со­фия, пред­став­ленная в этой книге, силь­но от­ли­ча­ются от то­го, что препо­да­ют в ву­зах со­временной Рос­сии, тем бо­лее от то­го, — что препо­да­ва­ли ра­нее. Пра-фи­ло­со­фия — явля­ет­ся не но­вым, но давно за­бы­тым са­мым старым и са­мым первым руслом фи­ло­со­фии в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва, науки, ко­то­рая ис­хо­дит из фактов и стро­гой ло­ги­ки. Отсю­да, пра-фи­ло­со­фия — как су­гу­бо прак­ти­че­ская фи­ло­со­фия или праг­ма­ти­че­ская фи­ло­со­фия. Отсю­да и вся серь­ёзность её и ориги­наль­ность — как свое­об­разно­го, со­временно­го фи­ло­софского «спаса».

Поэто­му и та­кой ин­те­рес к ис­то­рии ев­рейского на­ро­да, ибо считаю, что этот ве­ли­кий на­род вы­ра­бо­тал очень эффективную праг­ма­тичную фи­ло­со­фию жизни, благо­да­ря ко­то­рой за­ко­но­мерно процвета­ет.

В данном случае ис­то­рия, фи­ло­со­фия и другие науки рассмат­ри­ва­ются не разрозненно, в от­ры­ве друг от друга, а на­оборот — так как есть в жизни, — как со­вмест­но идущие ру­ка об ру­ку, влияю­щие друг на друга и, та­ким об­ра­зом, со­вмест­но разви­ваю­щиеся. Чело­век пе­ред тем, как со­вершить дейст­вие-по­ступок, много размышля­ет над этим, разду­мы­ва­ет, то есть фи­ло­софст­ву­ет. А ко­гда, на­ко­нец, по­ступок со­вершён, то он стано­вится уже достоя­ни­ем ис­то­рии. Над ним, в свою очередь, опять размышля­ет другой че­ло­век, чтобы по­ступить так же или иначе. Тре­тий же анали­зи­ру­ет по­ступ­ки обоих и прини­ма­ет ре­ше­ние по ру­ко­во­дству коллекти­вом или го­су­дарст­вом. Так фи­ло­со­фия, ис­то­рия и идео­ло­гия тесно пе­ре­плета­ются друг с другом.

Инте­ресной бы­ла ре­ак­ция не­ко­то­рых учё­ных из пи­терских ву­зов на мою первую книгу. Например, один пе­тербург­ский ав­то­ри­тет в об­ласти фи­ло­со­фии то ли ут­верждал, то ли од­но­временно спра­ши­вал ме­ня — ведь не­возможно од­но­му че­ло­ве­ку пе­ре­ло­па­тить, тем бо­лее проанали­зи­ро­вать та­кой объём ин­форма­ции; по­это­му по­нятно, что на ме­ня ра­бо­та­ла це­лая груп­па учё­ных, как ми­ни­мум ка­кая-то ка­федра. Я от­ве­чал, что во­об­ще не ра­бо­таю в этой об­ласти, и фи­ло­со­фия — это моя лю­бовь, хобби, что я не за­канчи­вал ни­ка­ко­го фи­ло­софского фа­куль­те­та и фи­ло­со­фию изучал са­мо­стоя­тель­но.

Так как в СССР на этот за­секре­ченный, та­ин­ст­венный фа­куль­тет прини­ма­ли толь­ко комму­ни­стов и по ре­ко­менда­ци­ям об­ко­мов, — а я по­сле школы не был да­же и комсо­моль­цем, — по­это­му ме­ня не до­пусти­ли к всту­пи­тель­ным экза­ме­нам на фи­ло­софский фа­куль­тет универси­те­та.

Дру­гие же, ко­гда по­лу­ча­ли от­вет на во­прос: где изучал фи­ло­со­фию (?), брезгли­во от­во­ра­чи­ва­лись или умуд­ренно броса­ли фразу, — что почти ка­ждый че­ло­век в оп­ре­де­лённом возрасте на­чи­на­ет фи­ло­софствовать… Хотя некоторые из этих умников, которые всё-таки удосужились внимательно прочитать мою книгу, затем эмоционально признавались мне в любви.

В моих книгах предпринята попытка анализа последних исследований, публикаций по истории, философии, политологии, социологии опубликованных в России с начала 90-х годов и до 2005 года, и на основе этого сдела­ны суммарные вы­во­ды. При этом об­ра­щаю особое внима­ние — в этой книге не стоит за­да­ча раскрыть полно­стью ис­то­рию Рос­сии, а толь­ко ту её часть, ко­то­рая свя­за­на с со­временной ис­то­ри­ей и с ис­то­ри­ей ев­рейского на­ро­да.

Суро­вый критик мо­жет об­ви­нить ме­ня в ис­поль­зо­ва­нии боль­шо­го ко­ли­че­ст­ва ци­тат и не­достатке пря­мо­го авторского текста, как это сделал Ген­на­дий Кос­тырченко («Из-под глыб ве­ка»), об­ви­нив А.Сол­же­ни­цы­на, — что книги им на­пи­са­ны в жанре ис­то­ри­че­ской публи­ци­стики, что там — «ис­то­ри­ко-публи­ци­стиче­ский коллаж ци­тат» и ма­ло пря­мо­го ав­торского текста, и этим он яко­бы — имити­ро­вал ис­следо­ва­тель­скую объек­тивность. — Всю по­добную крити­ку можно приме­нить и к мо­им книгам.

Но как дости­га­ет­ся и признаётся ис­ти­на в оцен­ке то­го или иного ис­то­ри­че­ского факта? Если да­же мнения по од­но­му и то­му же ар­хивно­му до­ку­менту или ис­то­ри­че­скому факту у многих ис­следо­ва­те­лей расхо­дятся.

Даже ут­верждения, убежде­ния ка­ко­го-ли­бо ав­то­ри­те­та ми­ро­вой ве­ли­чи­ны не мо­гут признавать­ся ис­тинны­ми, а что уж го­во­рить о скромном ав­то­ре этих строк. Для ко­го явля­ет­ся ав­то­ри­те­том — Роман Ключник? Но ко­гда вместе со­бра­ны вы­во­ды ав­то­ри­тетных лично­стей разных стран и на­ро­дов, от Напо­ле­она, Чер­чилля, Фор­да, Фло­ренского, Сарофского, Сол­же­ни­цы­на и до ев­рейских ис­то­ри­ков и мудре­цов, и они совпа­да­ют, то тут уже можно го­во­рить с боль­шой уверенно­стью о прав­де, об Исти­не.