Игрушечный стрелок (СИ) - Лекс Эл

Ну уж нет, решать проблему методом создания другой проблемы — это точно не мой путь.

Если я правильно прикинул расстояние, до стены от каменоломни по прямой, по ровной поверхности, я мог бы добраться за пол-дня. Даже с учетом всех трудностей и пересеченной местности, реальное время вряд ли способно перерасти расчетное более чем в три раза. Значит, самый максимум к следующему полудню я должен выйти к стене. Ничего, не сдохну без еды, пусть организм насиженным в офисном кресле жиром питается… Да и чувство голода скоро должно притупиться, плавали, знаем.

Так что я продолжал идти вперед, надеясь на что-нибудь наткнуться. Или на городскую стену, или на источник воды, или на портал обратно к себе домой…

Черт, да я же обычный офисный клерк по большому счету! Рабство, драгонит, стрелы, ранение, даже все то, что я делал после — это все как будто нереально! Это все происходит словно в компьютерной игре, где я даю своему персонажу задачу сделать что-то и он тупо это делает, независимо от его состояния, местонахождения, да блин, освещенности в конце концов! Даже когда я матерился от боли, обламывая стрелу, я все равно воспринимал это как-то отстраненно, будто… Будто не со мной это происходит, а с кем-то другим, очень близким мне, братом, другом, не знаю… С кем-то, чью боль я тоже считай что чувствую!..

Но ведь не чувствую…

Возможно, это сознание так работает, где-то я читал, что чрезмерный поток входящей информации, которая может серьезно повредить психику, сознание как бы «обесцвечивает», намеренно снижая градус напряжения каждой эмоции, чтобы шестеренки в голове не перегрелись и не заклинили.

Поэтому и не могу я до конца принять то, что происходит вокруг меня и со мной. Смотрю на все с позиции отстраненного наблюдателя — даже сейчас, когда уже весь день иду по лесу, уставший и голодный, я идентифицирую себя именно как «уставшего» и «голодного». Я испытываю собственно голод и усталость, но совсем иначе, не так, как испытывал бы их, пропустив обед и ужин из-за необходимости задержаться в офисе. Даже когда я набрел на крошечный, как питьевой фонтанчик, родничок, бьющий из кучи камней, и вдоволь напился, да еще и промыл рану, дрожа от холода, я все равно не чувствовал радости, я скорее отметил это как просто положительный факт.

Как сейчас отмечаю по пути всякие вещи, которые, наверное, если разобраться, будут значить что-то большее, вещи, из которых можно выжать, которые можно раскрутить на что-то большее.

Вот корень квадратный торчит, хе, хорошо, что не кубический…

Излохмаченные до состояния старой тряпки штаны опять за колючий куст зацепились…

Ежа чуть не раздавил…

Широкая жестяная стрелка к дереву прибита…

Минутку, что?!

Глава 6

Стрелка больше всего напоминала дорожный знак или указатель. Судя по всему, он и являлся своего рода указателем, только не похоже было, чтоб за ним кто-то ухаживал. Слегка погнутая и сильно ржавая, она болталась на тонком гвозде, позвякивая на ветру. На стрелке виднелись полустертые странные символы… Настоящие иероглифы, которые, однако, неведомым образом складывались в понятное для меня слово «Девоншир». Примерно как если бы я читал на английском языке — форма ясна, и поэтому я вместо реально существующего слова автоматически читаю его перевод. Выходит, я знаю местный язык… Каким бы он ни был. В смысле, не просто понимаю, что мне говорят аборигены… А напрямую — знаю язык полностью, могу на нем читать, и, полагаю, даже писать.

Ну что ж, я почти у цели. Если здесь есть указатель, который направляет вероятных путников в направлении города с этой небольшой развилки, значит, тут бывают и те самые вероятные путники. Причем, судя по примятой в колее траве, все еще остро пахнущей душистым соком, как раз недавно здесь кто-то проехал. А если учесть, что лежали травинки кончиками как раз в сторону указателя, получится, что двигались неизвестные как раз в город.

Я двинулся вдоль дороги, держась деревьев и не выходя на открытое пространство, где меня могли бы увидеть. Не то чтобы я не хотел видеть других людей… Хотя вру, не хотел. Пока что все встреченные мною люди ничего хорошего из себя не представляли.

Через двести-триста шагов деревья начали слегка редеть, и в прогалах между ними стала проглядывать городская стена.

И примерно в этот же момент я услышал голоса.

Я присел, максимально скрывшись среди деревьев, и осторожно двинулся на звук.

Из-за небольшого поворота выплыла крытая телега. Запряжена в нее была не лошадь, а едва слышно пыхтящий железный клепаный цилиндр на колесах. Одна из панелей была откинута вверх, и во внутренностях машины копались два человека, зарывшись туда почти наполовину. Рядом с ними на дороге лежал открытый железный чемодан, в котором вперемежку валялись всякие мелкие металлические детали и инструменты. Там виднелись пружинки, шестеренки, рычаги, трубки, еще какая-то неведомая хрень… Ни дать ни взять два мужика в гараже, только вот чинили они не машину, а совершенно невероятный паровой тягач.

Они звякали в железных потрохах инструментами и о чем-то негромко переговаривались. Судя по тому, что содержимое чемоданчика было раскидано не только по его площади, но еще и по земле вокруг — ремонт шел уже продолжительное время. Не удивлюсь, если эти ребята злющие как черти, и готовы послать в пешее эротическое путешествие любого, кто к ним обратится. Особенно, если этот кто-то выглядит, как я.

Так что я присел и начал наблюдать за ними, дожидаясь, когда же они закончат возиться.

Когда-то же они должны закончить…

Но раньше, чем они закончили, и даже раньше, чем я успел заскучать, случилось другое событие — со стороны города послышался дробный перестук копыт и на дорогу выскочили две рослых лошади. В седлах сидели уже виденые мною в пригороде стражники — такие же, как там, даже ирокезы на шлемах такие же синие. Алебарды у этих двоих были приторочены к седлам по правому боку, а слева, симметрично им, висели заряженные арбалеты. Помимо седел, на лошадях виднелась кольчужная защита, закрывавшая брюхо и грудь.

Стражники остановили скакунов возле сломанного тягача. Один из них спешился и подошел к бросившим копаться в двигателе механикам, второй остался в седле, озираясь по сторонам.

— У вас все в порядке? — осведомился стражник. — До нашего пропускного пункта дошел ваш караван, они и сообщили о том, что у вас неполадки.

— Да, паровик сломался в пяти минутах от стены. — вымученно улыбнулся один из механиков, вытирая руки грязной тряпкой. — Но мы уже почти закончили, работы осталось на пять минут.

— Хорошо, поторопитесь. — кивнул стражник. — Здесь все еще иногда появляются разбойники, хотя мы и проводом регулярные рейды ра в полгода. Так что мы останемся с вами, пока вы не встанете на ход.

— Вот спасибо. — обрадовался второй механик. — А то все остальные из каравана не остались, скоропортящиеся продукты у них, видите ли!

— Тогда договорились. — стражник подошел к задней части телеги. — Занимайтесь ремонтом, а я пока проверю и осмотрю груз, чтобы потом на пропускном пункте вас пропустили без очереди и не мурыжили.

— Договорились! — торопливо закивал механик и повернулся ко второму: — Слышал, что сказали? За работу!

И, подгоняя своего напарника, он снова полез в двигатель. Стражник же в это время полез под полог фургона — ловко залез сзади и принялся копаться внутри. Легко так залез, надо сказать, явно вопреки россказням из учебников по истории, мол, одоспешенные воины были настолько тяжелыми и неповоротливыми, что, упав с лошади, уже не могли подняться самостоятельно. Посмотрели бы они на этого стражника в полной литой кирасе, который… Не запрыгнул, конечно, в телегу в классическом понимании этого слова, но очень ловко кувыркнулся через плечо, встав на ноги уже внутри. Спортсмены-паркурщики похожим образом преодолевают длинные невысокие препятствия, своими глазами видел. А вот чтобы подобное делали не то что в рыцарских латах, но хотя бы в современных бронежилетах — чего не было, того не было.