Стихотворения и поэмы - Перец Маркиш

Сегодня ночью!..

Эй вы, города!

Всё вам — чем богат:

И душу, и бога,

И сердца набат.

Бросайтесь, берите!

При свете дня

На белом снегу

Освежуйте меня

И мною насытьтесь...

Пустой состав

Притащил паровоз,—

Охрип, устал,

Ничего не привез

Сегодня ночью,

Сегодня ночью!..

Сегодня ночью,

Сегодня ночью

Испуганный мир

Видел воочью,

Как поезд кровью

Приветствовал нас:

— Слушайте, люди,

Призыв и приказ!

Берите пилы,

Идите пилить.

Идите пилить —

Землю делить!

Земля покрыта

Коричневой цвелью.

Добудьте весну

Из подземелья!

Землю пилите

Скорей на куски.

В ход зубы пустите

И кулаки.

Добудьте весну —

Разом, все вместе! —

С корнем, с гнездом,

С материнским местом.

Кромсайте ее,

Рубите, режьте,

И сок ее пейте,

И тело ешьте!

Глядите:

В огне

Золотая скирда,

Бесплодна высь,

Ядовита вода...

Берите же пилы,

Идите пилить.

Идите пилить—

Землю делить!

Бегите!

Набросьтесь с пяти сторон!

Мир изранен, избит, изъязвлен

Сегодня ночью,

Сегодня ночью...

1923

Перевод Д. Маркиша

ПАРИЖСКИЕ УЛИЦЫ

ПАРИЖСКИЕ УЛИЦЫ

1

Земля вздыхает. В купола и трубы

Уткнись, туман, и кровли опьяни:

Над ними, как ощеренные зубы,

Парижские кровавые огни.

О, челюсти нужды и голоданий,

О, безутешный плач рассветных ланей!

Твою печаль во мраке узнаю,

Несу ее в душе, как смерть свою.

Ночной Париж, холодные ночлеги,

И сердце на расхлябанной телеге,

Многоэтажных алчностей прилив!

Лакай абсент и до безумья пьянствуй,

Среди манящих звезд бесцельно странствуй:

Ручей иссяк, тоски не утолив!

1923

Перевод А. Голембы

2

Булыжник говорит с поэтом пришлым,

Как душно небесам, как зной свинцов!

На жалких костылях, подобных дышлам,

Влачится сердце к перепутью снов.

Пустых небес фарфоровые дебри,

Такси плывут, как дьяволы, во тьму,

День чинно выступает в «марш-фюнебре»[4].

Грянь, фрейлехс[5], грянь! Чуму на вас, чуму!

А рядом — смерть. Вокзальная платформа,

Где красный крест и запах хлороформа,

Созвездий семафорных фейерверк.

О, госпиталь святой парижской боли!

Коричневый фургон! Не всё равно ли,

Что нынче — понедельник иль четверг!

1923

Перевод А. Голембы

3

Совокупляйтесь, туши паровозов,

Чудовища мазутной наготы, —

Пар вашей спермы яростен и розов,

Утробный смех колышет животы!

Скелетов гуттаперчевые бедра,

Горячечных гранитов толчея, —

Топчите душу радостно и бодро,

Давите — вот она, душа моя!

Чума и фрейлехс! Аисты — откуда?!

Тысячеглазье окон! Кровель груда —

И мостовой становится теплей

От прокатившейся телеги. Жесткий

Гудит булыжник. Сердце к перекрестку

Волочится на паре костылей.

1923

Перевод А. Голембы

4

Здесь душно небу от земного быта!

Сюда приносят ветры запах жита,

А в их дыханье — сонм ночных чудес,

Зубовный скрежет, поступь «Марсельез»…

Стальные шумы, вывесок миганья,

Выстраивайтесь на поверку, зданья!

Толпитесь, улицы, по всем углам,

Разинув рты назойливых реклам!

Вздымайте в небеса дома шальные

На клочья туч, облезло-жестяные, —

Откройте путь блуждающему дню.

Эй, вытяните трубы дымоходов!

Не хочет рой небесных тучеходов

На якорь стать и прекратить возню!..

1923

Перевод А. Голембы

5

Миги наплывают мглой,

Грают, как вороний рой.

У колоколов бессонных,

Обступив со всех сторон их,

Вырвут глотки. В исступленных

Колокольных перезвонах —

Глин-глон, глин-глон!

В глубине, под потайным

Сердцем времени седым,

Притаился, полный рвенья,

Колокольный ряд, чьи звенья

Надрываются, глаголя:

«К вольной доле, к вольной доле!»

Эй, взрывайтесь, кроя крыши,

Над бокалами хмельными,—

Цепь за цепью, выше, выше,

Пролетайте в мутном дыме,

Пробуждая ветры, дали

От бездейственной печали!

Сталь, свинец, — и смерть гласит:

Вьюгам, вьюгам путь открыт!

Эй, с кирками средь раздолий,

Пусть взовьется гимн-хвала

Вольной доле, вольной доле, —

О, времен колокола!

1923

Перевод Д. Бродского

ЛОНДОН

ЛОНДОН

Как перья филина — туманов пелена.

Голодная толпа притихла, не горланит.

Над Темзой трезвенной с рассвета дотемна

Свершает омовение парламент.

Полк инвалидов. Вопль предсмертной наготы.

Протезы и кресты. Увечные в коляске.

Им хочется взорвать надменные мосты,

Мосты, провисшие, как ордена Подвязки.

Асфальтовая мгла под вольтовой дугой,

И женских прелестей товар недорогой.

Карминные уста. Белила и румяна.

Ты, Лондон, поднял их как свой имперский флаг,

Ты дал им, изо всех земных и прочих благ,

Хлеб слова божьего и воду океана.

1923

Перевод А. Голембы

ВЕСТМИНСТЕРСКОЕ АББАТСТВО

ВЕСТМИНСТЕРСКОЕ АББАТСТВО

Степенный твой покой зовет к вечерней требе,

Огней павлиний хвост распущен в вышине.

Кто в этот смутный час тебя услышит, Эбби?

Исходит кровью день, и Темза — вся в огне.

Блуждают призраки по вымершим кварталам, —

Узнай взыскующих порога твоего!

Не ты ли звонами сознанье оковал им,

И отнял хлеб у них, и дал им божество!

Плывут моления в холодный свод стрельчатый;

Дрожа, к лампадам льнут; с навесов и столбов

В бессилье падают на пыль твоих гробов.

Вожатый сумерек! Помазанник заката!

В преддверье пасмурном ждет отдыха распятый —

О, кто еще придет на твой протяжный зов?!

1923

Перевод Д. Бродского

РИМ

РИМ

С кем фехтуют рапиры твоих серебристых фонтанов,

И чего домогается мертвая слава твоя?

О, веков перегар! Тошнотворные дымы струя,

Купола литургии тускнеют и меркнут, увянув...

Не видать голубей на суровых твоих базиликах,

В колокольни вселились ушастые нетопыри...

Рим, еще ты горишь! То не солнце ль ущербной зари

Истлевает, скудея, как память столетий великих?

Тщетно день зажигает тиары соборов святых,

Вечер тушит их пламя... И тени в худых балахонах

На безрадостный звон ковыляют с кладбищ отдаленных.