Селижаровский тракт - Вячеслав Кондратьев

Передовая здесь звучит уже погромче и внятнее. Издалека все звуки мешались и сплошным гулом доносились, а тут - вот пулеметная очередь прострекотала, вот над головами снаряд прошелестел и взорвался где-то глухо, вот мина противно завыла и хлюпнула с треском в стороне... И ракеты уже различимы. Не сплошным маревом, а каждая в отдельности, и освещают людей блеклым, будто нездешним светом...

Все это они на слух и на глаз принимают очень внимательно, - может, это последнее, что унесет с собой их память...

Тем временем старший лейтенант Кравцов и командиры других рот находятся в на скорую руку сделанном блиндаже комбата в деревне Черново, которая почти на передовой.

Говорит капитан Шувалов. Торопливо, с хрипотцой в голосе (видно, застудился на марше в своей фуражечке) сообщает ротным, что до рассвета должен батальон занять исходные позиции и сменить находящуюся там часть. Показывает по карте, какой роте где расположиться. Напоминает, что надо окопаться, так как нет окопов на передовой (вот это да!), не успели, дескать, выкопать... Потом с натугой, цедя слова, говорит, что сведений о противнике мало, почти что никаких, и что будет он просить комбрига повременить с наступлением, чтоб получше разобраться в обстановке. Ротные облегченно вздыхают... Глаза комбата, белесые и чуть навыкате, немного затуманены - то ли усталостью, то ли хватил стопку для бодрости, - а красивое лицо с кривоватым горбатым носом осунулось, у тонкого рта наметились морщины... Не сказал он пока ротным главного: что, наверно, сведения о противнике придется добывать им самим, что намекал комбриг о возможной разведке боем, а что это такое, комбат представляет себе вполне, хоть и не воевал. Хорошо, если одной ротой обойдется... Но немец-то не дурак поймет, что разведка это, не станет открывать огня из всех своих огневых точек, разобьет роту одним пулеметным и ружейным огнем. И тогда уж придется всем батальоном... Поеживается капитан, в груди словно кол забит - и больно, и дышать трудно...

Подавленный выходит Кравцов из блиндажа. Не нравится ему нервозность комбата, неприятно поражает, что нет окопов на передке. Легко сказать окопаться! Знает он, как колупать мерзлую землю малыми саперными, да тут еще спотыкается о немецкий труп, лежащий прямо у блиндажа, пускает матюка, и совсем ему становится не по себе. Да, обстановка что-то хреновая, и защемило вдруг сердце тяжелым предчувствием.

Связного за взводом Четина он послал еще до совещания у комбата и теперь, прислонившись к раскидистой черной липе, стоит и ждет взвод, жадно покуривая в рукав.

А взвод, промерзший, матерившийся поначалу про себя, а потом уже и вслух, все еще стоит у большака и тоже ждет. Ждет связного, которого почему-то все нет и нет...

Несколько раз подходит Коншин к комвзвода и говорит, что надо двигаться, что нечего ждать связного, что мог он заплутаться, но тот все медлит.

А ночь идет к концу... Облакастое небо чуть светлеет, и все понимают - на передовую надо прийти затемно, скрытно; и всех злит и тревожит нерешительность Четина.

- Надо идти, лейтенант, - в который уже раз говорит Коншин.

- Подождем еще немного.

- Чего ждать? Застыли все. Рассвета дождемся - перестреляют нас немцы! Нельзя более ждать! Идти надо! - встревоженно гудит взвод, на что Четин ненатуральным баском покрикивает:

- Отставить разговоры!

- Вы не правы, лейтенант. Надо двигаться, - тихо, чтоб не слышали люди, убеждает Коншин.

Четин и сам понимает, что ждать больше нельзя, сам клянет себя за робость, но не знает он, куда идти. Ракеты шпарят кругом, и не понять, где же передовая; и боится взводный, что заведет людей неведомо куда. Ему кажется нужно через большак и правее, а сержант доказывает - брать левее. Компас у Четина есть, но что компас без карты. И слышит он чей-то шепоток: "Заведет нас "щечки" к фрицам как пить дать..." И наконец решается.

- Сержант, - говорит Четин как можно тверже, - я беру одного бойца и иду. Если выйду верно, пришлю его обратно, и он поведет взвод. Если не найду ротного, тогда пойдем, куда вы хотели.

- Да я уверен в своем направлении, лейтенант. Уверен...

- Вы меня поняли, сержант? - перебивает Четин резко.

- Понял! - отходит от него Коншин, выругавшись про себя.

Ругается про себя и Кравцов, уже около часа ждущий четинский взвод и пропавшего своего связного; ругается и стоящий около него проводник - грязный, в обожженной шинели боец, которому страсть как не хочется обратно, тем более когда засветлеет, а дело к тому идет. Ругается и начальник штаба, увидев Кравцова.

- Вы еще здесь? Где ваша рота? Светать же начинает! Какого черта! - кричит он, не слушая объяснений ротного.

Ругается, поминая и бога, и мать, и второй взвод, продрогший, измаянный долгим ожиданием. Плюнув на страх и близость передка, не выдерживают и начинают осторожно покуривать, пряча в рукава шинелей коварные огоньки самокруток.

Ругаются и отделенные командиры, окружившие Коншина и твердящие в один голос: идти надо!

Но Коншин колеблется, не хочет бросать лейтенанта, да и неудобно принимать взвод при живом командире.

- Ну, товарищи, что будем делать? Ждать лейтенанта или трогаться? обращается он наконец к взводу, когда уже стало ясно, что через полчаса рассветет совсем.

- Трогаться, сержант! - Это говорит Савкин, которому лучше других понятно, что надо прибыть им на место затемно.

- Лейтенант уже небось к немцам забрел!

- Неверно он пошел, чего тут...

- Надо топать, сержант.

- Нельзя больше ждать!

И тогда командует Коншин:

- Взвод, слушай мою команду! - И ведет людей по избранному им направлению.

Минут через пятнадцать стали проглядываться в снежном дыму неясные, размытые тени домов и деревьев.

Но та ли это деревня? Вдруг другая, немцем занятая? Не завести бы взвод прямо им в лапы. Правда, что-то подсказывает - не обманывается он, но людей все же останавливает. Подзывает отделенных: что делать будем? А тут неожиданно вспыхивает ракета и бросает людей в снег - неужто так близко немец?

Командир первого отделения вызывается идти первым - разведать, та ли деревня. Поднимает ребят, развертывает в цепь и уходит. Остальные лежат в снегу, посматривают вслед - что будет, что случится?

Но ничего не случается. Благополучно доходит отделение до деревни, и сразу кто-то из бойцов бежит обратно - за ними, значит. Коншин, не дожидаясь, двигает взвод, и вскоре умученный ожиданием Кравцов встречает его.

- Куда вы, мать вашу... подевались?

Коншин объясняет причину задержки.

- Так и знал, что Четин! Черт бы его взял! Принимай взвод - и быстро на передовую! Вот проводник. И бегом, бегом! Понял?!

- Есть бегом! Понял!