Оскверненные - Ярослав Толстов

Он засмеялся, хотя смех вышел притворный.

– Вот за это ты мне и нравишься! Рубишь правду с плеч! Выпьем же за это еще!

Он заказал нам еще легкого пива. Я решил не отказывать, тем более алкоголь мне потребуется, чтобы хоть на секунду унять головную боль.

Тайлер действительно не убивал невинных, правда проблема заключалась в несколько ином. Он попросту считал, что невинных в этом мире не существует, у каждого найдется свой грешок, за который можно зацепиться, а значит – его можно и убить.

Но убить Кормана – я учусь с ним в одном классе, мы знакомы с самого детства и когда-то дружили, да и Аманда к нему неравнодушна, – и вот так просто его убить… хватит ли у меня смелости? Еще раз отнять жизнь.

Как же у меня раскалывалась голова. Я десять минут провозился со шкафчиком только чтобы его открыть.

– Заклинило тебя там, что ли? Ну, давай же, – нервно пробурчал я, пытаясь открыть дверцу, но затем, не выдержав, в сердцах стукнул по ней кулаком. – Твою мать!

– Дилан! – совсем рядом раздался голос.

Я повернулся и от неожиданности вздрогнул, увидев перед собой одноклассницу Линду, которая, прижав к груди ранец, с любопытством на меня смотрела.

– А что ты делаешь? – поинтересовалась она.

– Хочу достать кое-какие учебники.

Ее бровь изогнулась дугой.

– И чего не достаешь?

– Дверь заело, не могу открыть, – грустно сказал я, вновь прилагая усилия и вновь потерпев неудачу.

– Значит не правильно ее просишь.

– Чего?

Линда встала рядом.

– Вводил код на замке?

Я скептически на нее воззрился.

– Думаешь я совсем придурок, да? – сказал я наконец. – Конечно, вводил.

Кажется, вся эта ситуация ее забавляла.

– Если правильно попросить, он сам тебе откроется, – сказала Линда таким тоном, будто открывала мне страшную тайну.

– Угу, или это будет означать, что в нем поселился полтергейст.

Не реагируя на мои язвительные подколы, она наклонилась к шкафчику почти вплотную, словно собиралась прикоснуться губами, а затем что-то неслышно прошептала, после чего отстранилась от него.

Она спокойно потянула за ручку и дверца шкафчика легко открылась, без этого невыносимого скрипка, который постоянно преследовал меня столько лет и выводил из себя.

– Класс, – протянул я. – ты мастер разруливать проблемы с дверями. Теперь всякий раз, когда у меня возникнут с этим трудности буду звать тебя на помощь.

– Обращайся, – мило улыбнулась девушка; она заглянула вовнутрь и скривила лицо в гримасе: – А я думала в моем шкафчике настоящий бардак.

Я принялся складывать нужные тетради и учебники себе в сумку.

– Так вот значит чем ты занимаешься: общаешься с неодушевленными предметами.

– И не только, – ответила Линда таинственным голосом, а затем звонко рассмеялась. – С живыми интереснее, они более разговорчивы.

«Знала бы она Тайлера, возможно, изменила бы свое мнение», – Усмешка тронула мои губы. Она это заметила.

– Что?

– Нет, ничего, так, кое-что вспомнил, – быстро отмахнулся я, переводя разговор на другую тему. – Ты уже выбрала куда собираешься поступать? Я хотел на филологический.

– Да, я слышала ты пишешь рассказы.

– Нет, уже не пишу. Как выяснилось, это было простым ребячеством. Сейчас я этим не занимаюсь, но я веду личный дневник… И пока что в нем ни одной записи.

Она засмеялась. Ей понравилась моя шутка?

– А ты?

– Веду ли я дневник?

– Нет, каковы твои мысли касательно будущего, куда ты собираешься?

– В Дарквуд, на медицинский. Хочу лечить животных.

– Круто, – сказал я. – Если нужно помогать зверушкам, я только обеими руками «за». Обожаю этих милых пушистых созданий.

– Да, это здорово, – согласилась она. – Ну так… – Линда замялась, словно в нерешительности, смахнула со лба прядь огненно-рыжих волнистых волос, и потом выдохнула, – не хочешь сходить со мной в кафе? Попьем кофе… Или чай.

– Конечно. Люблю чай. И кофе… только не сейчас, давай чуть позже. Нужно еще кое-что сделать.

– Хорошо. – Она кивнула. – Тогда увидимся. Береги себя, Дилан.

– Ты тоже.

Мы попрощались, и Линда ушла. Я задумчиво смотрел ей вслед; один раз она обернулась и я, помахав ей рукой, второпях закрыл шкафчик, закинул сумку на плечо и, развернувшись, быстрыми шагами поплелся из школы.

На улице накрапывал дождь. Я накинул на голову капюшон и засунул руки поглубже в карманы джинсов. Сгустки мощных темно-серых масс грозно собирались в громыхавшем небе и тянулись к городу, словно гигантские киты.

Я завернул за угол и остановился возле небольшого магазинчика мистера Ранко. Он был закрыт, хотя обычно в это время дня двери были доброжелательно открыты для любого покупателя, а изнутри всегда доносилась тихая приятная мелодия кантри. Старик любил кантри – просто обожал, но больше этого он любил рассказывать и нахваливать исполнителей.

За витриной лавки был кромешный мрак, а на двери висела табличка «Закрыто».

«Может отлучился куда?»

Это было не важно, ибо судьба вела меня совсем в другое место. Куда я меньше всего сейчас хотел попасть. Головная боль не прекращалась ни на минуту; она внедрилась в мой организм, стала со мной единым целым, управляла мной, отключала разум и пробуждала дикие инстинкты.

Шмыгнув носом, я направился в сторону злосчастной улицы. Двигался в ускоренном темпе, ибо время поджимало, а мне еще нужно было успеть дойти.

«Совсем скоро это пройдет»

Я послал его к черту и продолжил путь. Добрался до Мертвого Дома и уставился в его каменные глазницы, равнодушно созерцающие мир в его истинном сером, блеклом, полумертвом состоянии.

«Этому миру не долго осталось существовать»

Он смотрел на меня с каким-то холодным спокойствием, словно предрекал к чему приведут все эти старания – к чьей-то смерти, и, вполне возможно, что моей. В горле образовался тяжелый ком, который я попытался сглотнуть. Когда-то здесь жили люди. Давным-давно, а может быть пару лет назад. Дом должны были снести, в нем почти ничего не работает. Казалось, лампочки зажигались в зависимости от настроения дома.

По многоскатной крыше уныло стекала черная вода, дождь просачивался сквозь штукатурку. Я промок до нитки, но не торопился заходить внутрь. Медленно поднялся по лестнице и встал под навес террасы. Волосы прилипли ко лбу. Я не мог унять дрожь, но все-таки нашел в себе силы собраться и войти.

В прихожей было темно и прохладно. В глаза моментально бросились отталкивающие обои черно-белого цвета, вызывавшие открытую неприязнь и даже необъяснимую ненависть; они скрывали под собой нечто ужасающее, и я боялся узнать что.

Словно услышав, как я вошел, с задней комнаты стали доноситься характерные стоны, хрипы и протяжные мычания гостя. Там же я обнаружил и прямоугольный деревянный стол, а на нем почти неподвижно лежал мой гость – юноша моего возраста, крепко скованный веревками; я заранее установил крепления на руках и ногах, зафиксировал каждый палец – он не мог ничего поделать и болтался почти, как червяк на крючке.

Загорелась лампочка, озаряя помещение тусклым светом. Гость почувствовал, что он не один и попробовал приподнять голову,