Мой друг - Оливия Лоран

Раздумывает не долго, но все же отпускает.

— Сядем в машину?

— Говори, что хотел и уезжай.

Потряхивает. Все еще штормит. Не знаю как держусь на ногах, но что бы сейчас не предложил — пойду в отказ, упрусь рогом, блин. Находит задержанный аффект отчаяния.

Артём поджимает губы, напрягает челюсти, в глаза не смотрит. Куда угодно, но не на меня. Помолчать приехал? "Прости" и замяли? Я ведь и правда никогда и дуться-то толком не умела. Какой-нибудь пустяк разруливала наша детская мирилка. Больше как прикол, что-то общее, только между нами… Но пусть только рискнет сейчас кирпич припомнить, пришибу им же!

— Ми, не знаю, что сказать…

Ну супер! Подготовился прям.

— Придурок, идиот конченный, херню сморозил. Не знаю… Не смог сдержать в моменте. Раскачало че-то.

Кидает быстрый взгляд, реакцию проверяет. А меня и правда расшатывает… Не могу, так сложно злиться, не умею, блин! На него не получается… Обида заливает, с примесью банальной ревности. Сколько так тянуть еще, смогу ли? И без него никак и с ним… тяжко.

Переминаюсь с ноги на ногу, подрагивая от холода. Хоть и теплая зима в этом году, но все же февральская ночь дает о себе знать, пробирает до костей.

Или не в этом дело?

Снимает кофту, заботливо накидывает на мои плечи, выкручиваюсь и отхожу.

— Да подожди!

Направляюсь прямиком на пассажиркой сидение. И это не от того, что передумала и приняла его предложение, а потому что сама так решила! И не важно, что могла бы с таким же успехом пойти в дом…

Садится следом, заводит двигатель и включает обогрев на полную.

— Мил… — выдает на серьезе. — Че делать будем-то? Тебе норм? Не ломает разве? Меня пиздец как колбасит! Целый день, блядь! — вываливает на одном дыхании. — Мириться надо…

— Кому надо?

— Мне… — произносит, не раздумывая. — Тебе. Нам!

— Подумаешь… Друзья приходят и уходят, — роняю тихо, а саму от этих слов выворачивает.

Разве готова к этому? Да это мой самый жуткий кошмар!

— Блядь… Ты щас серьезно? Серьезно, Ми? Пиздец… Какой уходят?! Какой, нахуй, уходят! Охереть…

Ничего не отвечаю, лишь плечами неопределенно пожимаю. Лицо держу. Все старания прикладываю к этому невыносимо энергозатратному процессу. "Не выглядеть жалкой" — кручу на повторе.

А его заметно передергивает… Сжимает руль до побелевших костяшек на руках. Кривится так, словно… словно мои слова ему причиняют боль.

— Нет, блядь. Это навсегда, — отрезает со всей уверенностью. — Поняла? Навсегда, Ми.

Вот только… Что навсегда? Что в его понимании значит "навсегда"? Какой смысл вкладывает в это слово? И на сколько сильно он разится с тем, что вкладываю я.

— Я соскучился… Хреново без тебя, тоскливо, — давит с каким-то отчаянием.

«Мне тоже» пульсирует в голове, но произнести не способна.

— Дай обниму? — со слабой надеждой просит.

— Не хочу… — хочу! Еще как хочу! Но разве я могу это сказать?

Противоречу сама себе. И все-таки злость есть. На себя. Почему мне кажется, что это я все усложняю? Может просто признаться? А там что будет. Как сказать? Начинаю раскручивать и только закидываю себя в состояние жуткого стресса. В панике стягивает спазмами живот, диафрагма зажата — не вздохнуть, лицо пылает, даже на ушах ощущаю жар, ком в горле — не выдавить и слова.

А он тем временем усмехается… Но в смехе этом нет ничего веселого. Какой-то нервный он, вымученный, безысходный.

— Потерять тебя — невозможно… Скучаю. Пиздец как.

И тут я совершаю что-то невообразимое…

Кидаюсь к нему сама. Лечу прямо в руки, будто кто-то толкает в спину. Жмусь с особой одержимостью, пробегаясь пальцами по затылку. Судорожно тяну воздух, качаем по полной. И такое облегчение разливается по телу, а за ним табун мурашек.

— Задушишь, — хрипит на ухо, вызывая смех.

— Сам просил, — уже улыбаюсь.

— Ми… Я бы никогда… Хрен бы тебя пустил… Ну, туда, куда отправил.

— Заткнись, не порти момент, — вжимаюсь сильнее.

— Мирись?

Глава 5

Спойлер:

Кровь приливает к лицу, и я цепенею, когда он,

прилагая неимоверные усилия, цедит сквозь зубы:

— Милана, за мной.

Милана

Даже не знаю, радоваться или нет, что у меня достаточно хорошая память. Каждое сказанное Артемом слово прочно засело в мозжечке, впечаталось намертво, не выдрать, не вывести, можно даже не пытаться.

"Тебе норм? Не ломает разве? Меня пиздец как колбасит!"

Если бы он только знал… Если бы знал… Как выкручивало, выламывало каждую косточку, пока проживала день без него. Всего один гребаный день! А что касается жизни? Как я смогу прожить ее одна? Даже страшно вообразить… Мне всего восемнадцать, не стоит заглядывать так далеко, ведь никто не знает, что нас ждет в будущем, нет смысла даже размышлять об этом. Но я размышляю. В мельчайших подробностях прокручиваю дни, когда наши дороги разойдутся, и я останусь одна. Нужно быть законченным мазохистом, чтобы так терзать свой мозг, изводить себя, представлять, во что превратится мое жалкое существование без него. Но фантазировать себе не позволяю. Нет ничего хуже того, чтобы разрисовать яркими красками наше совместное общее будущее, а затем разрушиться до основания, столкнувшись с суровой реальностью и одиночеством.

Вчера я была практически на грани того, чтобы признаться, выложить все, что кипит на душе, все что испытываю, чувствую к нему. А если бы он не ответил взаимностью? Что бы случилось тогда? Какой бы была после этого дружба? Да я бы первой сдалась, не смогла продолжать общаться как прежде, так сказать — "дружить".

"Это навсегда. Поняла? Навсегда, Ми."

Навсегда… Очень хочется в это верить. И я не буду тем человеком, который уничтожит все, что мы строили на протяжении одиннадцати лет. Нет… Никогда, никогда ему не скажу. Лишь по той причине, что боюсь потерять. И он боится. Этого невозможно было не почувствовать.