Дом на песке - Рустам Ибрагимбеков

Алик. Я все понимаю, я старый, мудрый и усталый человек. И я все понимаю. Именно поэтому я и хочу на тебе жениться. А он ничего не понимает, мой научный руководитель. Он весь состоит из правил: можно, нельзя, надо, обязан, хорошо, плохо... Он высокоморальный человек. И по его правилам, то, что у тебя было со мной, - это плохо. И он никогда этого не переживет. Умрет, но не простит. Я знаю таких... Уж лучше бы ты ему ничего не говорила.

Валя. Я не могла не сказать... Я же люблю его... Если бы ты знал, как я его люблю!

Алик. Именно поэтому ничего не надо было говорить.

Валя (сквозь слезы). Я так его люблю! Ты веришь мне, Алик? А с тобой так получилось потому, что мне было жалко тебя... честное слово... Потом, правда, мне это понравилось, я не отрицаю... но вначале было только жалко. Больше ничего.

Алик. Да ладно, что ты меня уверяешь? Жалко так жалко. Все равно ты молодец. И не надо плакать. Я же говорю, ты то, что мне нужно... Я люблю добрых. (Гладит ее волосы.) А он не любит... Он любит порядочных, высокоморальных. Он сам такой и таких любит. Отец Сергий... Ну, не плачь. А то ведь все повторится - из жалости... А у нас времени нет. Нам в загс надо ехать.

Валя. Никуда я не поеду.

Алик. Ну, ничего. Пусть он скажет свое веское высокоморальное слово, а потом мы уж как-нибудь наладим свою жизнь. А где он сейчас?

Валя. На дачу уехал.

Алик. Зачем?

Валя. Он не мог не поехать. Они всей семьей там собираются.

Алик. Ну, конечно, не мог. Традиция! Семейные обязательства! Он же человек слова. Раз обещал мамочке и папочке, то обязательно должен поехать! Что бы ни случилось. Долг - выше всего!

Валя. Он обещал им.

Алик. Я и говорю.

Валя. Он скоро вернется. Он только скажет им, чтобы они не ждали, и сразу же приедет.

Алик. Будем надеяться... Подождем. Но он, конечно, не приедет.

Валя. Почему?

Алик. Потому, что для таких, как он, папочка и мамочка важнее всего.

Валя. Не надо говорить о нем таким тоном.

Алик. Ладно, не буду... Но это ничего не меняет.

Валя. Он обязательно приедет. Я знаю, что он приедет.

Алик. Посмотрим. Но я-то точно знаю, что он не приедет. Уж я-то хорошо его знаю... И вообще у вас не получится... Поздновато вы встретились... Он и сам мучиться будет и тебя замучает. Только жизнь друг другу попортите. Ты хочешь испортить ему жизнь?

Валя. Нет.

Алик. Ну вот, видишь... А меня ты спасешь. С тобой я буду в полном порядке. Меня отмыть, почистить, отремонтировать - я как новый буду... Ну, не плачь. Давай лучше выпьем. (Наливает в бокалы шампанское.) На, держи... Выпей, выпей... Это помогает... Будь здорова...

Валя (всхлипывает). Будь здоров...

Алик. Вот молодец... Все будет хорошо... Я тебе обещаю.

На даче Эльдар стоит неподалеку от Матери с камнем в руках.

Эльдар (Матери). Ну, а теперь ты довольна?

Мать. Чем?

Эльдар (устало). Ты еще спрашиваешь?

Мать. Я не заставляю тебя. Ты можешь уехать в любую минуту.

Эльдар. Могу?.. А кто будет таскать эти камни?

М а т ь. Я.

Эльдар. Как же я уеду?

Мать. Не знаю.

Эльдар. Ты ничего не знаешь, мама. И ничего не хочешь знать, кроме этой дачи... (Идет с камнем к скале.)

Мать еще несколько мгновений стоит посреди своего участка, на том месте, где Эльдар вырвал из ее рук первый камень, потом медленно движется к навесу и, видимо, чтобы не упасть, хватается обеими руками за трубу, служащую опорой.

Отец (испуганно). Что с тобой? Тебе плохо.

Мать. Все в порядке. Сейчас пройдет.

Отец. Где лекарство?

Мать. В сумке.

Отец поспешно достает из сумки пакетик с лекарством. Помогает Матери проглотить таблетку и запить ее водой.

Эльдар (бросив камень у скалы). Что случилось?

Отец. Приступ.

Мать. Ничего, ничего... Сейчас пройдет.

Эльдар (идет к навесу, помогает Матери сесть на кровать). У тебя озноб...

Мать. Это пройдет... (Начинает задыхаться, озноб сменяется мышечными судорогами по всему ее большому, грузному телу.)

Эльдар (в отчаянии). Я же просил тебя!.. Я же просил тебя не трогать эти камни!

Мать. Ничего, ничего, все обойдется... Ты напрасно сердишься... Я прекрасно себя чувствую, когда работаю.

Эльдар. Я не сержусь.

Мать. Мне не тяжело... Я тихо-тихо все сама перетаскаю... Это даже полезно... И силы у меня еще есть. Ты не думай... Спроси у Отца. Он видел, сколько я за один день сделать могу

Отец. Да-да, ты много работаешь...

Эльдар. Мама, тебе нужно полежать сейчас... Ну, прошу тебя. Папа, дай подушку... вот так... (Укладывает Мать на кровать.) Лучше на спине...

Мать. Да. Так легче дышать... (Закрывает глаза.) Сейчас все пройдет... Это недолго... Устала... А раньше цемент мешками таскала... Кажется, это совсем недавно было. А уже тридцать лет прошло. (Эльдару.) Ты помнишь, как я детский дом строила?

Эльдар. Помню, мама.

Мать. Крыши не было, дверей тоже... одни стены торчали, да и то не все... А у меня двести ребят под открытым небом. И мои трое с ними... Акифа еще не было. Ты помнишь, Эльдар?

Эльдар. Помню.

Мать. И все равно к Седьмому ноября все было готово... Да, тогда у меня были силы.

Отец. Ты и сейчас молодцом.

Мать. Я не жалуюсь... Куда-то сестра твоя запропастилась.

Эльдар. Она была у меня сегодня.

Мать. Я очень тебя прошу - будь повнимательней к ней, она такая одинокая.

Эльдар. Хорошо, мама.

Мать (не открывая глаз). А помнишь, как я вам читала? Вы очень любили слушать, когда я вам читала. Больше всего вы любили "Оливера Твиста"... Света не было... Ты все время хотел дотронуться до керосиновой лампы. Пока не обжегся. Помнишь?

Эльдар. Да, мама.

Мать. Но это было раньше... А потом я выбросила ваши пирожные. До сих пор не могу простить себе... (Отцу.) Ты этого не знаешь... Это было без тебя... Ты был на фронте.

Отец. Я знаю. Ты много раз рассказывала.

Мать. Разве? Я не помню... Я выбросила эти пирожные. Они начали спорить из-за них, мои дети. А я рассердилась... Я очень не любила, когда они что-нибудь жалели друг для друга. Я заплатила за них треть зарплаты, как сейчас помню, сто двадцать рублей каждое... все три почему-то были разные... И дети чуть не подрались из-за них. Я так испугалась... Я так хотела, чтобы они любили друг друга... И вдруг из-за пирожных столько злости... Даже когда я попросила их, они не хотели уступить друг другу... И тогда я выбросила эти пирожные. Все три... Они плакали... Они были очень голодные. Им даже хлеба досыта не доставалось тогда... Мне так было их жалко, моих маленьких деток...

Эльдар. Но зато мы никогда больше не спорили из-за еды.

Мать. Я так хотела, чтобы они выросли дружными.

Отец. Они очень дружат. Напрасно ты сомневаешься в этом. Правда, Эльдар?

Эльдар. Да, папа.

Мать. Я очень хочу, чтобы здесь был дом, - тогда они хоть летом будут жить все вместе... как раньше... Они так редко видятся... Это будет их общий дом... (Сделав усилие, открывает глаза, смотрит на Эльдара.) Вы обещаете мне, что вы будете приезжать сюда каждое лето?

Э л ь д а р. Да, мама.

Мать (Отцу). Ты тоже?

Отец. Конечно. Как же они смогут без тебя и без меня? Мы будем приезжать сюда вместе.

Мать (глаза опять закрываются). Они как будто чужие люди... Каждый занялся своим делом и забыл о других... И с каждым годом все хуже и хуже...

Отец. Это временно. Поверь мне... Они любят друг друга по-прежнему... Так же, как и мы их. Правда, Эльдар?

Э л ь д а р. Да, папа.

М ать. Я так хочу, чтобы у них был общий дом...

За забором возникает тарахтенье трактора, приближающегося к даче. Мать, вздрогнув, открывает глаза. Прислушивается... В калитке появляется Гулам. Он, пятясь спиной, направляет движения трактора. Мать, ахнув, тяжело садится на кровати. Отец обеспокоено на нее смотрит.

Ничего, ничего... Я лучше себя чувствую.

В калитку, опередив трактор, проскальзывает Агамейти.

Гулам. Так... Разворачивайся... Стоп... Сейчас откроем ворота... (К. Агамейти.) А ты, бездельник, опять здесь?! Смотри, дождешься ты у меня выселю за тунеядство. Это тебе не Франция... Кто не работает, тот не ест... (Подходит к навесу.) Халида-ханум, я человек слова - трактор "ЧТЗ" в вашем распоряжении, можете использовать сколько хотите и для чего хотите: и скалу вам уберет и камень перебросит... Эльдар, приветствую. Я говорю: разве это подходящее занятие для интеллигентного человека - камни таскать! И это, как говорит Адочка, в эпоху, так сказать, научно-технической революции! Ну, Халида-ханум, с чего начнем?

Мать медлит с ответом. Отец уткнулся в книгу. Эльдар сидит опустив голову.

Мать. Спасибо, Гулам, но мы, пожалуй, не сможем воспользоваться вашей помощью.

Гулам (не придав значения ее словам, идет к калитке). О чем вы говорите, Халида-ханум? Мой долг вам помочь. Какое может быть "спасибо", когда еще ничего не сделано?! (Распахивает ворота. Трактористу.) Давай!

Отец (отложив книгу, встает). Прошу вас, Гулам, закройте ворота. И никаких "давай".

Гулам (обескураженно). Не понимаю. Что случилось? Почему вы против? Что в этом плохого, если я вам помогу? А вы мне в чем-нибудь другом поможете... Что в этом обидного? Вы мне, я вам... Как все, так и мы...