Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков - Г. Коваленко

1537 г. Крымский хан Саип Гирей вновь жаловался польскому королю на казаков малороссийских, побивавших татар и состоящих в союзе с русскими казаками: «Приходят казаки Черкасские и Каневские, становятся под улусами нашими на Днепре и вред наносят нашим людям, я много раз посылал к вашей милости, чтоб вы их остановили, но вы их остановить не хотели; я шёл на московского (князя): 30 человек за болезнею вернулись от моего войска, казаки поранили их и коней побрали. Хорошо ли это: я иду на твоего непреятеля, а твои казаки из моего войска коней уводят? Я приязни братской и присяги сломать не хочу, но на те замки, Черкасы и Канев, хочу послать свою рать. А это знак ли доброй приязни братской? Черкасские и каневские властители пускают казаков с казаками непреятеля твоего и моего (великого князя московского), вместе с казаками путивльскими по Днепру, под наши улусы, и что только в вашем панстве узнают, дают весть в Москву; в Черкасах старосты ваши путивльских людей у себя держат; так как на Москву из, Черкас пришла весть за 15 дней перед нашим приходом». Но, не смотря на все меры, предпринимаемые польским королём, связь запорожцев с донцами и городовыми казаками не прерывалась.

В 1538 г. мурза приволжской орды нагаев Кель Магмет вновь жаловался малолетнему Ивану 4 на обиды и разорение, чинимые ему и его народу русскими казаками. На это последовала уклончивая отписка Посольского приказа и Боярской думы: «На Поле ходят казаки многие-казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а и с наших украин казаки с ними смешавшись ходят. И не люди, как нам, так и вам тати и разбойники, а на лихо их ни кто не учит: сделав какое лихо разъезжаются по своим землям».

***

В сороковых годах 16 века донские казаки резко усиливаются и окончательно вытесняют с Дона и его окрестностей нагаев, татар и казаков мусульман. Об этом можно судить из отписки в Москву в 1546 г. путивльского воеводы Михайлы Троекурова, доносившего, что на Дону появились из «разных украин» многие казаки из «черкасцев и киян», в том числе «твоих государевых». По всей видимости, донские казаки снеслись с запорожскими черкасами и, соединившись, очистили Дон по всему течению от татар и нагаев, установив полный контроль над всей рекой, вплоть до Азова. Казаки тюрки, до того беспрепятственно кочевавшие по Дону и окрестностям, и контролировавшие Подонье, по большей части были истреблены и рассеяны по степям. Вскоре совсем исчезли со страниц истории. Меж тем, утвердившись на реке, донские казаки стали устанавливать свои порядки, облагая данью проходящие мимо торговые караваны или попросту грабя их. В «крепких местах» появляются первые укреплённые казачьи городки, чьи обитатели с успехом отражали натиск степняков.

***

1548 г. После неудачного похода Ивана 4 на Казань, часть казаков бывших с ним в походе осело в украинных русских городах по Волге, « … дабы не допускать к Казани крымцов и нагаев, и кои после присоединения Казани и Астрахани, стояли на Волге, охраняя переправы большею частию у Переволоки и делая разъезды по степям для разведывания о предприятиях крымских». Так в 1548 г. посольство крымского хана к астраханскому царю (хану) Ямгурчею наткнулось на Дону, вблизи Переволоки на «острогу» – укреплённый деревянным тыном казачий городок. Все попытки татар взять «острогу» приступом были отражены её защитниками. По некоторым данным, это был городок атамана Михаила Черкашенина и мелкого путивльского помещика Истомы Извольского, одного из самых известных казачьих атаманов, решившего контролировать важнейший торговый путь. Крымский хан Сахиб Гирей послал для его уничтожения мурзу Елбузука, но тот был разбит и отступил.

Казаки к этому времени настолько усилились, что не только с успехом отражали татар на Дону, но и сами с успехом совершали набеги на логово своего врага – Крым. В том же 1548 г. Иван 4 получил грамоту от нагайского князя Юсуфа с жалобой, из которой становиться известно об успешном набеге на Крым, а второй их отряд ограбил нагайский торговый караван, шедший с товарами из Москвы в Заволжье. Московский самодержец обещал посланцам Юсуфа унять казаков, но, по всей видимости, сделать это было не так просто.

***

В 1549 г. Юсуф вновь жалуется московскому государю: «В нынешнем (1549 г.), наши люди шли в Москву для торгу, а осенью, как шли назад, ваши казаки севрюки, что на Дону стоят, пришли на них… и куны (деньги) их взяли». Вскоре вслед за первой грамотой приходит вторая, где князь пеняет Ивану 4 на не выполненное обещание обеспечить свободный и безопасный путь в Москву и назад: « … которые на Дону стоят русь, наших гостей в Москву едущих и возвращающихся оттоль, забирают. Если ты тех разбойников, что на Дону живут, к нам пришлёшь или изведёшь, то будет знаком дружбы, а нет, то не будешь союзник». На это московский государь уклончиво ответил Юсуфу: «Те разбойники, что гостей ваших забирают, живут по Дону без нашего ведома, от нас бегают. Мы не один раз посылали чтобы их переловить, а наши люди добыть их не могут. Вы бы сами велели их переловить и к нам прислали, а мы приказали бы их показнить… Тебе известно, что на Поле всегда лихих людей много разных государств».

Такой уклончиво-дипломатичный ответ, с течением времени стал стандартной отпиской русских государей на все жалобы татар, нагаев, турок и персов, ведь это в большой мере перекладывало ответственность на плечи донских казаков. Только де эти воры и разбойники во всём виноваты, а Россия здесь не причём и позволяло смягчить гнев сопредельных государей. Историк С. Соловьёв в своей «Истории России», говоря о 1549 г. пишет: «Видим, что казаки городовые, находящиеся под ближним надзором государства, сделавши что ни будь противное его интересам, уходили на Дон; так путивльские казаки, замешанные в деле ограбления крымского гонца, Левон Бут с товарищами, сказывали: было их на Поле 6 человек и весновали они на Днепре, потом пошли было в Путивль, но на Муромском шляху встретились с ними черкасские казаки, 90 человек, взяли их с собой и крымского гонца пограбили; после грабежа Левон Бут сам – четверт пришёл в Путивль, а двое товарищей его отстали, пошли на Дон».

Впрочем, казаковали на Дону и Волге не только черкасы и русская буйная вольница, но и мелкие русские удельные князья. Так в том же 1549 г. русский гонец к астраханскому хану доносил в Москву: «Шли мы Волгой из Казани в Астрахань, и, как поравнялись с… устьем, пришёл на нас в стругах князь Василий Мещерский, да казак Лючига Хромой, путивлец, и взяли у нас судно царя Ямгурчея; я у них просил его назад, но они мне его не отдали и меня позорили».

Однако нагайские князья и мурзы, жалуясь на казачьи разбои и бесчинство казаков, сами вовсю грабили и разоряли русские украины. Так князь Юсуф отправил в Москву своих послов Сары Мурзу, Ельбулдая и Довляткозя для того, чтобы свободно сообщаться с Россией, не боясь воровства. Иван 4 приветливо встретил мурз и обещал, что если нагаи не будут грабить и убивать русских посланников и торговых людей, то и оно со своей стороны не велит трогать нагаев. В результате переговоров, послы подписали шерть, по которой, обе стороны обязались « … тех послов и гостей на Дону не стеречь, и не имати тех послов и гостей, и не грабити, и лиха ни какого не чинити». В свою очередь Иван Васильевич, желая склонить нагайскую Орду и её князя Юсуфа к союзу против Крыма, велел своему послу в Орде, передать князю следующие слова: «Дошёл до меня слух, что крымский царь недоброжелательствует вам… Астраханскому царю пушки и людей прислал на помощь. Я же, по дружбе вашей ко мне, повелел моим Путивльским и донским казакам крымские улусы воевать». Впрочем, донские казаки продолжали грабить и разорять не только крымцов, но и нагаев, ставя царя в неловкое положение.

В этом же 1549 г. на Дону появляется ещё несколько укреплённых казачьих городков, о чём в «Истории Государства Российского» упоминает Карамзин: «Казаки гнушались зависимостью от магометанского царства и в 1549 г. вождь Сарыазман, именуясь подданным Иоана, строил крепости по Дону». Более подробно, о первом упоминаемом казачьем атамане говориться в очередной грамоте к московскому государю нагайского князя Юсуфа, датированной 1550 г.: «Холопи твои нехто Сарыазман словёт, на Дону в трёх или четырёх местах городы поделали, да наших послов и людей наших которые ходят к тебе и назад, стерегут, да забирают, иных до смерти бьют. … Этого же году люди наши исторговав на Руси, назад шли, и на Воронеже твои люди – Сарыазманом зовут – разбойник твой пришёл и взял их. … Дружба ли то, что на Дону твои холопи, Сарыазманом зовут, наших послов и гостей побивают и грабят?»

На это царь отвечал Юсуфу: «те холопи наши, Сарыазман и в нашей земле многое лихо сделали и убежали в Поле. Мы посылаем их добывать, а вы б от себя велели их добывать, к нам бы прислали».