Мистик Томас Свит - Евгений Александрович Козлов

поместья или характерные черты тех лесов и проселков, проходимость дорог, численность волков и медведей. Ведь находясь в замкнутом экипаже, кучером которого был седовласый старик носивший имя Сэмуэль, он же и проводник, любитель выпить местного клюквенного вина, он и, в общем, то и я, стали свидетелями и пленниками неестественного тумана. В курильнях Лондона не так душно и зябко всем органам чувств одновременно, эта пелена словно живой стеной пронизывала всё, что попадалось ей на пути. Туман взвивался вверх, касаясь самых высоких ветвей деревьев, башней, пытаясь достать до небес. Но был ли он, так страшен, как я описываю? О да, внутри него день стал ночью, и будто был ниспослан злыми духами. Мой храбрый кучер был спокоен, должно быть он родился в этих местах или, уснув под тяжестью алкоголя правил, куда глядят его закрытые веки. Заблудиться мы просто не могли, потому что видно не было практически ничего, мы ослепли под неведомой силой призрака.

Я стал медленно, но верно засыпать, туман, тонкими струйками начал проникать в карету, а затем и в мои легкие, ослабляя меня и погружая в вечный сон. Тяжело дыша, я пытался сопротивляться. Но лишь молитва спасла меня, и, дойдя до строчки – “Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы…”, лошади остановились, врывшись копытами в землю, поднимаясь на дыбы и источая неистовый страх. С псалмом на устах я кое-как выкарабкался из экипажа, который от такой встряски готов был рассыпаться на части. Упав на острый гравий, я глубоко выдохнул, как никогда в жизни и произнес последнее – “…и явлю ему спасение Мое”. И сквозь туман, я смог различить угловатое черное строение. Среди безжизненных лесов, найти человеческое жилище было большой удачей, так я подумал, поверив своим глазам. Проверив состояние моего многострадального проводника, я был рад и в то же время огорчен тем фактом, что он спал, мне даже не нужно было обнаруживать пульс, лишь по тому, как его седые космы возле ноздрей взлетали вверх и снова опускались на морщинистый нос, я осознал, что бояться за его жизнь мне не следует. Я попытался утихомирить лошадей, но безуспешно. Постепенно стали зажигаться огни окон, и мне ничего не оставалось, как пойти туда, где я как думал, обитала жизнь.

Сквозь растворяющуюся дымку зловещих испарений, я не заметил, как ударился лбом об дверь старого поместья. Постучал три раза. И словно по мановению чьей-то незримой руки, дверь отворилась, не издав ни единого звука. Но зловещий шепот кружил вокруг, не одного человека, нет, а множество голосов вторили в унисон между собой, и тогда дрожь скользнула по моему телу. Немного помедлив, я всё же смог шагнуть через порог и моему взору предстало не то, что я ожидал увидеть.

В холле поместья Блекхоул оказалось более десяти человек, они были настолько похожи, насколько различны. Должно быть хозяин дома, высокий стройный мужчина в костюме и в хорошем расположении духа стоял, словно статуя возле своей жены, немного вульгарной дамы в багровом платье и с сияющей пугающей улыбкой. Многочисленные гости однообразны, больше напоминали толпу. Слуги в черных платьях и с белыми фартуками и шапочками, отнюдь не были столь счастливы, глаза прозрачные как слезы, помутнели от мук, что убивали их изнутри. Их страдания передались мне, я наполнился неисчерпаемой тоской и те улыбки, жесты приветствия казались мне уродливо фальшивыми. Но всё же я представился и, подойдя к хозяину дома, пожал его невозможно холодную руку. Шепот стал усиливаться, теперь уже сотни голосов эхом раздавались в душе моей и по стенам столь гостеприимного поместья.

Я попытался влиться в происходящее, но все попытки были четны. Убранство завораживало меня, столь изящного антуража мне не доводилось видеть, должно быть, глаза мне не лукавили, еще тогда меня не было и в помине. Но за всей этой роскошью скрывалось что-то темное, они наблюдали за мной, за каждым моим шагом. Затем я заметил, что холл освещен свечами, но фигуры людей не отбрасывали тени, но я не придал этому особого значенья, игра света, не более того, подумал я. Но вскоре произошло то, что потрясло меня и ужаснуло, смириться с этим я уже не смог.

Женщина в багровом платье и с белым, как мрамор лицом поднесла ко мне и протянула бокал на тонкой ножке с резными узорами. В бокале находилось что-то красное. И я по-христиански перекрестил сосуд. В один миг все люди, вещи, утварь, свечи, туманом растворились, и поместье погрузилось во тьму.

А дальше мои воспоминания размыты. Но точно можно предположить, что я с быстротой эльфийской стрелы выбежал из поместья Блекхоул, вскочил на место кучера и направился куда угодно лишь бы подальше от этого места. И, безусловно, мои молитвы были услышаны, через несколько часов езды, туман стал рассеиваться, и показалась деревушка, название которой я не в силах был запомнить. Именно там мне рассказали о поместье Блекхоул. Но подробности столь ужасны, что я не буду даже намекать об этом, но скажу только одно, там злом пропитан даже воздух.

Вольф открыл глаза, когда-то закрытые ночью, теперь слепли от утреннего света. Словно на миг он уснул, но эта секунда не придала ему сил, не успокоила сердце, терзаемое вечным чувством, будто бы он и вовсе не погружался в мир сновидений, а был, одолеваем бессонницей. Но, не смотря на это, всё же произошло одно так ожидаемое, но на время забытое недоразумение, у юноши снова заболели ноги и словно раскаленные иглы снова вонзились в его стопы, а колени ныли от усталой боли, от которой хочется смеяться или рыдать. Приступы становились опаснее и невыносимее, сжав рукоятки кресла, он стиснул зубы, только бы не закричать, не выдать свой недуг. В душе образовывались ужасные мысли, мысли о смерти, так часто посещавшие его, но во мраке неизбежной всепоглощающей агонии, Вольф увидел образ той, для которой необходимо жить, он представил Адель, она улыбалась ему, обняла его больное тело, делясь теплом, смогла унять боль, что постепенно начала стихать. Чувство полета, неизмеримая жизнью усталость и безмолвное покорение судьбе, вот что ощущал юноша, сидящий в кресле, всматриваясь вдаль бесконечного неба, пытаясь найти в нем просвет вышнего мира.

Неизвестно сколько прошло часов, прежде чем Вольф Фламель смог прийти в себя, вернуться в реальность прежним человеком. Но определенно точно, он не желал сидеть, сложа руки. Он тяжело поднялся с кресла, ожидая скорого падения, но устоял. Внизу был слышан мужской голос, рассказывающий что-то тишине утреннего