След пираньи - Александр Бушков

– Да, в общем-то… – сказал Мазур.

– Вот видите. Взвалили – и не пискнешь. Будь вы человеком не столь загадочным, прошло бы мимо меня и вообще мимо нас. Но грохнуло начальство кулаком по столу: «На твоей, говорит, Бортко, территории убили жену заслуженного человека, секретного капитана первого ранга…» Что тут попишешь? Только каблуками щелкнешь… – Он говорил так задушевно, что невольно тянуло ему посочувствовать. – Значит, вы с супругой из Аннинска ехали?

– Да, – сказал Мазур.

– Проведя там в гостях две надели у гражданина Шагарина Виктора Тимофеевича, что означенный гражданин подробно подтверждает… Авторитетный гражданин. Столь же серьезный и засекреченный… Настолько, что не верить ему ну просто-таки невозможно, в особенности если собственное болыпезвездное начальство три раза повторило: ты, Бортко, свои хамские замашки брось и работай, как джентльмен… – Он спросил участливо: – Как же так вышло, что этот негодяй к вашей жене привязался?

– Если бы знать… – сказал Мазур.

– Значит, вы, вернувшись в купе, увидели, что она лежит мертвая, а этот мерзавец стоит над ней с пистолетом?

– Да.

– И вы его…

– Да, – сказал Мазур сухо. – Это я умею. Есть претензии?

– Какие там претензии – законная самооборона плюс особое состояние души от психологического шока… Ничего необычного я тут не вижу. Любой мужик бы… – Он поднял голову и остро глянул Мазуру в глаза. – Я необычное в другом усматриваю. Свидетелей нет, ни единого.

– А что, на такие дела идут, сопровождаемые дюжиной свидетелей? – жестко бросил Мазур.

– Вы не поняли. Я о проводнице говорю. Исчезла проводница после прибытия поезда в град Шантарск. Случайно, не у вас в гостях обретается?

– Вот не знаю, – сказал Мазур. – Я в эти детали абсолютно не посвящен. Сами понимаете: наши особисты мне о своих действиях не докладывают. Я же не начальник, хоть и звезд изрядно…

– Понятно, – протянул Бортко. – А тут еще бригадир поезда загадок добавляет. Опрошенный по горячим следам, показал, что вы, когда пришли к нему, показали милицейское удостоверение…

– Ну, это он напутал, – сказал Мазур. – Я ему показывал свое офицерское удостоверение, вот это самое. Не разобрался сгоряча, надо полагать.

– Надо полагать, – повторил Бортко. – Так он сам и заявил на втором допросе, три дня спустя. Горячо заявил, прямо-таки вращая глазами и махая руками для пущей убедительности. А в глазах-то у него страх стоял, я такие глаза знаю, насмотрелся… Так он мне доказывал, будто в первый раз напутал, что жалко было болезного…

– Ну, это ваши заморочки, – сказал Мазур. – Я вам рассказал, как было. Если у вас есть другая информация…

– Господи, откуда? – развел руками Бортко. – Ошибся человек, бывает. Ну с чего бы вдруг вам милицейским удостоверением размахивать, когда у вас есть свое, авторитетнее? Да и где вы милицейское взяли бы? И зачем? Вы же не гангстер, в самом-то деле, и интересы ваши, как мне намекнули, направлены на зарубеж… Вы уж простите за нескромный вопрос, но в вашей семейной жизни не было ли трений или иных скандалов на разнообразной почве? Мало ли что бывает…

– Куда вы клоните? – спросил Мазур прямо.

– Изучаю проблему, как оперу и положено, – сказал Бортко. – Был у меня, знаете ли, печальный случай. Один тип, к стыду нашему, милицейский капитан, решил убить женушку. Не угодила чем-то, дело житейское. И убил, козел. Три раза ткнул ножом прямо на дому, а потом убеждал всех, что это ему садистски отомстили уголовные клиенты. И убедил почти, знаете ли. Только нашлась в его показаниях крохотная прореха, вовсе даже пустячная, однако отыскался рядом опытный опер, который за эту промашку тут же ухватился, ну, и размотал клубочек.

– Слушайте… – повысил голос Мазур.

– Да бог с вами! – Бортко излучал сочувствие и доброжелательность. – Я никаких параллелей не провожу и ассоциаций не ищу. Только органы, будет вам известно, – механизм громоздкий и разветвленный. И ваши показания, как любые другие, путешествуют по этому механизму достаточно долго. И на многих этапах попадается хмурый, изначально подозревающий всех и вся народ. Рано или поздно появляется какая-нибудь желчная физиономия, набравшаяся хамства задать циничный вопрос: «А отчего это показания вашего потерпевшего основаны на его собственных словах? И только?»

– Уже задали?

– Можно сказать, – неопределенно ответил Бортко. – Тысячу раз простите, я ведь не из пустого любопытства стараюсь, понимаю, каково вам… Но факты – вещь упрямая. В купе – два трупа. И вы – единственный свидетель.

– А как насчет презумпции невиновности? – спросил Мазур сквозь зубы.

– Так никто ж ее не отменял, – сказал Бортко. – Я вам просто объясняю, какие вопросы возникают в иных умах – и не более того. А знаете, из-за чего эти вопросики возникать начали?

За спиной Мазура тихо стукнули ножки стула, чуть погромче стукнула дверь. Он обернулся – парня в комнате уже не было.

– Все предельно упростилось бы, окажись ваш злодей поездным вором или иной уголовной шпаной, – сказал Бортко серьезно. – Но это ведь не уголовник и не ошалевший наркоман – покойный гражданин Денисов, как вам, должно быть, неизвестно, был человечком довольно приличным. Трудился на ниве маркетинга в шантарской фирме с лирическим названием «Синильга». Я бы, конечно, за стопроцентную добродетель покойного не поручился, частные фирмачи – тот еще народ, но признаюсь вам откровенно: компроматом на него не располагаю никаким. И какого черта он делал в том поезде – притом трезвый и наркотиков не кушавший, – никто внятно объяснить не в состоянии. И совершенно непонятно, зачем ему понадобилось убивать вашу супругу.

– Я его в жизни не видел, – сказал Мазур.

– Не сомневаюсь, – кивнул Бортко. – До этого печального случая ваши с ним пути никак пересекаться не могли – вы с супругою обитали в Питере, он – в Шантарске, где ж вам было познакомиться, а тем более на какой почве враждовать? Нигде не могли пересечься засекреченный балтийский каперанг и сибирский коммерсант… А вот взяли и пересеклись. Если б вы до того в вагоне-ресторане поскандалили – все зацепка. Но не было в том поезде вагона-ресторана, и ехал он, согласно билету, за три вагона от вас…

– А отпечатки на пистолете? – Его отпечатки, тут вы правы, – кивнул Бортко. – И кобура от этого пистолетика была у него под мышкой. И пистолетик был насквозь незаконный. Только это ведь ничуть не объясняет странности всего происшедшего…

– Ну, а я уж тем более объяснить не могу, – сказал Мазур. – Только убил ее он. Некому было больше.

– Верю, – сказан Бортко. – Хотя и в толк не возьму, зачем ему понадобилось. Никто у него вроде бы маньяческих наклонностей не замечал. Вот только шефа, увы, не расспросишь: убили хозяина «Синильги» пару дней назад. Так чистенько и грамотно положили вкупе с женой и охраной, что получается классический тупик… Ну, мало ли. Задолжал кому или дорогу перешел. Нынче у нас норовят самые разные проблемы пулей решать… – Он покосился вбок, на стену. – Словом, пошли сплошные загадки, самые неожиданные пересечения… Вы, кстати, во время отпуска по тайге не гуляли?

– Нет, – сказал Мазур.

– А я тут краем уха слышал, что вы в Курумане какой-то плот строили. Основательное сооружение.

– Строил, – сказал Мазур. – Сначала и в самом деле хотели сплавляться. Потом жене что-то разонравилось – и поехали в Аннинск к Вите Шагарину.

– А плот куда делся? Мазур пожал плечами:

– Проплыли мы всего верст пятьдесят – до Кареево. Там сели на поезд и поехали в Аннинск. А плот я пустил по Шантаре – что с ним было делать, не продавать же? Кому он нужен?

– Действительно… Дальше Кареево не добрались?

– Я же сказал.

Теперь и Мазур покосился на стену, точнее – на зеркало. Было в нем что-то неправильное. Рамка чересчур толстая, а само зеркало чересчур уж вровень со стеной. Вполне можно допустить, что это «стекло Гизелла» – зеркало с односторонней прозрачностью. По ту сторону может торчать целый взвод и пялиться на тебя во все глаза – а ты не увидишь ничего, кроме обычнейшего зеркала. А ведь похоже… То-то и парнишка смылся. Свободно могли отыскать кого-то из тех лесных пожарников… ну, а что это им даст? Устные заверения, никакими доказательствами не подкрепленные?

– Значит, по тайге не гуляли… – сказал Бортко.

– Нет.

– Повезло вам, – сказал Бортко. – А то в тайге за последние недели творилось черт-те что… – Он грузно встал со стула, вытянул из ящика стола потрепанную карту, положил перед Мазуром и стал тыкать в нее авторучкой. – Вот здесь – убийство, и здесь, и здесь тоже, под самым Пижманом, да и в Пижмане несколько трупов. Полное впечатление, словно шел какой-нибудь долбаный Терминатор и развлекался от души, ни разу не попавшись… И если мы эту воображаемую линию продолжим, она аккурат в железную дорогу и упрется. Только там все наоборот: там, в поезде, убийца налицо, хоть и мертвый…