Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2) - Венедикт Ли

– Вира! – биплан стал опускаться вниз. Мы ощутили легкий толчок, когда он отцепился от причальной рамы и ушел в свободный полет.

– Второй пошел!..

Из открытого люка вырывались туманные клочья, и исходила волна холода – наружный термометр показывал всего плюс 6. Снизившись до трех тысяч, мы как раз пересекали экватор. Выпустив из своего брюха пять пташек, «Бродяга» бодро шествовал на юг.

Двухсот сорока метров в длину и тридцать в поперечнике, он когда-то был боевым воздушным кораблем-авианосцем и наводил страх на супостатов, угрожавших власти «ее высочества». А ныне серебристый тихоход и самолетики по две с половиной тонны весом могли вызвать улыбку у любого военного. Впрочем, нам «Бродяга» как раз, подходил. Гелиевый дирижабль безопасен и может тащить на себе груз в десятки раз больший, чем любой самолет. И посадочные полосы ему не нужны. А такое фатальное для самолета понятие, как «катастрофа из-за ошибки пилотирования» для дирижабля практически не существует.

Я поправил на плече гремящую сумку с термосами и поплелся прочь. В коридоре посторонился от нескольких членов экипажа – с вооруженными людьми надо быть вежливым.

– Утренний кофе, господа революционеры! – возвестил я, появившись в рубке.

Кофе приняли благосклонно, шутку игнорировали. Отдавая Перси его термос, я пожаловался:

– Когда ваш, вооруженный пистолетом, кок накладывает кашу – аппетит улетучивается.

– Винтовка рождает власть, – Перси лучился самодовольством – моральный урод, страдающий комплексом маленького человека.

– Понял. Эту стряпню только под дулом…

Кто-то фыркнул. Перси тоже не удержался от смешка. А я быстро сменил тему.

– Бесплодные, мертвые края…

– Ты их видел? – буркнул Перси.

Я притворился смушенным, вроде как не нахожу ответа… и был оставлен в рубке специально для того, чтобы убедиться в собственной дурости. Через пару минут стали поступать доклады разведчиков. Перси с мерзкой улыбочкой поманил меня поближе к рации.

Благословенные, плодородные земли. Край, ждущий руки, что его возделает. Ни следа жилья, ни нынешнего, ни бывшего когда-то. Разведчики наши подробно описывали местность, которую мы не могли видеть из-за укрывавшей ее облачности. И только Придурок отвлекся на россказни о лучах утреннего солнца, веером расходящихся из лазурных прорех в сизо-оранжевых тучах. Он живописал изменчивую сказочную картину, пока наш новоявленный вождь не приказал ему заткнуться.

– Загадка: почему здесь никто никогда не селится?..

Перси пожал плечами. Ответ якобы известен. Первые Люди жили именно в этих краях и чем-то обидели пресвятую Марию. Тогда Дева сказала «Слово» и людей, как поганой метлой, вышибло из южного полушария.

Через два часа характер докладов изменился. Местность внизу скудела растительностью, становилась дикой и неприветливой. Я предположил, что влагу эти места получают от ледников, сползающих с гор. Чем дальше, тем меньше. Перси благосклонно согласился. Его милость ко мне достигла таких размеров, что он приказал коку найти себе к обеду другого подручного, а сам продолжил интеллектуальную со мной беседу. Я с успехом добился, чтобы мои мысли он принимал, как развитие собственных гениальных предположений. Корифей всех наук. Ха.

Еще через час мы услышали радостно-задыхающийся голос Придурка:

– …Правильную сеть линий, пересекающихся под прямым углом! Хорошо видно в косых лучах… чуть позже, в полдень я бы ничего не заметил!..

– Координаты? – ровно отозвался Перси, хотя я видел переполнившее его ликование.

Придурок пояснил нам свое местоположение, и Перси отозвал остальных разведчиков.

– Приму ребят на борт, а ты можешь сесть, выбирай где. Подготовь сигналы, через два часа будем.

Прием самолета на борт происходит просто. Пилот подводит пташку, уровняв скорость с дирижаблем, к опущенной из люка металлической раме. Зацепное устройство вверху самолета касается поперечины трапеции, автоматически срабатывает замок. Затем лебедка поднимает самолет в ангар. Мы с Перси наблюдали, как один за другим двое летунов мастерски подцепились и были бережно взяты в объемистое брюшко «Бродяги». А вот третий никак не мог справиться – боясь врезаться в «Бродягу», не доставал до причальной рамы. А горючки было в обрез, что еще больше вгоняло парня в истерику.

Перси сказал в микрофон:

– Без проблем. Если что, спланируешь, сядешь. Я тебя подберу. Черт с ним, с самолетом, давно списать пора. А пока – давай, тренируйся.

Парень предпринял еще одну, видимо, последнюю попытку. И тут Перси заорал:

– Держи! Держи!! Держи!!!.. Так!! Готово, есть!

Рыдающего горе-аса увели, Перси напоследок хлопнул его по спине:

– Молодец! Я доволен.

А четвертый пилот не вернулся. На радиопризывы наши не отвечал. В бортжурнале Перси сделал о нем пометку: «Пропал без вести 13 января 1358 года».

– Ищете, чем заняться, лишь бы ничего не делать, Одиссей?

Голос раздался как бы с небес, потому что свежевырытая траншея, в которой я находился, уже достигла глубины моего роста. И землекоп Одиссей Гор заслужил минуту отдыха, разве нет?

Я перестал строгать деревяшку и уставился на ботинки Яна. Поднял голову, лицезря последовательно его брюки, рубашку с расстегнутым воротом, и наконец, сам божественный лик. По случаю жаркого климата он позволил себе щеголять без пиджака. Пробковый солнцезащитный шлем увенчивал его гениальную голову. Такой же прикрывал глупую мою. Трость Ян держал в руке – видно в здешнем тепле ноге его совсем полегчало.

– А вы чем заняты, профессор?

Он осклабился.

– Между нами – большая разница. Если я стану все время работать, то когда же мне думать?

– А над чем размышляете?

– У многочисленных народов самые большие перспективы. Эгваль – людское море – ждет великое будущее. Хотя сейчас не скажешь. Нищета. Продажность верхов. Как они сквозь пальцы смотрят на нашу вылазку…

– Ерунда. Эгваль вроде издыхающего пустынного дракона… Мы с легкостью их победили.

– А мне кажется: два года назад это они нам врезали.

Я слушал его с удовольствием. Сын Великого Магистра – в самом деле, вольнодумец. А он снова уставился на игрушку в моей руке, словно вспомнив, зачем пришел.

– Персиваль зовет нас. Бросайте эту дрянь.

Я послушался и бросил. С жужжанием «дрянь» взвилась в воздух, крутясь так быстро, что виднелся только туманный круг. А я, опершись руками о края траншеи, выпрыгнул из нее и встал рядом с Яном. Он изумленно топтался, поворачиваясь всем корпусом. Я спросил:

– Никогда не видели бумеранга?

Эти слова должны были отвлечь его внимание.

В-з-з-з-з-з!..

Не оборачиваясь, Ян поднял трость, моя летающая деревяшка с треском ударилась в нее и упала у наших ног.

– Идемте, – повторил Ян. – Не надо срывать на мне свое дурное настроение.

Мы прошли по короткой улочке, образованной двумя рядами полусферических куполов – палаток-кулеров, защищавших нас от свирепой дневной жары. Вокруг каждой лепестками огромного цветка раскинулись сверкающие плоскости солнечных батарей. Работали мы только ночами или ранним утром. Сейчас двенадцать, до полудня два часа. Сил оставалось лишь на строгание игрушечных бумерангов. Время сиесты.

Одна из палаток в конце «улицы» перегораживала ее, в тупичке стоял вездеход – открытая машина – личный транспорт его королевского величества – Персиваля Лауреля. Он теперь требовал, чтобы его называли полным именем, без фамильярных сокращений. В машине была стационарная рация – доносить до нас начальственную волю. Персиваль приказал, чтобы портативные (страшно неудобные) переговорники мы всегда таскали с собой.

В тесном тамбуре я пропустил Яна вперед. Внутренняя дверь открылась. О-ох, слава Марии-деве! Вдыхать пресный кондиционированный воздух показалось счастьем. Важный, как индюк, Перси встретил нас пронизывающим взглядом, выдержал многозначительную паузу. Вкусите, дети мои, райского блаженства, пока я не взялся за вас всерьез. С ним были обе наши женщины. Как раньше Эвишка была в фаворе у Яна, так теперь Наташа наверстывала упущенное. Я для нее – пройденный этап.

– Порадуйте, профессор, – сказал Перси.

– Скелетики… – ввернул я.

Всю неделю, раскапывая очередной, осевший почти до неприметности холм, что тысячу лет назад был жилым строением, мы обнаруживали одно и то же. Энтузиазма от этого не прибавлялось. В лагере возросло потребление снотворных, кто-то попробовал баловаться спиртным, что в такую жарищу смерти подобно.

Ян сказал:

– Здесь держали оборону. Потом город горел. Уцелевших расстреливали группами или по одному – возможно, после допроса. Встречаются сходные повреждения пальцевых фаланг. Иногда мы находим это, – Ян показал нечто вроде монеты тусклого желтого цвета – в сплаве в значительной доле присутствовало золото. Даже спустя тысячу с лишним лет изображение молодой женщины было вполне различимо. На обратной стороне надпись: «Славься, Мария».