На грани безумия (СИ) - Владимир Кельт

Потому что сам в шаге от Хранилища.

Оставив машину на парковке, я зашел в подъезд и по ступеням поднялся на пятый этаж. Лифт давно не работал, дом старый, должно быть стоит в Восьмом секторе со времен вторжения Иных. А может и вовсе застал жизнь без черных уродливых кораблей в небе и Иллюзиона. Я бы с удовольствием послушал его историю о той другой жизни, но стены с потрескавшейся штукатуркой и облупившейся краской молчали, надежно припрятав свою тайну под пылью времени. Я остановился у двери своей квартиры, и прежде чем поднести запястье к кодовому замку, позволив считать данные I-чипа, — прислушался. После смерти Лины я стал осторожен, возможно, даже слишком.

Вроде бы чисто.

И все же я достал из кобуры пистолет-игольник. Мое табельное оружие отобрали вместе с лицензией, и тогда я прикупил этого маленького убийцу. Модель «А-15» с эргономичной полимерной рукояткой, коротким тонким стволом, с выбором режима скорострельности и вместительным магазином под два типа игл. Легко носить скрытно, к тому же убойная сила на средней дистанции довольно высока, а на малой удачно выпущенная игла способна пробить легкую броню.

Замок тихо тренькнул, я вскинул пистолет и открыл дверь. Быстро проверил гостиную, зашел в спальню, толкнул хлипкую пластиковую ширму уборной и заглянул за экран душевой кабины. Никого.

В квартире было темно, привычно пахло корицей. Убрав пистолет, я подошел к затемненному окну и прикоснулся ладонью к раме. По стеклу пошла рябь, затемнение сошло, впуская мертвенно бледный неоновый свет. Напротив дома раскинулся новый «улей» с современными квартирами-сотами, где едва хватит места развернуться такому одиночке, как я. Поэтому я снял жилье в старом, аварийном доме, с потертыми скрипучими креслами, шатким столом и вечно скребущими в вентиляции крысами. Мне всегда нравилось свободное пространство.

Я подошел к светящейся тусклым синим светом капсуле, и провел рукой по холодной гладкой крышке. Капсула «Грезы.7R» выделялась ярким пятном на фоне обшей скудной обстановки, и выглядела так, словно попала сюда из будущего. Эдакая высокотехнологичная штуковина, о назначении которой крысам в вентиляции никогда не догадаться.

В дверь тихо постучали. Я бросил взгляд на часы и лишний раз убедился, что Мэй до безобразия пунктуальна. Еще бы, ведь в ее работе ценится каждая минута.

— Привет, — улыбнулась она с порога и чмокнула меня в щеку, оставив алый след от помады.

— Шикарно выглядишь, — ответил я вместо приветствия.

Для пущей убедительности я картинно присвистнул, на что Мэй захихикала, прикрыв рот ладошкой. Выглядела она действительно шикарно. Миниатюрная, аккуратная, будто фарфоровая статуэтка, раскосые глаза были подведены черными тенями, по плечам струились глянцевые фиолетовые волосы и ниспадали на аппетитную грудь, которую совсем не скрывало кружевное белье. Да, Мэй заявилась ко мне в одном белье и серебристом плаще, в который куталась на улице.

Она прошла в гостиную, села в потертое кресло и закинула ногу на ногу.

— Акс, тебе как всегда или может ты наконец-то передумал и хочешь чего-то бОльшего? — кокетливо спросила Мэй.

— Как всегда, — ответил я.

— Я тебя обожаю!

Я достал из тумбы бутылку красного эрзац-вина, которое всегда держал для Мэй. Налил ей бокал, плеснул немного себе и уселся в кресло напротив. Нас разделял небольшой, покрытый царапинами пластиковый стол, но все же я чуял запах Мэй так, если бы она сидела у меня на коленях. Пахла Мэй цветами, мылом и сексом.

Она подкурила длинную тонкую сигарету и со всей серьезностью спросила:

— Что случилось? Рассказывай.

Я рассказал обо всем, что произошло со мной за последнее время. О тестировании у Бартона, о чертовой лицензии, о трупах в тринадцатом секторе и о Кассандре Милз. Рассказал все без утайки, вывалил на голову бедняжки Мэй столько, что даже засомневался: поймет ли она меня?

И вот она сидит напротив, красивая и сексуальная, внимательно слушает, выдыхает струйки сизого дыма и сосредоточенно о чем-то думает. Странное дело, но в такие моменты я никогда не хотел Мэй. Наверное, потому что относился к ней по-особенному. Мы познакомились через пару месяцев после смерти Лины. Я тогда вляпался в дерьмо и с особым усердием катился вниз по наклонной. В один из вечеров вызвал на дом дорогую шлюху — приехала Мэй. Я был пьян и был с ней очень груб, вел себя как мерзкое похотливое животное, за что и получил. У Мэй отличный хук правой, отрезвляет. Надо отдать ей должное — вместо того чтобы уйти, она принесла льда, и мы разговорились. Той ночью Мэй разбила мне нос, но смогла хоть немного подлечить израненную душу. Мы проговорили до утра, затем я заплатил и она уехала. С тех пор мы стали друзьями.

— Значит Бартон по-прежнему считает, что у тебя НОКС, — задумчиво сказала Мэй, подкуривая очередную сигарету. — Надеюсь, ты ему не рассказал про эту Кассандру?

— Конечно нет, — фыркнул я. — Если бы рассказал, он решил бы, что у меня обострение, и списал в Хранилище. Я не хочу в Хранилище, Мэй. Если меня спишут, то живым я оттуда не выйду. Для меня остаться в Иллюзионе на такой долгий срок — это верная смерть, мозг не выдержит, попросту сварится.

Она наклонилась ко мне через стол и пристально посмотрела в глаза.

— Тебя не спишут, Акс. Что бы ни заливал Бартон, он не имеет права этого сделать из-за одних только снов или фантазий. Это банальное запугивание. Зато если ты сорвешься прилюдно при свидетелях или кому-то навредишь на этой почве — тогда у него будет зеленый свет. Так прописано в медицинской директиве «Тридцать два-У». Это единственное за что могут списать по медицинским показаниям, а за остальное списывают юстициары.

— Точно?

Мэй скорчила обиженную мордашку.

— Да! Я все-таки нейропсихолог и училась в институте!

— Тебя отчислили, — усмехнулся я.

— Ну и что. Зато вот это, — она постучала пальчиком себе по лбу, — вот это им не отобрать. Мои знания остались при мне. Акс, я могу дать пару советов как обмануть Бартона на следующем тестировании. Если все сделаешь правильно, то получишь обратно свою лицензию.

Я нервно усмехнулся. Вытряхнул из пачки последнюю сигарету, подлил Мэй вина.

— Я уже ни в чем не уверен… Не знаю как тебе объяснить… — я замялся. Нервно крутанул колесико зажигалки, подкурил. — Мэй, я ведь действительно уверен, что Лину убили в Иллюзионе.

Она хотела что-то сказать, и уже открыла рот, но я остановил жестом.

— Нет, не надо, Мэй. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что в Иллюзионе нельзя убить, что виртуальная смерть возможна, только если во время подключения на фоне пережитого тебя шибанет инфаркт, инсульт или еще какая-нибудь болячка. Ты скажешь, что в реальности людей не пронзают ледяными копьями, скажешь что…

— Да,