Княжья воля (СИ) - "Константин"

Притворив за собой тяжелую дверь, на пороге возникает облаченный в лохмотья и обрывки шкур незнакомый мне тип неандертальского облика. Правой рукой на посох кривой опирается. Попривыкнув глазами к полумраку, делает вперед нетвердый шаг.

— Стяр здесь?

Голос слабый, приглушенный густой, всклокоченной бородой, но мне достаточно двух произнесенных слов, чтобы вскочить с лежанки и броситься к вошедшему как к родному, ибо так безбожно прокручивать рокочущую звонкую согласную может только один из известных мне в этом мире людей.

— Праст?! Живой! — обнимаю его вместе с посохом и внезапно задыхаюсь от смрада гниющего мяса. Поначалу подумал — показалось, потом чую от него несет, больше неоткуда.

— Живой покуда, — говорит Буров ближник. — Да чувствую — дохожу, насилу дополз…

— Погоди, ты ранен что ли? Эй, ребята, подсобите-ка!

Несколько сильных рук подхватывают разом ослабевшего Праста и волокут к ближайшему лежаку.

— Раздевайте его, братцы, только бережно. Голец, дуй к Живню, проси прийти! Мороз, давай его на мою лежанку уложим.

Хотел еще попросить Долгана, чтоб нашел чего-нибудь пожрать, да гляжу, вырубился Праст, не до еды ему…

Глава пятая

Посольство полоцкого князя в куршские земли с самого начала столкнулось с трудностями. Из-за бурной деятельности, развитой беспокойным преемником земигольского князя пришлось скрытно пробираться через владения восставших Рогволдовых данников, избегать чужих глаз, обходить стороной все встреченные на пути веси. Хоть и собрал Вилкус под свою мятежную руку изрядное количество недовольных жизнью мужичков, в селищах оставалось еще полно желающих попортить крови небольшому чужеземному отряду. Каждый из троих больших куршских князей настолько крут, хитер и подозрителен, что любое проявление слабости, такое, например, как прорыв соседских посланников с боем через подданные земли, мог послужить толчком для не слишком обдуманных действий. По всей видимости, Рогволд под видом военной помощи был бы не прочь оттяпать кусок куршской землицы, желательно с видом на Балтийские волны. Курорт не ахти какой теплый, зато сколько возможностей для морской торговли и разбоя. Тесно варягу среди лесов и болот, простору хочется, а может завидует тем самым викингам, которых в дружину брать не любит, давнюю мечту о морских походах тайно лелеет. Вполне осуществимая идея, кстати. Куршские князья друг дружку не сильно жалуют, каждый сам за себя стоит и за коллегу впрягаться не станет. Даже когда одного из них стали донимать своими набегами датские разбойники, он не к родичам за помощью обратился, а к Рогволду, прекрасно осознавая чем это может для него закончиться. Разместить у себя иностранный военный контингент иногда бывает гораздо проще, чем его потом вытурить. Пара сотен просимых бойцов легко может превратиться в пять-шесть и тогда прощай княжение на янтарном берегу. Другое дело, что тех сотен у Рогволда сейчас нет. И любой, проявивший толику любопытства, индивидуум об этом осведомлен. Недаром же всколыхнулись земиголы и не случайно курш выбрал момент зазвать к себе полоцкую дружину.

В бою курши не уступят варягам, в случае столкновения станут серьезным и очень опасным противником. Поэтому, прежде чем предпринимать какие-то шаги, Рогволд послал на переговоры своих бояр. Посмотрят, оценят обстановку, выяснят расклад сил, а он, князь уже сам решит брать курша за кадык или дружбу дружить крепкую. В конце концов там еще два княжества.

Среди приданных боярам Овдею и Буру людей Змеебоя было два опытных дружинника ходивших ранее к куршам через земиголу. Они вели отряд лесами и краями болот, на ночевку вставали в глухих чащобах подальше от людей, огонь разводили в глубоко вырытых ямах, питались взятыми припасами и чем удавалось добыть охотой. Осторожно шли, оттого и долго. У мелкой пограничной речки едва не напоролись на хорошо вооруженный конный десяток. Полдня лежали мордами в землю, пока те не снялись с привала.

В первом же куршском селении их накормили, гостеприимно устроили на ночь и отправили гонца к князю. К вечеру третьего дня явились пятеро, на ломаном словенском наречии обстоятельно выспрашивали чужаков о цели визита, запоминали имена каждого прибывшего, затем один из них где-то потерялся, а четверо оставшихся повели людей полоцкого князя к своему вождю.

Путешествие заняло два дня, еще четверо суток провели в небольшом селище у речного устья, в пропахшей морем рубленом доме в ожидании прибытия хозяина тех земель. Томительно тянулись мутные, бессолнечные дни. Местные поглядывали на полоцких искоса, первыми не заговаривали, хорошо хоть владелец жилища — осанистый рыжеволосый рыбак не скупился ни на еду, ни на хмельные взвары, которыми щедро потчевал гостей. В первый же день вдоволь набродившись по селению, осмотрев морской и речной берега, Рогволдовы послы предпочли больше с рыбацкого подворья не выходить, а печалиться и гадать о судьбе полоцкого войска в битве с земиголами исключительно в компании с дармовыми угощениями.

Ну а как? Правильно решили. Чего людям глаза мозолить? Курши, что привели их туда, технично испарились, вопросов никому шибко не позадаешь — обе стороны чужой язык разумеют плоховато да и желающих с ними поболтать не находилось. Рыжий рыбак ночевал где-то в другом месте, показывался только, когда притаскивал с помощниками набитые едой корзины и жбанчики с сивухой.

Если умудренным опытом бойцам Змеебоя и двум боярам отдохнуть вдали от шефа в кайф, то молодому шалопаю Прасту на месте сидеть — сущие вилы. Когда на вторые сутки предусмотрительный Бур заговорил, мол, неплохо бы на подворье сторожу выставить, вызвался первым. Дружка своего Кульму на это дело подтянул. Стали на пару за округой глаз таращить, днем вдвоем, ночью посменно со змеебоевскими. У дома безвылазно не торчали, бродили по деревне, уклад чужой подмечали, осматривали реку, каждый день спускались прогуляться по влажному морскому берегу, где под крики разметанных по небу чаек резвился колючий балтийский ветер.

Находясь поутру в одной из таких прогулок Праст с Кульмой случайно издалека заметили приход с верховьев реки кораблей с хищными змеиными головами на высоких носах. Скрытно, леском подобравшись поближе, увидели как с двух узкотелых лодий, едва те ткнулись в прибрежную песочную мякоть, спрыгнули с полсотни вооруженных людей и мягким звериным шагом двинули прямиком в куршское селение явно с нехорошими намерениями, поскольку кроме топоров и копий не преминули захватить с собой щиты.

Несмотря на свою относительную молодость и отсутствие опыта, Праст и Кульма сумели правильно прошевелить ситуацию и скумекать, что причалившая бригада головорезов это те самые даны, против которых курши просили помощи и что три десятка деревенских рыбаков разного возраста ничего не смогут противопоставить профессиональным воякам и грабителям, а люди полоцкого князя попадают в суровый замес где расклад один на троих.

Подхватив руки в ноги, сорвались парни в дикий галоп по краешку молодого сосняка в обратку до халупы рыжеволосого рыболова. В неравном бою каждый меч на счету, может еще и предупредить удастся.

Убежали не далеко. В месте, где соснячок начал мешаться с густым кустарником словно волки из логовищ выскочили четверо. Возникли на пути так неожиданно, что Кульма с Прастом испуганно отпрянули, вместо того, чтобы приготовить оружие. Один из незнакомцев без лишнего базара с разбегу вогнал копье в грудь Кульмы, другой добавил топором по шейным позвонкам. Прасту достался удар меча в область ключицы и чем-то тяжелым прилетело сбоку по ребрам. От болевого шока и приданной инерции он смял спиной жесткие ветки низкорослой лесной растительности и безжизненным кулем рухнул, нелепо взмахнув руками. Сознание Праста угасло с мыслью, что напавшие на них люди не очень-то походили на данов…

Пробыв какое-то время в отключке, Праст вернулся в мир живых уже далеко за полдень. Превозмогая общую слабость от кровопотери и жуткую боль в разрубленном теле, потащился прочь от места происшествия. Не ровен час пойдет кто-нибудь мимо да и добьет немощного как снулую осеннюю муху. С каждым шагом он терял силы, но, стискивая зубы, чтобы не стонать в полный голос, упрямо двигался к куршскому селению. Помощник из него уже никудышный, качественно махнуть мечом вряд ли сумеет, однако оставлять товарищей в беде хуже нету, пусть лучше убьют его враги, чем свои потом будут считать трусом. Не подсобит, то хотя бы отвлечет, удар роковой замедлит…