Пропавшая весной - Агата Кристи

– Понятно, – протянула она. – Значит, был скандал?

– Что вы имеете в виду? – сердито спросил Уильям, обернувшись к ней.

– Мальчик мой! – улыбнулась Джоанна. – Да это же очевидно из своего поведения. Я уверена, тебе наговорили про него нелепых сплетен, и ты перестал его приглашать. Ладно, не буду больше ни о чем спрашивать. Ты всегда так болезненно относился к друзьям своей жены, я знаю.

– Да, вы правы, – медленно произнес Уильям, – для меня это очень болезненно.

– Мы часто судим людей по себе, – сказала Джоанна. – А потом, когда обнаруживаем, что глубоко в них ошиблись, нам бывает так тяжело, так неприятно!

– Он убрался вон из этой страны, и это к лучшему, – проворчал Уильям. – Он уехал в Восточную Африку.

И вдруг Джоанна вспомнила обрывки разговора, который однажды случайно услышала в ресторане «Олвэй». Речь шла о каком-то Нобби Рейде, собиравшемся в Уганду.

– Бедняжка Нобби! – сказала средних лет дама за соседним столиком в ресторане, где обедала Джоанна. – Разве он виноват в том, что каждая молоденькая идиотка считает своим долгом затащить его к себе в постель?

– Да, они доставляют ему немало хлопот, – с сочувственной улыбкой ответила ее собеседница, моложавая, спортивного вида женщина. – Хотя единственное, что Нобби очень любит, так это сочных, в цвету, девственниц. Безыскусных и неопытных чужих невест. Должна признать, он обладает совершенной техникой! Когда ему надо, он умеет быть чертовски привлекательным. Девушка уверена, что он страстно влюблен в нее, тогда как он со страстью мечтает уже о следующей.

– Да, – вздохнула с улыбкой первая дама. – Теперь мы его лишимся. Он такой забавный!

Ее собеседница улыбнулась.

– В городе есть несколько мужей, которые были бы только рады, если бы он убрался отсюда.! Нет, в самом деле, есть мужья, которые были бы не прочь с ним рассчитаться.

– Да, он так здесь повеселился, что теперь ему лучше убраться отсюда подальше.

– Т-с! – вдруг прошипела вторая дама и понизила голос, так что Джоанна больше ничего не слышала.

Тогда Джоанна не обратила внимания на этот разговор, который лишь на минуту позабавил ее, но теперь он почему-то пришел ей на память, немало озадачив и возбудив у нее крайнее любопытство.

Если Уильям не захотел ничего ей рассказать, то, может быть, Барбара будет более разговорчива?

При первом же удобном случае Джоанна постаралась деликатно выяснить у Барбары, куда подевался майор Рейд и почему ее муж отзывается о нем с крайней неприязненностью. Но вместо обстоятельного рассказа Барбара нетерпеливо взмахнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.

– Не хочу о нем даже разговаривать, мама, ты поняла? – с досадой бросила она.

Да, Барбара никогда не любила рассказывать о своих неприятностях, подумала Джоанна. Она была такой немногословной, когда говорила о себе, и такой обидчивой и чувствительной даже к самым безобидным шуткам. Джоанна, например, так и не узнала, что у дочери болит и чем вызвано недомогание. Одна из форм отравления, как поняла Джоанна и, естественно, тут же связала это с недоброкачественной пищей. Отравление несвежим мясом, скорее всего, подумала она. Такое часто встречается в странах с жарким климатом. Однако ей показалось странным то, что ни сама Барбара, ни ее муж Уильям – оба они не хотели вдаваться в подробности. Даже доктор, который лечил Барбару, и к которому обратилась за информацией Джоанна как мать Барбары, был малообщителен и неразговорчив. Он лишь постарался подчеркнуть, что для наилучшего выздоровления больной ее не следует мучить расспросами или акцентировать внимание на ее болезни.

– Сейчас ей надо лишь одно – успокоиться и набраться сил, – важно заявил доктор. – Всяческие расспросы крайне нежелательны, и даже упоминание о болезни не принесет пациентке улучшения. Это все, что я могу посоветовать, миссис Скудамор!

Неприятный, дурно воспитанный человек – вот что могла сказать о нем Джоанна. Он мог бы, в конце концов, принять во внимание то, что она – мать, что она спешила сломя голову из Лондона через всю Европу сюда, к черту на кулички, в Багдад!

Но все равно Барбара была ей очень рада и благодарна за то, что она приехала навестить ее. Однако потом Джоанна стала подозревать, что… Да нет, Барбара очень горячо благодарила ее. Уильям тоже был явно рад ее присутствию.

Барбара сказала, что очень хочет, чтобы мать осталась у них подольше, и Уильям подтвердил, что хочет того же. Но она ответила, что им не следует соблазнять ее, потому что ее и саму привлекает возможность пожить у них подольше и что ей очень нравится зимой в Багдаде, но надо принять во внимание, что в Англии отец Барбары остался один, и было бы нечестным в отношении его задерживаться здесь и наслаждаться прелестями Востока, тогда как он там работает дни напролет.

– Дорогой мой папочка! – всхлипнула Барбара. – Но, мама, почему бы тебе в самом деле не остаться? – тут же добавила она.

– Подумай об отце, дорогая моя! – вновь возразила Джоанна.

И тут Барбара произнесла сухим, неприятным голосом, который у нее появлялся в минуты крайнего раздражения, что она уже подумала о нем. Но Джоанна сказала, что не может оставить их старого папочку на попечение одних лишь слуг.

И вот настала минута – это было за несколько дней до ее отъезда, – когда она почти переменила свое мнение. Во всяком случае, она могла остаться еще на целый месяц. Но, к ее удивлению, Уильям стал красочно описывать ей трудности и невзгоды путешествия по пустыне: если она отправится в путь слишком поздно, то есть в сезон дождей, то все ее первоначальные планы и графики могут нарушиться. Она согласилась о его доводами, после этого и Уильям, и Барбара были с нею так любезны, так предупредительны, что она снова почти совсем переменила свои планы. Впрочем, нет, не совсем.

Хотя, действительно, как бы поздно она ни уехала от них, хуже ничего не могло случиться, чем произошло теперь.

Джоанна снова посмотрела на часы. Без пяти одиннадцать. Как все-таки много можно передумать, за такой короткий отрезок времени!

Она пожалела, что не взяла с собой «Дом власти», хотя, наверное, будет разумнее, если она прибережет перечитывание этой книги на потом.

До ленча еще два часа, подумала, она. Сегодня она распорядилась приготовить ленч в час дня. Наверное, лучше все-таки немного походить, хотя, может, и очень глупо ходить просто так, без цели, безо всякого направления. Да и солнце уже начинает припекать.

Ох, как часто она жалела, что у нее мало времени остается для себя, чтобы обдумать свои дела, разобраться с накопившимися мыслями. И вот теперь у нее появилась такая возможность. Так о чем она собиралась подумать все предыдущие дни, до предела заполненные суетой и делами?

Джоанна принялась перебирать одну за другой свои мысли, но все они теперь казались ей незначительными; например, можно было повспоминать, куда она положила ту или иную вещь, или решить, как лучше устроить для слуг летние праздники, как лучше украсить старый школьный лекционный зал.

Все эти проблемы теперь виделись ей далекими и малозначащими. Сейчас ноябрь, так что с планами о празднике для слуг можно не торопиться. Кроме того, чтобы спланировать праздник для слуг, Джоанне надо было точно знать, когда будет Троицын день, а календаря под рукой не было. Впрочем, она могла принять решение по поводу лекционного зала. Может быть, покрасить стены краской светлого оттенка, бежевой, например, на пол положить ковры серого, немаркого цвета, а по углам расставить небольшие диванчики? Да, так будет лучше всего.

Десять минут двенадцатого. Чем же занять мысли? Нельзя же обдумывать, как украсить школьный зал, весь день!

«Если бы я только знала, что так получится, – с сомнением подумала Джоанна, – взяла бы с собой несколько книг о современных достижениях науки и об открытиях, какой-нибудь труд, объясняющий, например, квантовую теорию».

Тут она заинтересовалась, что именно натолкнуло ее на мысль о квантовой теории? «Конечно же, ковры! – догадалась она. – А еще миссис Шерстон».

Она вспомнила, как однажды уже обсуждала с миссис Шерстон, что лучше – ситец или кретон – подойдет на обивку лекционного зала? И миссис Шерстон – жена управляющего банком – неожиданно заявила самым безапелляционным тоном:

– Полагаю, моя дорогая, что я весьма неплохо разбираюсь в квантовой теории. Это очень увлекательная тема, не правда ли? Оказывается, вся энергия поделена на маленькие порции!

В ту минуту Джоанна посмотрела на нее с удивлением, потому что не понимала, какое отношение квантовая теория имеет к ситцу, а миссис Шерстон чуть порозовела и добавила:

– Наверное, это очень глупо с моей стороны, но порой в голову приходят такие неожиданные мысли! Однако ведь это в самом деле очень увлекательная тема, не правда ли?

Джоанна не находила этот раздел физики особенно увлекательным, и разговор на том закончился. Но ей запомнилось предложение миссис Шерстон о коврах серого цвета и кретоновых обоях. С рисунком листьев коричневого оттенка по серому или красноватому фону.