Многие поищут войти, и не возмогут... - Иоанн Гончаров

Человеческий разум пресмыкается по земле все, что видит и понимает, переносит на Бога судит о Боге по-человечески. Но Христос, Сам будучи человеком, через Крест отказался от всего грехом загубленного в человеке и, прежде всего, распял самолюбие, корнем которого и является «свое разумение». А страстный человеческий рассудок не хочет отказаться от соблазна своей правоты, хотя он много раз убеждался в безжизненности своего упования, много раз разбивался о собственную «справедливость».

Собственная правота — это плоская правота, это детская справедливость. Это основа внешней, временной, чувственной жизни. Полнота жизни выше, больше естественных проявлений, и она, устремленная в Вечность, открывает иные горизонты, где изумляется ум. В таких дивных просторах страстный человек чувствует себя неуютно. Это как жизнь под открытым небом — всегда в беспокойстве и опасности. Рассудок человека очень дорожит своей цельностью и абсолютно доверяет ей, потому отказывается от всего, что нарушает этот его ложный покой. Но чтобы честно его удовлетворить, нужна вера, подвиг преодоления. Как правило, человек во всем предпочитает широкий путь, предпочитает самообман: прав я — и все!

По такой правоте разбойнику в Раю не бывать, но любовью Креста Господня он первый вошел в Рай. Это — самый яркий феномен «несправедливости» Бога с точки зрения земной правды. Это и есть Божественная справедливость, тонущая в бездне Его милосердия.

Все соблазны и преткновения — именно около этой бездны, по-разному открывающейся по-разному приходящим к ней. Здесь — погибающее и страдающее; здесь Божественная непостижимость выводит из себя не покоряющихся вере; здесь захлебывается наше пристрастное понимание жизни и в панике отвергает Христа как начальника жизни, полагая, что это не жизнь, поскольку разум не может объять происходящего.

Фарисеи споткнулись об этот Камень, и по сей день так же спотыкаются все, кто останавливается на формальном принятии жизни, кто не хочет «оторвать» ее от земли, кто пристращается к «букве», которая убивает, и не верует в дух, который животворит. «Бог дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 6).

В сознании собственной справедливости фарисеи и саддукеи обращались ко Христу со многими, как им казалось, безысходными вопросами. Он отвечал им, открывая завесу вечных тайн, и они замолкали, не имея что возразить. Так, в плане понятий реальностей вечной жизни Евангелие являет и нам непостижимые Словеса, разрушающие все наши формальные, мертвые представления о жизни. Жизнь нашей души грехом умерла, и только слова вечной жизни могут оживить ее и успокоить в ее вечных вопрошаниях.

Правда Христова — это путь преодоления царства смерти. По Слову Христа, корень всех зол, причина всех несчастий — грех. Войдя в человека, он извратил его духовную природу. Именно грех произвел все виды зла. Грехом люди ввергли себя в море страданий, создали жуткие противоречия. Хаос порочности и страстей породил мысли, непокорные Богу. И только Промысел Божий, если мы смиренно даем Ему место в своей жизни, выводит нас из нашей ограниченности в бесконечный простор вечной жизни, где нет места никаким недоумениям, никаким противоречиям.

Но если мы не хотим смиряться, не уверовали в Бога, то Его Всемогущество будет ограничено нашей свободой. И тогда мы обречены на вечные поиски в бесконечных лабиринтах своей ограниченности.

Наши понятия о справедливости — это Божие «голое семя» в нас. Верою оно растет и приносит плод, но это возможно только в Боге и с Богом. Возрастание в Боге — не только временной процесс развития веры, но качественное усвоение Бога сердцем. Когда человек усваивает Христа сердцем, он вместе с тем правильно разрешает для себя все противоречия, все трудные вопросы жизни.

Таким образом, вера в Божественную справедливость не разрушает справедливости человеческой, но продлевает ее, раздвигает, расширяет, животворит. Ничто истинно человеческое не подавляется, но обретает высший смысл и высшее освещение в Божественном начале.

О ПРОМЫСЛЕ БОЖИЕМ

Святая Православная Церковь содержит учение о Промысле Божием, который управляет Правдой на земле. Вопрос этот для формального ума довольно трудный. Очень многих людей возмущает несправедливость, царящая в мире. Размышления об этом даже подталкивают некоторых к безбожию.

Все дело в том, что человеческий рассудок имеет свои ограничения, не позволяющие нам постигать понятия, его превосходящие. Святая Церковь с первых веков своего существования говорит об антиномичности многих жизненно важных понятий, а совсем недавно наука подтвердила верность церковной интуиции, пришла к тем же выводам в определении, например, сущности материи.

Попытка уразуметь то, что превосходит возможность уразумения, никогда не приносила подлинного удовлетворения, и все логические натяжки лишь подчеркивали бессилие рассудка. Ибо это значило «отрывать» часть от целого, без чего эта часть теряет смысл. (Как, скажем, «разумная» деятельность человека в отрыве от жизни сердца часто несостоятельна.)

Но совершенно неверно было бы утверждать, что Божественная справедливость непостижима для человека. Ее и можно, и должно уразумевать в доступной для каждого полноте.

Суждения о Божественной справедливости зависят от того, как смотрит человек на жизнь. Если он смотрит на мир как на высшую ценность, не желая знать ценностей иных, то понятие о справедливости одно. Если он верует в Бога и знает другие ценности, которые для него превыше ценностей временного мира, то представления о справедливости у него совсем иные.

Некоторые считают, что духовные ценности — это что-то мифическое, призрачное, обманчивое по сравнению с видимыми, материальными. Но и в этом случае очень важно, откуда смотришь. Когда человек здоров, благополучен и не затрудняет себя размышлениями — это одна позиция, а когда он болен, серьезно болен и лишен всяких развлечений — тут все другое. Могут возразить: вы еще из гроба на жизнь посмотрите. Да, действительно, только пред гробом можно увидеть жизнь во всей совокупности ее привлекательного и отталкивающего. Вот строит человек дом, весь он сосредоточен на этом процессе и вдруг узнает, что жить ему осталось несколько дней. Бесспорно, взгляд его на жизнь переменится.

Относительно духовных ценностей, их реальности можно говорить только тем, кто понимает, чувствует их сердцем. Некто, проповедуя, говорил так: «Братья, трудно говорить к желудку, потому что у него нет ушей». Духовно трезвые люди, размышляя над судьбами Божиими, говорят о бездне богатства и премудрости Божией. Если бы вдруг все в мире совершилось по нашей правде, то увидели бы мы всю свою несправедливость, примитивность, сами бы от всего отказались. Человек — это бездна, столько в нем всего, ему самому неизвестного, что учесть может только Бог.

Есть лишь одна правда на земле — Правда Божия, которая всегда совершенна. И когда сердце человека озарит Божественная благодать, тогда он эту Правду увидит, поймет и смирится.

Псалмопевец Давид, видя нестроения у одних и превозношения других, вопрошал Бога: почему богатый угнетает бедного, и дом его от этого процветает, и здоров он, и благополучен, и так до самой смерти. А бедный — с огорченной душой, и нет у него здоровья, и в делах его нет успеха? Так говорил пророк, возмущенный земной неправдой. А в другом месте, касаясь этого же вопроса, он просит прощения у Бога за прошлое свое возмущение: «…тогда я был невежда и не разумел; как скот был я пред Тобою. Кто мне на небе? и с Тобою ничего не хочу на земле» (Пс. 2, 22,25).

Что же произошло? Почему пророк Давид однажды укорял Бога в несправедливости, а потом каялся, преклоняясь пред Его справедливостью?

Наш ропот, наша неблагодарность есть не что иное, как наше непонимание. В принципе, всегда естественнее предполагать, что Бог справедлив, а мы чего-то недопонимаем. И пророк Давид сначала смотрел на жизнь с ее внешней стороны. Он думал, что богатство — всегда добро, благополучие — всегда счастье, и потому все это должно быть достоянием праведников. А бедность, нестроения — всегда зло, они пусть настигают тех, кто любит неправду.

На поверхностный взгляд — так оно и есть. Но, строго говоря, это справедливость для младенцев душой, а пища для мужей совершенных — другая. Так, когда Бог вошел в сердце Давида, он возрадовался в Боге и ничего больше не желал. Он понял, что и бедность, и болезни, и несправедливости становятся с Богом желаннейшими, а без Бога и великое довольство — сущее наказание, ибо любая радость без Бога суетна.

Нет на земле радости, которой нечего бояться, и человек это подсознательно чувствует. Потому-то умные люди искали не благ земных, а Бога как источник радости.