Порошок в зеркалах - Анастасия Эльберг

— Вряд ли мне может быть еще больнее, чем сейчас.

Адам набрал морфий в шприц и взял пропитанную нашатырным спиртом вату. Доктор Мори кивнул ему.

— Вы отлично справляетесь.

— Если честно, я до смерти боюсь уколов…

— Я не прошу вас делать укол самому себе. Не будьте идиотом, Адам. Действуйте.

Адам глубоко вздохнул, заставив себя не закрывать глаза, и сделал укол. Кожа поддалась легко, и через пару секунд шприц уже был пуст. Он приложил вату на место укола и достал иглу. Доктор Мори в очередной раз кивнул — на этот раз, одобряюще — и положил голову на спинку кресла.

— Боевое крещение вы прошли успешно — когда я делал укол в первый раз, то нашел вену с третьей попытки. Оставьте меня на несколько минут. Я не хочу, чтобы вы видели меня в таком состоянии.

Адам вернулся в кабинет. При более ярком, чем свет настольной лампы, свете комнату можно было разглядеть лучше. Сначала она показалась гостю большой, но теперь он видел, что это не так. Кабинет был предназначен только для работы — здесь не было ничего, кроме книжных шкафов, письменного стола и трех кресел: одно принадлежало хозяину квартиры, а два других находились с другой стороны стола и предназначались для посетителей, которые, судя по всему, были именно гостями, а не пациентами. По крайней мере, так подумал Адам: комната не выглядела кабинетом психоаналитика, с какой стороны ни посмотри.

«Книжная» часть кабинета удивляла контрастом с «рабочей» частью. Если на письменном столе, освещенном лампой с немного старомодным зеленым абажуром, царил беспорядок — открытые книги, блокнот с выписками, несколько запечатанных писем, пустые конверты, открытки, нож для бумаг, наполовину полная пепельница и большой словарь с медицинскими терминами и множеством разноцветных закладок, то книжные полки являли собой идеал порядка. Книги были расставлены по сериям и по цвету обложек, и, как заметил Адам, приблизившись, в алфавитном порядке. Тут был и каталог со списком книг, каждая из которых была пронумерована. Библиотеке доктора Мори позавидовал бы самый страстный коллекционер — Адам нашел несколько редких экземпляров, которые в свое время отчаялся достать.

— Вы гармонично смотритесь на фоне книг.

Вивиан поставил на него бутылку коньяка, подошел к небольшому шкафу и достал оттуда две рюмки. Он успел причесаться и привести себя в порядок, но до сих был бледен и, как показалось Адаму, не очень твердо стоял на ногах.

— Вам уже лучше, доктор?

— Да. Если я сказал что-то лишнее, прошу прощения. Вы застали меня в не самый подходящий момент.

— Все в порядке. Просто я за вас волновался.

— Мое время еще не пришло. — Вивиан открыл коньяк. — Сегодня вина мне не хочется, и, думаю, я могу позволить себе рюмку чего-нибудь покрепче. А заодно выполнить свое обещание. Присаживайтесь.

Адам сел в кресло у стола.

— У вас замечательная библиотека, — заметил он. — Мечта букиниста.

— Я долго собирал ее. Здесь есть книги, которые существуют только в одном экземпляре. Кстати, у меня есть для вас подарок. Только вчера снимал с полки — и уже забыл, где она находится…

Доктор Мори подошел к книжным полкам и принялся изучать корешки, чуть наклонив голову.

— Ах, вот, — наконец, заговорил он, и достал одну из книг. — Афродита сказала, что вы искали эту книгу. Она теперь ваша.

Под вытесненным золотым на черном фоне названием «Мирквуд» был изображен женский силуэт. На титульном листе Адам прочел дарственную надпись: «Скромные подарки иногда многое для нас значат». Дальше доктор поставил свои инициалы, за которым следовали буквы M.D.

— Большое спасибо, — поблагодарил Адам. — Я нашел книгу в городской библиотеке, но она была такой старой, что я не хотел брать ее в руки. Не люблю старые библиотечные книги.

— В этом я с вами согласен. — Вивиан взял вторую рюмку. — Ваше здоровье, мой друг. И еще раз спасибо за то, что пришли. Так что же, господин Адамс уже рассказал вам историю про Париж? Думаю, рассказал он не все, иначе бы вас тут не было.

Адам, который хотел сделать очередной глоток коньяка, вернул рюмку на стол.

— Вы на самом деле читаете мысли? — спросил он.

— Это вам рассказал господин Гентингтон или же вы делитесь со мной своими ощущениями?

— Ах, я понял. Госпожа Вайс. Мы видели ее в клубе.

Вивиан занял второе кресло.

— Я даже не знаю, с чего начать, доктор, — неуверенно заговорил Адам. — Если честно, я не очень уютно чувствую себя со всем этим…

— Но, тем не менее, вам любопытно. Никогда не понимал, почему люди чувствуют себя неуютно, если им хочется что-то сделать. Как по мне, так следует чувствовать себя неуютно тогда, пытаемся натянуть на себя чужую маску.

Адам поджал губы, но ничего не ответил. Доктор Мори достал из кармана брюк портсигар и закурил.

— Угощайтесь, — предложил он.

— Нет, благодарю. Я покурю свои.

— Вы так упрямо отказываетесь от того, чтобы получать удовольствие от жизни в чьем-то присутствии, что мое желание проанализировать ваш случай усиливается с каждым днем. — Вивиан протянул Адаму зажигалку. — Леди, о которой вам рассказывал господин Адамс, звали Беатрис Фабре. И, как вы уже знаете, она была моей пациенткой. Тяжелый и, увы, часто встречающийся случай депрессии. Она приходила ко мне три раза в неделю на протяжении двух месяцев. Мы беседовали о прошлом… о настоящем. Она много рассказывала. А я слушал, слушал, слушал… и совершил самую страшную ошибку в своей жизни, господин Фельдман. Я влюбился в свою пациентку.

Адам потушил недокуренную сигарету и снова наполнил опустевшие рюмки. Доктор Мори благодарно кивнул.

— Разумеется, она ответила мне взаимностью. К тому времени я уже знал, что это, по меньшей мере, нелогично — когда женщина говорит мне «нет». Но тогда меня это не заботило. Я был счастлив. Это не такое счастье, когда вы получаете желанную должность или покупаете машину, о которой мечтали несколько лет. Это другое счастье. Когда у вас такое чувство, будто что-то внутри раньше было неполным, а теперь стало абсолютным. Вы просыпаетесь с утра с мыслью о том, что вам есть, ради кого жить. И уже не важно, сколько у вас машин, сколько у вас денег и какая у вас должность. Вот так было и у меня. Правда, недолго.

Вивиан взял рюмку, но не торопился сделать глоток. Он посмотрел в окно, за которым лил дождь.

— В какой-то момент, — продолжил он, — я будто… как бы это сказать? Потерял контакт с реальностью. Я видел, что она счастлива, и мне казалось, что все хорошо. Что она больше не будет говорить мне «знаете, доктор, я вчера думала — а зачем мне жить?». И… наверное, я что-то упустил. Какую-то перемену в ее состоянии. В тот вечер я возвращался домой от университетских друзей. У одного из них был день рождения, и мы решили справить его в тесной компании — так, как мы это делали во время учебы. Виновник торжества решил сделать нам сюрприз и подарил каждому по шкатулке, которую вы видели у меня. Когда я вышел от него, шел дождь, но я решил прогуляться пешком — до моего дома было несколько кварталов. В кармане у меня лежало обручальное кольцо — в тот вечер я хотел сделать Беатрис предложение руки и сердца. Я пришел домой, открыл дверь своим ключом и увидел включенный в ванной свет. Удивился — почему она пришла раньше меня? На часах было начало одиннадцатого, а она работала танцовщицей в ночном клубе и приходила домой около часа ночи. Я постучал в дверь ванной, но ответом мне была тишина. Оказалось, что дверь открыта. А дальше вы знаете.

Адам кивнул, не поднимая глаз.

— Тогда я подумал — мне это снится. Я проснусь, и я могу потерять все мои деньги, мой дом может сгореть, меня могут уволить с работы, но она проснется рядом со мной, как это и было раньше, и скажет: «Почему вы просыпаетесь позже меня, доктор? И почему вы до сих пор не готовы к утреннему сеансу психоанализа?», подразумевая совсем не психоанализ. Я стоял в дверях ванной минут пять, пытаясь осознать, что произошло. Я мог ей помочь, нужно было проверить, дышит ли она, попытаться нащупать пульс, сделать хотя бы что-нибудь. Но я этого не сделал. Я повернулся и вышел из квартиры. Я до сих пор вижу это будто со стороны: ночь, мокрый асфальт, ветер, дождь прямо в лицо… а я иду черт знает куда только для того, чтобы идти и не останавливаться. Прихожу на вокзал. Покупаю билет. Сажусь на поезд. И еду туда, куда глаза глядят. Выхожу на случайной станции. Там тоже ночь, правда, нет дождя, хотя довольно прохладно, и я начинаю замерзать, потому что надел плащ, но шарфа не взял. Ухожу с вокзала. Брожу по городу без цели. Час, может, два. В какой-то момент меня уже не держат ноги, и я отправляюсь на поиски отеля. Нахожу отель, снимаю номер. Ложусь спать. Просыпаюсь около полудня и снова пытаюсь осмыслить то, что случилось, но у меня ничего не получается. И понимаю, что вряд ли получится. — Вивиан закурил в очередной раз. — Вот так я и оказался в этом городе, Адам. Можно сказать, меня сюда привела судьба, хотя я не верю в судьбу. И все, что у меня было с собой — эта шкатулка и фотография. Беатрис любила фотографировать, купила зеркальный фотоаппарат и сделала несколько снимков. На одном из этих снимков — я, у себя дома. Она отпечатала эту фотографию, а потом прислала мне. Она любила посылать письма по обычной почте. Вы видели эту фотографию на моем рабочем столе в больнице. Та, где я с бокалом вина у камина. Наверное, удивились и не поняли, что это за странное фото, и в чем тут смысл.