Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну - Гарри Тюрк

Одновременно Наварр согласился притвориться абсолютно глухим, если в Париже ему зададут вопрос, почему производство на французских фабриках во Вьетнаме все время падает, из‑за чего все больше предпринимателей выводят оттуда свои предприятия, или, что еще хуже, — продают их подставным лицам американских концернов, которые их сначала консервируют, пока положение в стране не изменится настолько, чтобы они снова смогли приносить доходы.

“Банк Индокитая” — одно из самых мощных французских финансовых учреждений в Азии, свертывал свою деятельность, переводил активы в Мадагаскар. Автоматически его место занимали ранее незаметные банки. В кругах посвященных давно было известно, что за ними стоит американский капитал. Будущее вырисовывалось ясно: Франция должна довести войну до конца кровью своих солдат и металлом и напалмом своего американского союзника. А затем все бразды правления возьмет в свои руки отдохнувшая, экономически уже упрочившая там свое положение Америка.

Наварр знал эту подоплеку. Но он говорил себе, что он военный, а не политик, а свои задачи он может решить только с помощью США. Пусть политики думают о последствиях, его это не касается. Когда Наварр закончил совещание в штабе, господин главный советник US‑MAAG, поджидавший его у двери, пожелал ему удачного полета в Париж.

Коньи, ворча из‑за того, что ему придется выделить свои войска из дельты для операций против тылов Вьетминя, а также для позднейшего взятия Дьенбьенфу, еще раз пообещал Наварру, что он нанесет удар на севере не позднее, чем через десять дней. Потом он приложил ладонь к кепи, что он всегда делал очень охотно. Жаль только, что при этом прощании после заседания штаба никто не фотографировал, потому что все это было строго секретно.

Не было фотографов и в аэропорту Орли, куда прибыл генерал Наварр. В парижском аэропорту генерал сел машину генерального штаба, доставившую его в свою парижскую квартиру. На следующий день его принял премьер — министр Ланьель. Он выслушал доклад о планировании войны в Индокитае с очень малым интересом. Он ничего не понимал в военном деле, но не имел ни малейшего желания спорить с генералом. Потому он ограничился тем, что принял планы Наварра к сведению. Когда генерал высказал ему, что еще нужно для дальнейшего продолжения войны, Ланьель направил его к командующим видами вооруженных сил.

Оттуда начался поход Наварра с прошениями, где он повсюду просил об усилении войск во Вьетнаме. Он требовал таких подкреплений:

12 пехотных батальонов

1 воздушно — десантную группу

3000 офицеров и унтер — офицеров для усиления нижнего и среднего командного звена

100 бронетранспортеров

50 речных канонерок и

1 авианосец с истребителями — бомбардировщиками.

Пока Наварр в Париже ездил от одного штаба к другому и повторял свои просьбы, которые обычно молча и с улыбкой сожаления выслушивались, а затем назывались”завышенными”, Коньи в Ханое посадил в самолеты”Дакота” два батальона парашютистов и направил их под командованием полковников Бижара и Дюкурно по направлению к Ланг — Сону, маленькому городку на границе с Китайской Народной Республикой. Все сообщения агентов подтверждали, что именно через Ланг — Сон поступают военные грузы Вьетминю из Китая. Недавно маленький “Мушар” — скопированный французским заводом “Моран” немецкий наблюдательный самолет “Физелер — Шторх” — сделал снимки скалистой, поросшей лесами горной местности, в которой, по мнению аналитиков, находился перегрузочный пункт снабжения. Согласно приказу Наварра, которому для улучшения имиджа нужно было провести эффектную операцию “коммандос” против важнейших районов в тылу Вьетминя, пока он сам пребывал в Париже, Коньи начал эту операцию. Даже если ничего особенного из нее не выйдет, она поможет Наварру в Париже в качестве дополнительного аргумента.

Машины высаживали солдат на очень небольшой площади, чтобы облегчить концентрированные удары. Когда солдаты скатали парашюты и огляделись, то оказалось, что этим влажным утром 18 июля 1953 года, дня, который обещал быть жарким, они не увидели ни одного вьетнамца. Не было никаких выстрелов. Лишь когда взводы продвинулись в уже обозначенную разведчиками местность, в которой было много скальных гротов и оврагов, они заметили отдельных крестьян на рисовых полях. По ним французы стреляли без предупреждения. Коньи выдал “карт — бланш” на эту операцию, а это означало, что жизнь гражданских лиц ничего не стоила.

В пещерах они нашли некоторое количество американских пулеметов, требовавших ремонта, немного боеприпасов, пару ящиков с противотанковыми гранатами и немного стрелкового оружия. Пещеры были взорваны. Дальнейшие поиски ничего не дали. Но и поздно вечером противник не был обнаружен.

Несмотря на строгую секретность, подготовка к операции не ускользнула от внимания верховного командования Народной армии. Потому был отдан приказ, дать противнику ударить в пустоту. Вьетнамцы воспользовались проверенным принципом — не ввязываться в каждый бой, который навязывает враг, а сконцентрировать свои удары там, где это обещает наибольший успех.

Коньи, ставший недоверчивым после всех обстоятельств, вскрывшихся в результате высадки, оценил задачу как выполненную и приказал отходить. Он высадил еще один батальон парашютистов у Лок — Биня в районе дороги, идущей из Ланг — Сона на юг, чтобы прикрыть возвращение. Это не понадобилось, потому что колонну никто не атаковал. В одуряющей жаре она прошла долгий путь в Ханой, не сделав ни единого выстрела. Коньи в сообщении для прессы сказал об”ужасном и непредсказуемом противнике”. Но, как бы случайно, проболтался, что “его отряд уничтожил огромное количество оружия, среди прочего, более восьми тысяч пулеметов”.

— Знаете ли вы, что это значит — уничтожить восемь тысяч пулеметов такого противника, господа? — риторически вопрошал генерал Наварр депутатов французского парламента в Париже, делая для них доклад. Он получил в ответ пару признательных взглядов, но никаких аплодисментов.

Наварр, которого пригласили на заседание Совета национальной обороны 24 июля, чтобы обсудить его требования, раздул из операции под Ланг — Соном огромный успех. Но эффекта, на который он рассчитывал, Наварр не достиг. Никто, правда, не выступал прямо против его плана, но министр обороны дал согласие — после обсуждения в Совете — на дополнительные девять пехотных батальонов. Ни пушек, ни авианосца. Премьер — министр Ланьель напомнил Наварру о катастрофическом финансовом и экономическом положении Франции, и в минуту откровенности кратко сказал, что он и сам склоняется ко все более преобладавшему в Париже мнению, что войну эту пора заканчивать. Независимо от этого, сообщил Ланьель генералу, он отвечает теперь не только за безопасность французских войск в Индокитае, но и за защиту Лаоса от будущих акций Вьетминя.

В день отлета из Парижа один его коллега — генерал, много лет прослуживший в Индокитае, предупредил Наварра: — Твоя идея с Дьенбьенфу мне совсем не нравится, Анри. Не говоря уже о том, что ты лишишь наших войск другие части страны. С той численностью войск, которые есть у тебя, ты там попадешь в ловушку. Вспомни наш старый опыт: опорная база, как бы хороша она ни была, ничего не стоит, если ее снабжение целиком зависит только от транспортных возможностей нашего совершенно недостаточного воздушного флота и от погодных условий, которые там катастрофические.

— А Лаос? — задал вопрос Наварр.

Его друг покачал головой. — Верно, они поставили тебе такую задачу, которую мог бы поставить лишь тот, кто или никогда не видел Индокитая или не хочет его никогда больше увидеть!

Вернувшись в Сайгон, Наварр приказал нанести удар по узкому месту побережья между Хюэ и Кванг. Три, где нужно было обеспечить охрану так называемой “безрадостной дороги”, главной транспортной артерии с севера на юг. Операция под кодовым наименованием “Камарг” (“Camargue”) состояла в высадке на узкую полоску берега — всего несколько километров — непропорционально больших сил: около 30 батальонов, 2 танковых полка, 2 артиллерийских полка, 2 амфибийных подразделения, бронетранспортеры — амфибии, свыше 30 транспортных самолетов и 20 истребителей — бомбардировщиков.

Им противостоял в труднопроходимой болотистой местности лишь один испытанный в боях 95–й полк Вьетминя.

Многодневный бой, в ходе которого разрывы гаубичных снарядов взрыхляли землю, танки давили каждую хижину, а жителей наскоро расстреливали, окончился с таким же скудным результатом, что и операция под Ланг — Соном. Нанести решающий удар по 95–му полку не удалось — удар пришелся снова в пустоту.

Наварр яростно бил плетью по своим сапогам. Он даже в полеты брал с собой эту плетку — обычная традиция среди кавалерийских офицеров, хотя кавалерия давно уже забыла о лошадях, превратившись в механизированные войска. Чего бы он ни хотел — ничего не получалось! В Сайгоне он получил сведения, что войска Вьетминя вокруг спрятанного в джунглях опорного пункта На — Сан получают подкрепления. Рутинеры среди аналитиков говорили, что речь идет всего лишь об обычной смене войск, направляющихся на отдых. Как бы то ни было, Наварр принял решение вывести войска из На — Сана. Глупо связывать там солдат. Лучше использовать их в другом месте, где можно действительно ударить по противнику. Лучше всего было бы нанести ему решительное поражение у Дьенбьенфу. Эта мысль все сильнее занимала воображение Наварра.