Наша служба - Сергей Доброхлеб

Однако тренированной невозмутимости пришёл конец, когда Прокофьев познакомился с Семёнычем. Поступки старшины невозможно было объяснить или предугадать ни с точки зрения теории вероятности, ни даже с точки зрения психиатрии.

Над дверью мигнула зелёная лампочка, и створки поехали в стороны. Двигались они медленно, словно нехотя. В образовавшуюся щель повалил пар. Сквозь белые клубы Антон рассмотрел антураж корабля. Все внутренние стены и перегородки были покрыты таким слоем льда, что за ним не просматривался металл.

Дверь вдруг заскрежетала и замедлила движение. Потом и вовсе остановилась. Похоже, примёрзла.

Антон примерился к открывшемуся проёму; он мог пройти лишь боком, да ещё и подогнув колени. Нет! Не так нужно появляться доблестному сотруднику ГАИ на корабле-нарушителе!

Прокофьев попробовал подтолкнуть створку рукой – безрезультатно. Тогда он саданул пару раз ногой, с двери посыпался иней, и она таки скользнула в сторону.

Пригнувшись, чтобы пройти в полутораметровый проём, Антон шагнул на корабль.

И в этот момент расшатавшийся от удара по двери пласт снега рухнул сержанту прямо за шиворот.

«Свалившиеся» на него ощущения Антон озвучил громко и эмоционально. В минутной тираде был упомянут пол Каштанки, обиходное название древнейшей профессии, все элементы репродуктивной системы человека и самые гнусные по Фрейду фантазии Антона о том, что он сделал бы с существом, спроектировавшим такую конструкцию.

Лишь когда нецензурный лексикон сержанта начал исчерпываться, Антон заметил, что перед ним стоит пилот.

Полутораметрового роста крагианец, покрытый длинной серебристой шерстью, с блестящими чёрными глазами, пилот был похож на ожившую плюшевую игрушку.

– Корабль размораживать нужно, хоть изредка! – гаркнул Прокофьев.

Пилот втянул голову в плечи, но Антон этого не видел. Его намётанный взгляд сразу же отметил, как рука инопланетянина медленно скользнула в карман.

Сержант оказался быстрее. Он выхватил стазис-пистолет и навёл его на пилота.

– Руки! Медленно вытащи руку из кармана!

Пилот втянул голову ещё глубже и медленно вытащил руку. В ней оказался свёрнутый вчетверо лист бумаги.

– Это что?

– Бумага.

– Я вижу, что не дохлая кошка! Что в ней?

– Не знаю. Я никогда не интересовался, из чего делается бумага и что в ней.

– Зачем она тебе?

– Видите ли, – руки пилота пришли в движение и запорхали над листом бумаги, сгибая его, сминая, распрямляя, – я, когда нервничаю… – пальцы комкали и сворачивали лист, придавая ему определённую форму. – В общем, вот.

Пилот протянул Антону сложенную из бумаги фигурку жармаглота.

– Это оригами, – констатировал Антон. Ему всегда нравились бумажные фигурки, и он даже пытался изучать это искусство, но дальше стандартных кораблика и самолётика так и не продвинулся. Здесь же была видна рука мастера.

– Ну да.

Пальцы пилота, словно живущие независимо от остального тела, вынули из кармана следующий лист и приступили к новой фигурке.

Антон взял себя в руки.

– Ладно. Как-то у нас сразу не заладилось. Давайте сначала.

Он выпрямился и козырнул.

– Сержант Прокофьев, – отрекомендовался Антон, пытаясь игнорировать бегущую по позвоночнику холодную струйку тающего снега.

– Перион Вампиокуодизоматикус, – представился крагианец и отвесил грациозный почтительный поклон, сопровождающийся множественными пассами рук и шарканьями ног. Антон дождался, пока глаза пилота упрутся в пол, и быстро хлопнул себя по спине, чтобы назойливая капелька впиталась в одежду.

– Почему нарушаем? – спросил Антон голосом, в котором, по его мнению, должен был прозвенеть металл, но в этот самый момент очередная холодная капля поползла по спине, и прозвучал взвизг ржавой пилы.

– Приношу свои глубочайшие извинения за доставленные неудобства. – Руки пилота снова вернулись к оригами, работа над которым прервалась на момент поклона. – Мне очень жаль, что прервал ваше спокойное несение службы своей поспешностью. Готов понести справедливое наказание и исчезнуть с глаз ваших восвояси, не нарушая больше правил.

Прокофьев с подозрением поглядел на крагианца. Уж чего-чего, а такой вежливости от задержанного он не ожидал. Был здесь какой-то подвох.

– Господин Вампоку… за… ус… – Прокофьев споткнулся на заковыристой фамилии и покраснел от стыда.

– Можно просто Перион, – услужливо подсказал крагианец.

– Вы что-то употребляли, Перион?

– Смею вас заверить – ничего выходящего за рамки стандартного рациона нашей расы.

На всякий случай Антон проверил крагианца анализатором. Мало ли, что у них входит в стандартный рацион! Прибор не показал ничего противозаконного. Вдобавок от холода ладонь Антона чуть не примёрзла к металлическому корпусу. Прокофьев, нарушая все правила, сунул руки в карманы и потребовал предъявить документы.

Пилот достал из кармана стопку бумаг, разложил их, как картёжник карты, зажав в левой руке нижний уголок, а правую руку занёс над ними. Он даже вытянул кончик языка.

– Ваши права, – сказал Антон.

– Права! – повторил Перион и, выхватив из стопки документ, ткнул его Антону под нос. Сержант еле сдержался, чтоб не отпрыгнуть от неожиданности. Потом аккуратно взял права, демонстративно медленно открыл их и принялся изучать. На первый взгляд всё было в порядке.

– Техпаспорт…

– Техпаспорт!

С резвостью киноманьяка, бросающегося на свою жертву, у Прокофьева перед носом возник очередной документ. Мельком глянув на техпаспорт, Антон потребовал:

– Страховка.

– Страховка!

На этот раз Антон был готов и выхватил документ из пальцев крагианца с такой же скоростью, с которой тот их подал.

– Аптечка.

– Права!

Мысли Антона, понёсшиеся следом за действиями пилота галопом, резко ударили по тормозам.

– Что?

– С другой стороны, – подсказал пилот.

Прокофьев перевернул документ и обнаружил приклеенную скотчем купюру в 100 кредов.

– Это что? – холодно спросил он.

– Аптечка.

– Вы предлагаете мне взятку? – возмутился сержант.

– Почему взятку? – искренне изумился пилот. – Это гуманитарная помощь!

– Вы мне зубы не заговаривайте! Так и скажите, аптечки нет! И нечего мне деньги тыкать!

– Почему нет аптечки? Вот она, на стенке.

Антон оторопело уставился на крагианца.

– Так чего деньги давал?

– А разве по вашим законам под задней обложкой не должна лежать купюра? Мне так говорили на других постах…

Прокофьев ткнул купюру пилоту.

– Заберите!

Пока Антон сверлил Периона взглядом, тот, смущённо потупив взгляд, сложил из купюры ещё какую-то зверушку.

– Ладно, – хмуро сказал Антон. – Спишем это на недоразумение.

Антон сделал отметку в правах нарушителя, достал штрафной бланк, вписал полагающуюся за превышение скорости сумму и протянул пилоту.

– Ознакомьтесь и поставьте подпись.

Перион растерянно взял квитанцию, осмотрел и начал складывать из неё новое оригами. Когда ошарашенным глазам Антона предстала почти законченная фигурка змеи, пилот остановился, виновато улыбнулся и принялся разбирать её.

– Извините. Нервничаю.

– Почему? Вам есть что скрывать?

– Нет, просто я опаздываю.

Прокофьев подозрительно поглядел на крагианца.

Нет, неспроста он так нервничает! Что-то тут не так! Нельзя его так сразу отпускать, нужно посмотреть повнимательнее.

– Успеете, – отрезал Антон. – А теперь давайте-ка осмотрим корабль.

Перион смущённо переминался с ноги на ногу и явно хотел что-то сказать, но не осмеливался.

Прокофьев шумно выдохнул клуб пара.

– Что на этот раз?

– Хотелось бы узнать дозволенную степень помощи и максимально возможный коэффициент ответной агрессии, – промямлил пилот.

– Что?

– Я однажды две недели в реанимации пролежал за то, что уступил место в общественном транспорте женщине с маленьким ребёнком неизвестной мне расы.

– Да, слышал о расах, в которых женщины являются сильным полом и не терпят снисходительного отношения.

– Ладно бы женщина! Меня ребёнок через окно выбросил!

Прокофьев уставился себе под ноги, чтобы скрыть невольную улыбку.

– Ну так… – начал крагианец.

– Содействие зачтётся, – уверил пилота Антон.

– А…

– Бить точно не буду.

Крагианец радостно сорвался с места и снял панель с ближней стены. Она явно была предварительно отвинчена.

– Вы что делаете? – удивился Прокофьев.

– Ну как? Вы же контрабанду ищете? Я подготовился к осмотру и освободил доступ к тем местам, которые меня обычно просят продемонстрировать другие сотрудники ГАИ.

Прокофьев прищурился.

– Вы мне голову не морочьте! Знаю я ваши уловки для отвода глаз!

– При чём тут уловки? Вы делаете свою работу, а я спешу. Поэтому пытаюсь как можно больше ускорить процесс осмотра. Простая логика.