Русская фантастика 2015 - Андрей Бочаров

Краем глаза я замечаю у него на столе мой термос. Интересно, пил он уже или нет? В пунш добавлена хорошая доза мочегонного – в качестве дополнительной страховки.

Возвращаюсь в раздевалку, впускаю Максима.

В темноте плещет вода в бассейне. Тоже дополнительное прикрытие.

Мы встаем на пороге раздевалки. Я смотрю на сенсорные ленты под потолком. Вот загорелись синие огни на противоположной стене. Вот погасли – и загорелись сбоку. А вот сейчас вспыхивают клетки вдоль «нашей стены». Я, стараясь двигаться плавно и без рывков, иду, прижимаясь к кафелю. За мной Максим.

– Раз, два, три, четыре, пять – стой!

….

– Четырнадцать… пятнадцать… пошли.

….

– Четыре, пять – стой!

….

– Четырнадцать… пятнадцать… пошли.

Так мы приходим к заветной двери. Максим достает кредитную карточку и в момент очередного «мертвого сезона» вскрывает замок. Это у него получается с первой попытки – сразу видно, что человек опытный.

За дверью лестница.

Мы спускаемся в «подвал Синей Бороды», и я решительно щелкаю выключателем.

Перед нами действительно около дюжины медицинских аппаратов. Некоторые прикрыты пленкой, другие стоят просто так, открытыми, на контактах еще остались следы геля. Мы с Максимом идем вдоль стен, внимательно изучая каждый прибор. Один напоминает старинную радиостанцию с огромными наушниками, другой имеет манипулятор, больше всего напоминающий пистолет, третий вообще соединен с надувным костюмом, способным надежно обездвижить пациента. И чем дольше я смотрю, тем лучше понимаю, как я опростоволосилась.

Максим мрачно созерцает всю эту средневековую пыточную камеру.

– Вы можете разобраться, что тут к чему?

Я не знаю, куда девать глаза от стыда.

– Да, могу. Я ведь медсестра по образованию. И… Максим, извините, я обманула вас. Не нарочно, но…

– Что значит обманули?

– Это не лаборатория доктора Франкенштейна. Это – кабинет аппаратной косметологии.

– Что?

– Да. Просто я не знала. Может, они не хотели регистрировать его, потому что это чертова уйма бумажек и денег, а может, просто еще не успели.

– А он так и должен выглядеть? – спрашивает Максим с подозрением. – Вот эта, например, штука. – Он тыкает пальцем в костюм. – Она безопасна? Сюда добровольно ложатся?

– Да, это аппарат для лечения целлюлита. Кавитация ультразвуком в сочетании с вибрацией. Выглядит, правда, устрашающе, но абсолютно безопасно.

– Вы точно знаете?

– Максим, у меня вторая специализация – массаж и физиотерапия. И увы – здесь совершенно стандартные конфигурации. То есть не увы, конечно, но…

– А это? – Он тычет в «радиостанцию».

– Ультразвук высокой частоты.

– А если наложить электроды на виски?

– Пожалуйста. Мы в училище так баловались. Говорили, успокаивает и помогает от отупения. Но это, скорее всего, эффект плацебо.

– А это что?

– Дарсонваль. Импульсные токи. В ходу с двадцатого века.

– И больше ничего?

– Из того, что нас интересует, ничего.

– Понятно.

Он сует руки в карманы пальто и отворачивается от меня, не в силах скрыть своего разочарования.

Я снова покаянно тяну:

– Максим, простите!

– Да ладно, – отвечает он, не поворачиваясь. – Сам виноват, дурак. Устроил тут теорию заговора, еще и вас втянул.

И выходит. Я бросаюсь следом, захлопываю дверь, хватаю Максима за плечо, прижимаю к стене. И вовремя – вбегает охранник.

– Это еще что? Что вы тут делаете?

Максим, мгновенно оценив ситуацию, взасос меня целует.

– Вот те на! Вот охальники! – Охранник так возмущен, что переходит, вероятно, на лексикон собственной бабушки. – Нашли место лизаться! А ну пошли вон, пока я полицию не вызывал.

Я судорожно извиняюсь, Максим сует ему купюру, и мы сбегам.

Глава 6

Тайна Лизы

Мы сидим в каком-то кафе, ближайшем к месту нашего позора. Я пью чай. Максим взял какой-то алкогольный коктейль, но не притронулся к нему. Только ткнул пальцем в панель голографических программ, и теперь наш столик плывет в корзине воздушного шара над полноводной мутной рекой (кажется, Амазонкой или Меконгом), полускрытой тропическими зарослями, под пронзительные крики обезьян, устроивших перепалку на вершине огромного дерева. Но Максим едва ли замечает эту экзотику – вестибулярная зона его коры почти не реагирует.

– Итак, много шума из ничего? – В его голосе столько презрения к себе, в его синапсах столько адреналиновой тоски, что меня передергивает.

– Максим, это естественная ошибка. Психологи называют это «феномен справедливого мира», мы не можем поверить, что происшествие, разрушившее нашу жизнь, беспричинно… и ищем здесь злой умысел, чью-то вину.

– По-моему, это называется паранойей.

– Знаете, говорят, что и у параноиков бывают враги.

– И одним из моих врагов будете теперь вы. После того, как я втравил вас в этот фарс…

– Что вы! Это был ценный опыт, неожиданный, конечно… но…

Он наконец поднимает глаза:

– А вы смелая… Я вас запугал до колик, наверное, своей манией преследования… Но вы всё же пошли работать под прикрытием…

Я с ужасом вижу, как в области гипоталамуса разгорается огонек сексуального возбуждения. Конечно, Лиза ему уже несколько месяцев не партнерша, а он, похоже, моногамен, и при любом намеке на «душевную близость» и мало-мальский общий опыт мозг должен просто вцепляться в образ… Вот загораются задняя инсулярная и средняя опоясывающая кора, обеспечивая легкую эйфорию, удовольствие от общения с оттенком флирта, навстречу идет поток от оптических и слуховых центров… Сейчас возбуждение доберется до наружного отдела височно-затылочной коры, где «моделируется» эротический образ, а затем придет черед орбитофронтальной, центра ожидания наград и формирования предпочтений, и премоторной – активация моторно-поведенческих реакций…

– Вы правы в одном… – быстро говорю я первое, что пришло в голову. – Причина, несомненно, была. Но она необязательно связана с людьми…

– Нет! – сексуальное возбуждение гаснет, начинает загораться гнев. – Я понимаю, на что вы намекаете, но если бы это была болезнь, она бы развивалась медленно. А Лиза изменилась в одночасье. И это произошло на даче у Тамары.

Он замолкает, и возбуждение из его гипоталамуса активирует зоны в коре. Огненные узоры невероятной сложности и красоты вспыхивают, стремительно переливаются один в другой. Миндалина. Фронто-инсулярный отдел и передний отдел опоясывающей извилины – структуры, отвечающие, в частности, за чувство вины и возмущения несправедливостью. Воспоминания. Огонек решения в опоясывающей извилине. Теперь уже я чувствую сексуальное возбуждение. Я так люблю эти моменты, когда эмоции подогревают кору и она начинает бурлить, формируя мысли и побуждения к действию! Хорошо, что Максим этого так и не узнает. Он встает из-за стола, кидает на скатерть купюру.

– Едем!

– К Тамаре?

– Да. Если заговора не было, ей нет смысла ничего скрывать от нас. А вы будете проверять, правду она говорит или нет.

Я могла бы прочесть целую лекцию о том, какой это сложный и неоднозначный процесс – верификация. Но вместо этого говорю:

– Едем.

Наверное, я действительно смелая.

Машина несется по главному проспекту в сторону скоростного шоссе. Деревья, как всегда на Новый год, украсили разноцветными лампочками, и они вспыхивают в темноте золотым, алым, синим так, что узор ветвей мгновенно пропечатывается на сетчатке. Вспыхивают витрины, рекламы на дверцах и багажниках машин, отражатели на одежде прохожих. Город почти не виден, только море огней. Поэтому я не удивляюсь тому, что Максим надел защитные очки, которые передают ему картинку, очищенную от посторонних сигналов: только края дороги, дорожная разметка, знаки, светофоры и контуры машин.

– А мы не слишком поздно? Она спать не ляжет?

– Ляжет – встанет, – фыркает Максим. – Не в первый раз!

Я не решаюсь спрашивать, на что он намекает, но мне это не нравится. Похоже, меня втягивают в семейную разборку.

Максим, воспользовавшись тем, что машина движется по прямому участку с постоянной скоростью, сдвигает очки на лоб и через некоторое время произносит:

– Это вы так видите мир?

– Что? – потом я понимаю, о чем он говорит. – Не весь мир и не всё время, но да, похоже. А откуда вы…

– Поискал информацию. Должен же я был знать, с чем связываюсь.

И после паузы:

– Кстати, я узнал, как приобретают такие способности.

– Узнали и хорошо, – резко обрываю я – это не моя любимая тема для разговора. – Лучше расскажите, что у вас было с Тамарой. Роман?

– Всё-таки мысли читаете?

– Скорее интонации. Больно уж по-хозяйски вы о ней говорите.

– Ну да, был. Собственно, до того, как она меня с Лизой познакомила. Я к ним на факультет зашел, у Тамары сумка была тяжелая… Оказалось, что нам по дороге, Тамара попросила Лизу подвезти… ну и…